Рон Хаббард - Катастрофа
Молодой человек взглянул на Хеллера и робко ответил:
— Да, сэр.
— Видишь этот вентилятор? — продолжал Хеллер, указывая на потолок. — Поверни его и направь на полковника. Усек?
— Да, сэр, — пробормотал призывник.
Подойдя к вентилятору, он повернул его и направил струю воздуха на полковника. Но едва он это сделал, как в воздух взметнулся вихрь только что отпечатанных бумажек.
Бросившись грудью на стол, полковник попытался удержать оставшиеся листки, да куда там. Раздувая ноздри и страшно вращая глазами, он медленно поднялся из-за стола.
Призывник, ставший виновником стихийного бедствия, немедленно растворился в толпе.
Полковник мощным ударом сбил все еще работающий вентилятор и грязно выругался. По залу порхали листки.
Хеллер выбежал вперед:
— Сэр, позвольте вам помочь!
Он ловко начал подбирать листки, быстро просматривая написанное.
Секретари и секретарши повскакивали из-за столов и присоединились к Хеллеру.
Через пять минут все бумаги были собраны, все, кроме одной, которую Хеллер незаметно спрятал в карман, — тот самый список, где значилось его имя.
Подойдя к пишущей машинке, хозяин которой отошел попить кофе, он быстро перепечатал список призывников, отправляющихся в форт Дике, опустив лишь свое имя. Засунув еще один листок в машинку и воспроизведя в памяти форму приказов, он напечатал несколько направлений, в которых было сказано, что Уистер, Джером Терренс, младший лейтенант армии Соединенных Штатов, командируется в Антидиверсионное подразделение и имеет право действовать по собственному усмотрению и отчитываться в своих действиях только министру обороны.
Потом Хеллер прошел вдоль ряда машинок, собрал бумаги, которые следовало подписать, и вместе с теми, что сам напечатал, положил перед носом полковника.
— Это очень срочно, сэр, — сказал он. Полковник поблагодарил и, ежесекундно вытирая со лба пот, безропотно все подписал.
Хеллер отнес бумаги назад к секретарям, предварительно спрятав фальшивки в карман, взял сумку и покинул манеж.
Через десять минут он уже сидел в «роллс-ройсе» "Силвер спирит".
— Вы записались в армию, сэр? — спросил шофер.
— Да. И уже выиграл свое первое сражение, — пошутил Хеллер. — Эмпайр Стейт Билдинг, наверное, кишит диверсантами. Сейчас же отвезите меня туда!
Теперь он наконец сможет узнать, что случилось с Изей!
Глава 6
Пока автомобиль кружил по пустынным улицам ночного Нью-Йорка, Хеллер снял рубашку и отпорол с рукава нашивку КПОЗ. Отполировав маленькие золотые эмблемки, являющиеся символом департамента разведки, и лычки на погонах, он снова надел рубашку и положил направление вместе с удостоверением личности в боковой карман.
На Тридцать четвертой улице Хеллер попросил шофера остановиться, вышел из машины и пешком направился к боковому входу в Эмпайр Стейт Билдинг.
По обе стороны двери стояли два нью-йоркских полицейских, которые подозрительно посмотрели на него, но преграждать ему путь не стали.
Хеллер миновал вестибюль, вошел в лифт и назвал мальчику-лифтеру номер этажа. Тот удивленно воззрился на него:
— Я могу поднять туда кабину, но они не выпустят вас из лифта.
— Кто "они"? — спросил Хеллер.
— Городская полиция Нью-Йорка, — ответил мальчик. — С прошлого вторника они занимают там целых пол-этажа.
— Все равно отвези меня туда, — приказал Хеллер, крайне заинтригованный.
Мальчик пожал плечами, и лифт поехал вверх. Наконец он остановился, двери кабины открылись.
Прямо напротив лифта на полу вестибюля сидели пять полицейских! Четверо из них сразу же вскочили, держа наготове дубинки, а пятый, капитан полиции, уселся за стол, который перегораживал коридор, ведущий к дверям кабинетов Джеттеро и Изи.
Хеллер подошел к капитану. Ему необходимо было попасть в кабинет: может быть, Изя оставил для него записку.
— Мне нужно обыскать помещение, — сказал он.
— Нет-нет, — ответил капитан. — Приказано никого не впускать и никого отсюда не выпускать.
— А в чем дело? — поинтересовался Джет. — В здании заложена бомба или что-нибудь в этом роде?
— Хуже, — ответил капитан. — За этими дверями скрывается банда опасных преступников, замешанных в деле с Мейсабонго.
— И что же они натворили? — спросил Джет самым невинным голосом.
— Неважно, — сказал капитан, — но суд запретил им покидать это помещение.
— Ага! — сказал Джет. — Это те самые люди, которых мне нужно допросить. — И он протянул капитану свое удостоверение и направление.
Капитан протестующе взмахнул рукой:
— Послушай, армия, эти люди защищены правом дипломатической неприкосновенности. Поэтому предоставь эти вопросы гражданским службам. Мы не можем пропустить тебя. Телефоны там отключены, и тебе не стоит туда соваться.
— Но я должен их видеть, — настаивал Хеллер.
— Извини, лейтенант, это невозможно. У нас есть приказ никого не впускать и не выпускать. Это относится и к тебе тоже. Приходи в понедельник, когда объявят войну. Тогда можно будет обстрелять здание и покончить с этими молодчиками. А до тех пор — никаких допросов. Вот так вот, лейтенант. Преступники из Мейсабонго окружены. Им конец.
Хеллер не сдавался.
— Могу я хотя бы осмотреть другие кабинеты?
— Нет, — ответил капитан. — Вся эта часть этажа перекрыта, и у каждой двери — полицейская охрана. Поэтому до свидания, армия. Сержант, проводите его из здания.
Вновь оказавшись на улице, Хеллер пошел к машине.
Ну что ж, теперь он хотя бы знает, где находится бедный Изя!
— Отвезите меня домой, — приказал Хеллер шоферу.
Несмотря на поздний час, в квартире его ждал Бэлмор.
— О, сэр, как вы вовремя. Как раз сейчас вам звонит мисс Рада.
Хеллер взял трубку:
— Извини, дорогая, я не мог тебе позвонить.
— Когда ты не позвонил, чтобы сообщить о том, как добрался, я начала волноваться. Как вы там, мои воины?
— Ну, скажем, так: одного записали в армию, а второй здесь давится сметаной.
— Какой ужас!
— Не волнуйся, ничего с ним не случится: сметана пастеризованная.
— Я имею в виду армию.
— Его туда не возьмут. По нему плачет тюрьма: он нелегально находится на территории страны. Под пули посылают только самых лучших парней.
— Джеттеро, не шути, пожалуйста.
— А я и не шучу, просто не хочу обсуждать этот вопрос: линию могут прослушивать друзья из службы национальной безопасности. Как наш больной?
— Пока еще не вставал. Врачи говорят, ему лучше, но, кажется, он не понимает, где находится, и не говорит. Вот это-то меня и волнует. Я очень боюсь, что он не поправится. Объясни, что там с армией.
— Пусть тебя это не тревожит. У меня все под контролем. Может быть, дня два я буду занят. Я тебя люблю.
— Будь осторожен, Джеттеро. Эта планета не стоит твоей жизни.
— Но сейчас она — наш единственный дом. Береги себя и нашего больного, любимая.
Графиня сказала, что очень любит его; в голосе ее звучала тревога. Похоже, ее сильно взволновали слова Хеллера о службе национальной безопасности.
Повесив трубку, Хеллер прошел в свою комнату и переоделся в черный летний костюм, черные ботинки, что носят военные инженеры, и такие же перчатки.
Потом он упаковал в рюкзак бомбы и другие необходимые принадлежности, привязал к нему складные космические грависани, а в отдельную сумку запихнул кота со всеми его пожитками.
Бэлмор проводил Хеллера до машины и вручил ему небольшой кожаный саквояж, до отказа набитый бутербродами, термосами с горячим кофе и молоком.
— На голодный желудок не повоюешь, сэр, — вполне серьезно проговорил он. — Полагаю, вы не съели ни крошки с момента вашего приезда.
— Спасибо, Бэлмор. Тот, кто сказал, что война — это ад, не имел такого слуги, как вы.
И он покатил по городу в «роллс-ройсе», уплетая бутерброды на пару с котом.
Глава 7
Не доезжая до Эмпайр Стейт Билдинг полквартала, Хеллер велел остановить машину, поблагодарил шофера и отпустил его домой.
Потом повесил на плечи рюкзак и сумку и, взяв в руку саквояж, направился к Эмпайр Стейт Билдинг.
На сей раз он вошел в здание с другого входа, также охранявшегося полицейскими, которые очень подозрительно посмотрели на него, и поднялся на лифте этажом выше Изиного офиса.
Там он вышел и огляделся — поблизости никого не было.
Хеллер искусно взломал дверь, вошел в чужой кабинет и снова запер за собой дверь. После чего распахнул окно, проверил, верно ли рассчитал местоположение нужного кабинета, и увидел, что не ошибся.
Достав страховочный шнур, взятый с буксира, он прикрепил один его конец к трубе.
