Михаил Успенский - Приключения Жихаря (сборник)
«Значит, не самозванец, – подумал Жихарь. – Не соврал. Вон та бедулина похожа на полный месяц, но не совсем похожа, на месяце таких зарубок нет…
А кинусь–ка я сам туда – и все дела!»
Но не успел Жихарь изготовиться к прыжку рыбкой, как мимо головы его пролетело что–то горячее и пестрое.
Богатырь успел дернуться назад, и вовремя: Мироед с треском захлопнул рот.
– Нет, вы у меня так легко не отделаетесь, – сказал он. – Меч я теперь и сам найду, а если даже ты наврал про шаги и стороны света – тоже не беда. Я приму облик местного владыки и прикажу моим людям перекопать всю страну.
Нельзя быть хитрее меня, ибо и сама хитрость – всего лишь одно из моих многочисленных порождений.
«Ах, Будимир, Будимир, что же ты наделал? – простонал про себя Жихарь. – Как же теперь с солнышком–то получится?»
Мироед схватился за брюхо и заревел. Рев его пригнул людей к полу. Даже Святогор в свои лучшие годы, бросаясь в бой, не мог зареветь громче.
Жихарь подошел к мучителю и покровительственно похлопал его по больному месту. Богатырская рука, к его удивлению, не сократилась, как бывало несколько дней (или лет) назад. Не мог Мироед в одно время страдать и колдовать.
– Курятина, видно, не всем впрок идет, у иного, бывает, так запечет в середке! Изжога называется. Надо кислую воду пить или щелок, я уж не помню…
Мироед быстро охрип реветь, только стонал да раскачивался из стороны в сторону, и вся его мраморная хоромина ходила ходуном заодно с хозяином.
Роковой камень сорвался с хрустальной колонны и полетел на Бедного Монаха, но тот успел увернуться, оставив под камнем на память кусок шелка от штанов.
– Ах, эту ткань подарила мне сама Небесная Ткачиха! – всплеснул руками Лю Седьмой. – Что ж, придется накладывать заплату, чтобы не уподобиться бесстыдному павиану. Но заплата на одежде мудреца порой стоит дороже, чем императорский кубок, пожалованный победоносному полководцу.
Яр–Тур подошел к ним и через силу улыбнулся. Они обхватили друг друга за плечи, чтобы не упасть на качающемся полу.
– Как блестяще провели вы свою интригу! – прошептал Бедный Монах, но Мироед, поглощенный своими муками, все равно ничего бы не услышал. – Как правдиво изобразил Яо Тун свой гнев! Нечто подобное, помнится, проделал Главный Евнух в преступном сговоре с Младшим Конюшим, чтобы отправить в отставку канцлера Ли Дунпо. Это было в правление под девизом… под девизом…
– А вдруг такой меч и вправду существует? – спросил Принц, дотоле не знавший за собой лицедейских достоинств.
– Да какой такой меч, ты с ума сошел! Просто хитрого всегда жадность губит, – тихо ответил Жихарь.
– Дураки–и, – завыл Мироед – видно, Будимир малость остыл, дал ему передыху. – Вы же все равно не сможете меня уничтожить, а я рано или поздно от петуха избавлюсь, и стану еще злее, и чего только на пагубу людям не сотворю!
– Петухов таких, – сказал богатырь, – у нас навалом. На каждом плетне надрываются. Жалко его, конечно, но себя жальчее. Пойдем, господа дружина, нечего с ним болты болтать, у нас еще дел невпроворот…
– Я вам помогу–у! – простонал Мироед. – Я переду–умал вас губить! Отзовите своего петуха!
– Это верно, он, кроме меня, никого не послушается. Только как же мы тебе поверим, вражинушка? Ты же сам похвалялся, что всякой лжи и обману приходишься родным отцом.
– Я покляну–усь! – Будимир внутри вражинушки передохнул и взялся за дело с прежней силой.
– Может, все–таки попробуем его убить? – пожал плечами Яр–Тур. – Настоящий воин не станет так долго мучить даже последнего мерзавца…
– А как же ты во сне людей на колья сажал? – поймал побратима на слове Жихарь.
– Врагов сажал на колья не странствующий боец, а законный король в своем праве. Почувствуйте разницу!
Жихарь собрался закипеть, но вмешался Лю Седьмой.
– Убить нельзя, поскольку Мяо Ен является не живым существом, а, скорее, отвлеченным понятием. Если его уничтожить, жизнь стала бы счастливой и спокойной, но, увы, остановилась навсегда…
– Понимаю вас, сэр Лю, – сказал Принц. – Мрак и свет, жара и холод… Но чего стоит его клятва?
– Если произнести ее со всеми необходимыми ритуалами, то клятва будет не хуже обещания Нефритового Старца, – сказал Бедный Монах. – Это я беру на себя.
– А небритый старец – он что, сильно честный был, да?
– В отличие от нас, убогих и слабодушных, Старец не мог солгать даже ради спасения престола Неба, – торжественно сказал чайнец. – Вот только чем бы его заставить поклясться? Что у него самое дорогое?
Что самое дорогое у человека, Жихарь знал, но поди угадай нрав этого урода!
– Эй, куроед, что для тебя всего дороже?
Но Мироед, сраженный очередным приступом Будимира, только икал, пускал зеленую слюну да грыз бедные свои пальцы.
– Тьфу ты, пакость, – сказал Жихарь. – Я и сам знаю, что у него самое дорогое: зубы. Много ли он без зубов стоит? Вон и на двери у него знак – пасть да зубы. Если он клятву нарушит, пускай все зубы у него тотчас выпадут, а новые никогда больше не вырастут! И придется ему тогда не миры сокрушать, а затируху сосать через тростинку или хлеб жеваный в тряпочке.
Только я ему хлеб нажевывать не собираюсь.
– Приглашаю уважаемого Жи Хана ко мне в помощники, – поклонился Бедный Монах. – Вдвоем мы усмирим всех чудовищ и демонов Поднебесной. Вы очень хорошо придумали, а теперь отойдите, ибо ритуал клятвы для непосвященных вреден и опасен…
Ритуал вышел долгий: дымились курительные палочки, звенел маленький серебряный гонг, много еще чего было.
– Скорее бы, – сказал Жихарь Принцу, когда они уселись на мраморном полу подальше от клянущегося Мироеда. – Может, петуху у него в брюхе вредно? И что же сейчас без него на земле–то творится?
– На земле, как я понимаю, сэр Джихар, происходит солнечное затмение.
Простые люди прячутся по домам либо лежат ничком, благородные воины потрясают оружием, чтобы отогнать от светила опасность, а друиды бесстрашно постигают тайны Вселенной, поскольку затмение согласуется с их расчетами.
Есть такое место – Стоунхендж…
– Погоди, – сказал Жихарь. – Ты давеча про осину говорил, на которой мне, предателю, повеситься. Ты откуда эту осину взял? И почему как раз осину, а не березу и не дуб, у которых ветки покрепче будут?
– Это… Это случайно, я назвал первое попавшееся на язык дерево, – забормотал Принц и побледнел.
– Не умеешь врать, королевич, так и не берись. Ты все знал. Ты с самого начала все знал, уже тогда, когда мы на дороге повстречались, так ведь? И встреча была не случайная, так?
– Так, – выдохнул Яр–Тур. – Но ведь это не моя тайна. Мой наставник Мерлин открыл мне все до самых страшных и горьких подробностей…
– И ты молчал?
– Видите ли, сэр Джихар, в пророчествах Мерлина сказано, что разведка моего королевства будет считаться лучшей в мире. Вот я и подумал, к лицу ли мне, ее будущему основателю, распускать язык? Не то чтобы я вам не доверял…
– Беда с тобой, – сказал Жихарь.
– Беда не в том, – ответил Яр–Тур. – Вы, конечно, спасли своей выдумкой нас и наше предприятие, но меня встревожило намерение сэра Мироеда прикинуться царем в тех местах, где остановится звезда. Меча он не найдет и в гневе способен натворить такое…
– Он и натворит, – сказал Жихарь и прошептал что–то Принцу на ухо. Яр–Тур вздрогнул:
– В самом деле, я и сам бы мог догадаться. Но неужели мы не сможем этому помешать?
– Если бы смогли, так нас бы и упомянули. А там нас нет, понял? И запомни, разведчик лихой: мы идем искать меч, и даже между собой разговаривать нужно только про меч. Ведь Мироед пакостить хоть и не сможет, а следить и подслушивать будет…
– Клянусь, сэр брат. Надеюсь, вы не потребуете от меня соблюдения странных обрядов сэра Лю?
Легкий на помине Беднай Монах спешил к ним с хорошей новостью.
– Клятва принесена в соответствии с законами Запада и Востока. Коварный Мяо Ен обязался никогда не причинять нам вреда и не препятствовать в достижении цели. Силы Добра и Зла в полном составе были тому свидетелями. А теперь позовите свою чудесную птицу Луань–няо из чрева болящего.
Жихарь подошел к болящему. Обессиленный страданиями и клятвой, Мироед валялся на полу.
Богатырь бесцеремонно черенком ложки разжал ему челюсти, как полагается поступать с припадочными, и крикнул в открывшуюся бездну:
– Будимир! Побесился, и хватит! Иди к нам – мы победили!
Петух в бездонном чреве нимало не пострадал, пел превесело, и ему на радостях чуть не переломали перья, обнимаючи.
Мироед тем временем пришел в себя, отряхнулся и снова стал надменным и гордым, что твой Демон Костяные Уши.
– А как вы отсюда думаете выбираться? – спросил он.
