Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли
– Искать желающих с нечеткой логикой. Я не гожусь – у меня логика ясная и четкая…
– Ты собираешься рисковать случайными прохожими? Не ожидал от тебя такого. – И Порри что-то нажал на устройстве ввода.
Сен мгновенно принял меры предосторожности: затаил дыхание, сдернул с носа очки и зажмурил глаза. К его удивлению, ничего не завоняло, не взорвалось и не вспыхнуло.
– Ты что-нибудь забыл впаять? – спросил он сдавленным голосом.
– С чего ты взял? – удивился Порри. – Все работает. Система загрузилась, микродемоны приведены в состояние боевой готовности и ждут приказа, чтобы моментально выполнить его и отобразить результат… Ха! А на чем отображать-то? Надо быстренько какой-никакой монитор забубенить.
«Слава Мерлину, – подумал Аесли, открывая глаза и начиная дышать, – хоть что-то сломалось». Вслух он сказал:
– Хороший прибор. Не взрывается совсем. Так я пошел?
– Куда?! Сидеть, наслаждаться! – прикрикнул на друга Порри, выжимая горсть жидких кристаллов в блюдечко с голубой каемочкой. – Сейчас мы его присобачим… А вот и изображение!
В блюдечке появились белые облака, на фоне которых заполоскалось знамя Первертса [189] .
– И чего? Для создания такой нехитрой картинки нельзя использовать обычную гуашь?
– Это пока загрузка. Сейчас запустится и тогда… Сейчас… Вот-вот… Еще пять секунд…
Следующие пятнадцать минут первокурсники любовались знаменем. В конце концов Порри не выдержал и произнес Контральтдел-Контральтдел!
– Это такое специальное перегружающее заклинание, – пояснил Гаттер, пока на блюдце плясали неясные тени. – Контральтдел – естественный враг микродемонов. Услышав его имя, они прячутся кто куда, а потом вылезают и начинают работу заново.
– Не понял, – сказал Сен. – Как заклинание? Ты же не маг.
– Ну и что? Микродемоны ведь об этом не знают.
Во второй раз картинка со знаменем проскочила за пару секунд. Поверхность блюдца взбурлила, потемнела и стала матово-черной.
– Теперь он может решить практически любую проблему! – провозгласил Порри.
– Любую? Тогда пусть перенесет сюда из библиотеки книгу «Выпускники Первертса. 1943–2002 годы». А то мне самому идти неохота.
– Разбежался! Для этого его надо сначала на действия запрограммировать, потом программу отладить, протестировать, баги выловить, потом устройство вывода-осуществления магических действий подключить, а его перед этим еще разработать надо, а чтобы его разработать… – Гаттер увидел лицо Аесли и быстро свернул выступление. – Вообще-то я имел в виду, что теперь он может решить практически любую теоретическую проблему.
– Любую теоретическую? Пусть ответит, в чем смысл жизни.
Порри набрал на бывшей клетке для хомячков вопрос про смысл. На блюдце высветилась надпись: «Какой жизни?»
– Какой вопрос, – сказал Гаттер, – такой ответ. Давай теперь теоретическую, но более конкретную.
– Конкретно: в чем смысл моей конкретной жизни?
«Мальчики, вам что, делать нечего? Убрались бы в комнате, глядишь, и смысл найдется».
– Нечеткая логика! – просиял Гаттер. – Видишь, какое умное устройство, как ловко выкрутилось.
– Порри, – задушевно произнес Сен, – в Первертсе уже было такое устройство. Ты его много раз разбивал на мелкие кусочки. И вот оно не выдержало и ушло.
– Ты имеешь в виду Каменного Философа? – помрачнел изобретатель. – Не может быть! Сейчас протестируем. Сколько будет дважды два?
В глубине магокомпьютера раздался негромкий треск, и после секундной задержки микродемоны выдали странную надпись: «Это смотря чего».
– То есть как «смотря чего»? – поразился Гаттер. – Смотря чего хочешь! Дважды два всегда четыре!
«Да? – замерцало на поверхности блюдца. – А если, например, дважды дернуть два твоих уха? Где тут "четыре"? Чего тут "четыре"? Уха, что ли?»
– Типичная нечеткая логика, – несколько растерянно произнес Гаттер.
– Нечеткость вижу, – сказал Аесли и посмотрел на груду пергаментов, лежащих на его половине стола. – Логику не вижу. Слушай, а эта твоя штука…
– Это не штука, это магокомпьютер!
– Ага. И сможет ли твой… магутор проанализировать склонности, проявленные выпускниками за время обучения, и сопоставить их с особенностями деятельности мест распределения?
– Ничего не понял, что ты сказал, – признался Порри. – Но он – сможет! Он сможет все! Творить чудеса! Рассчитывать флуктуации элементарных частиц! Вычислять траектории космических объектов! Но сначала он проведет инвентаризацию школьного имущества…
Действительность, невежливая и одумавшаяся
Бальбо Рюкзачини стоял на бортике Непроплываемого бассейна, смотрел на освещенный хилым закатом Первертс и не верил ни одному из своих глаз. В Первертсе ничего не происходило.
Невероятно. Вся магическая Британия гудела, как перепивший улей. Попытки властей скрыть информацию под штампами «Совершенно секретно» и «Для служебного пользования» привели к обратному эффекту – весть об исчезновении Трубы Мордевольта распространялась по стране со скоростью сбежавшей гориллы. Везде только и говорили о том, как жить дальше и кого бить первым. Добровольные дружины самообороны патрулировали улицы, нападая на каждого, кто хотя бы отдаленно напоминал Мордевольта. Все предметы, похожие на Трубу Мордевольта, изымались и сжигались на кострах. Население не ходило на работу, а проводило манифестации, требуя от властей введения чрезвычайного положения, которое запретило бы ему, населению, собираться больше двух и позже десяти, проводить манифестации и ходить на работу [190] .
Рюкзачини, занятый подбором рифмы к слову «Светозарный», узнал обо всем последним – как всегда, последним. Но узнав, не терял более ни секунды. Бросив рифму, Бальбо со всех своих коротких ног ринулся к исполняющему обязанности премьер-министра отцу Браунингу, чтобы на коленях вымолить разрешение отправиться к Месту Рокового Исчезновения Смертоносного Артефакта.
Отец Браунинг некоторое время пытался убедить пресс-секретаря не ползать на коленях, не рыдать и не биться лбом о коврик, поскольку он и так разрешает Бальбо отправиться к Месту Рокового Исчезновения, но потом махнул рукой и разрешил Бальбо отправиться к Месту Рокового Исчезновения.
Бальбо это не остановило, и он еще полчаса ползал, рыдал и бился головой – уже в качестве благодарности. После чего, преисполненный надежд, отправился в Средоточие Магии, взбудораженное Зловещими Событиями.
Поначалу ожидания летописца оправдались. По прибытии в Школу волшебства он застал бледных перепуганных учеников, профессоров с искаженными лицами и расставленные повсюду магиенепроницаемые сферы Фигвамера. Правда, вооруженных до клыков боевых магов [191] , гарцующих на охотничьих драконах, или спешно возводимых неприступных бастионов Бальбо не заметил.
– А когда вы приступите к возведению неприступных бастионов? – спросил он Лужжа.
– А как мы приступим? – удивился ректор. – Они же неприступные. Да, а зачем нам бастионы?
К неприятному изумлению Бальбо оказалось, что пропажа Трубы, исчезновение Мордевольта и уход Каменного Философа – это одно. А экзамен – это экзамен. Министерская комиссия проэкзаменовала лишь двоих – Мергиону и Сена, остальные сдавали сессию в обычном порядке. Именно этим и ничем иным объяснялись бледность учеников и искаженность лиц преподавателей. Сферы же Фигвамера предназначались для того, чтобы исключить пользование магическими шпаргалками.
Действительность опустила Бальбо с небес и невежливо стукнула о землю. Он понял, что старые добрые времена, когда в окрестностях Школы волшебства нельзя было шагу ступить, чтобы не умереть мучительной смертью от укуса бродячего василиска, прошли безвозвратно. Они беспокоятся о какой-то сессии! Непостижимо! О чем тут беспокоиться? Не сдавших экзамен учеников даже не бросали в чан с кипящей смолой! Им всего лишь назначали пересдачу на осень!
– Такую страну развалили, – с горечью процитировал неизвестного заграничного мудреца Бальбо.
В другое время верное воображение литератора быстренько нарисовало бы ему монстров и чудовищ, а также героев в сияющих доспехах, с улюлюканьем этих монстров гоняющих. Увы, воображение покинуло Бальбо – наверное, обидевшись за обманутую и брошенную рифму к слову «светозарный».
Но самое жестокое разочарование ожидало Рюкзачини в комнате Сена Аесли. Тот-чьи-первые-подвиги-Бальбо-уже-сохранил-для-потомков, причем совсем неплохим тиражом, больше не совершал подвигов. И не готовил себя к совершению подвигов. Герой всех времен и народов занимался – просто язык не поворачивается – реформированием системы распределения выпускников!
Потеряв последнюю надежду, Бальбо двинулся к Непроплываемому бассейну с твердым намерением утопиться. Намерение вдребезги разбилось о куда более твердый нетающий лед бассейна.
Набив несколько ледяных шишек, Бальбо немного остыл. Он забрался на бортик и принялся недоверчиво смотреть на Первертс. Вдруг действительность одумается и снова примет пристойные формы?
