Евгений Якубович - Кодекс джиннов
Все опять промолчали.
– Что ж, думайте, господа, думайте. А я пока осмотрюсь.
С этими словами Черч поднялся, взял коптящую лампу и пошел вдоль стены. Все следили за его действиями, затаив дыхание. Обойдя камеру по периметру, Черч подошел к двери и с видом знатока пару раз пнул ее. Задумчиво покивал головой. Затем все так же невозмутимо вернулся на свое место.
Постепенно все перестали глазеть на Черча и занялись своими делами. Граф репетировал речь в суде. Текст выступления был великолепен: острый и злободневный, насыщенный цитатами из классиков и примерами из реальной жизни. Речь должна была не просто снять с Энимора все неправедные обвинения. Подобно всем арестантам, впервые ожидающим суда, граф был уверен, что присяжные со слезами на глазах оправдают его, и извинятся перед ним за незаконный арест. А потом, он, граф Энимор, уже в роли обвинителя изобличит истинных виновников происходящего. Дальше этого триумфа граф как-то не загадывал, а возвращался к своей речи и продолжал шлифовать ее.
Брик никаких планов на будущее не строил. Он, наверное, уже в сотый раз копался в пустой сумке, надеясь извлечь из нее хоть что-нибудь съедобное или теплое. Периодически, он наталкивался на железный бок дезактивированного робота. Тогда Брик со злобой пинал его и приговаривал: «все из-за тебя, железяка безмозглая!»
Эйнли в своем углу сохранял молчание. После небольшой потасовки с Колей, когда ему пришлось удерживать оголодавшего космонавта от драки с Черчем, ученый пытался восстановить утраченное, по его мнению, достоинство. Он расчистил на полу перед собой небольшое пространство, вытащил из своего матраца еще не до конца сгнившую соломинку, начертил с ее помощью пару треугольников, и погрузился в решение замысловатой геометрической задачи.
Коля еще раз обдумал ситуацию. При аресте у него отобрали все снаряжение. Он был так же беспомощен, как и остальные. Хотя нет! Коля нащупал флягу. Вигрин ему почему-то оставили. Забрезжила мысль.
– Эйнли, – осторожно начал он. – А вы умеете творить при помощи вигрина?
– Что ты имеешь в виду?
– Понимаете, когда я был в гостях у джинна, он при помощи вигрина сотворил для меня брусок железа. А вы так можете?
– Школьный курс – раздраженно ответил Эйнли, продолжая вычерчивать соломинкой замысловатую фигуру.
– Очень хорошо. А что-нибудь посложнее, например, бутерброд с ветчиной или бутылку вина?
При слове «ветчина» в камере повисла мертвая напряженная тишина. Эйнли отложил чертеж и повернулся к Коле.
– Ну, видишь ли, это сложные органические соединения. В принципе, я вполне мог бы воспроизвести подобный опыт. Но не вижу в нем никакого смысла. С научной точки зрения все и так давно известно, а с практической – ветчину проще и быстрее купить в лавке.
– Но, в принципе, вы можете? – настаивал Коля. – Вот если бы у нас здесь был вигрин? Вы смогли бы сотворить что-нибудь съестное?
Напряжение в камере достигло предела. Кто-то громко сглотнул.
– Э-э, в принципе, конечно, но мне нужно будет специальное оборудование, мои книги. Да и сам опыт может занять несколько дней.
По камере пронесся разочарованный вздох.
– К тому же, зачем говорить об этом, если у нас нет вигрина? – Эйнли вернулся к своему чертежу.
– В том то и дело, что вигрин у нас есть! – Коля отстегнул от пояса и показал всем драгоценную флягу.
Все ахнули.
– И ее не отобрали при обыске? – подозрительно спросил Брик. С Колей он не церемонился, считая равным себе. – Что-то мне это больно подозрительно. Похоже, что у нас завелся стукачок.
Брик обернулся к графу.
– Что скажете, ваша милость, с чего бы это? Нас обобрали до нитки, а ему оставили полную флягу вигрина?
Неожиданно за Колю вступился Эйнли.
– Вот что, любезнейший! Больно ты тороплив в своих суждениях. Господина Колю обыскивали вместе со мной. У нас тоже отобрали все мало-мальски ценное. А вигрин солдаты трогать боятся. Среди необразованных гномов бытует суеверие, что от краденного вигрина обязательно случаются большие неприятности.
– Это вы, профессор, попали в самую точку, – подтвердил Черч. – Когда я служил в армии, мы сами распускали среди солдат подобные слухи, чтобы те не умыкнули фляжку-другую, мол им под лопатку. Небось, офицера при обыске не было?
– Только капрал, – подтвердил Коля.
– Считай, что повезло. Офицер бы, конечно, не побрезговал.
Узники оживились. Неожиданная находка придала всем уверенности. От Эйнли потребовали, чтобы тот немедленно сотворил какую-нибудь еду, хотя бы горшок простой горячей каши.
Гном начал отнекиваться, объяснять, что он не может работать вне лаборатории, без книг и оборудования. На него стали нажимать. Эйнли стал отнекиваться громче. Назревал серьезный скандал.
– Прекратите, дескать вас оптом и в розницу, – раздался голос Черча. – Теперь я точно вижу, что все вы, типа, салаги, и сидите по первому разу. И если бы не я, то этот раз у вас оказался бы последним.
Свара немедленно прекратилась. Все утихли, и с надеждой посмотрели на Черча. Барон повернулся к Коле.
– Давай сюда флягу.
Коля, не раздумывая, отдал вигрин. Главенство барона было принято единогласно.
– А теперь отодвиньтесь в дальний угол и замолчите.
С флягой в руке барон подошел к двери и легонько постучал. Тут же отворилось окошко, и в нем показалась бородатое лицо стражника. Черч придвинулся к окошечку поближе, и они зашептались
Через два часа камеру было не узнать. У дальней стены выстроились в ряд пять походных солдатских кроватей с полным комплектом чистого теплого белья. В середине камеры стоял накрытый стол, щедро освещенный десятком свечей. На столе красовалось блюдо с жареной индейкой, толстые ломти ветчины, бутылки с вином, и все прочее, что необходимо пятерым здоровым мужчинам, для того чтобы приятно провести вечер.
Арестанты с аппетитом поужинали, не забыв произнести первый тост за барона Черча. По мере уменьшения уровня вина в бутылках, настроение в камере повышалось. Барон рассказывал истории о своих походах. Граф и Эйнли периодически уличали его во лжи, на что барон невозмутимо возражал, что хороший рассказ требует соответствующей литературной обработки. Брик молча жевал, а Коля с любопытством рассматривал своих новых друзей. Постепенно разговоры в камере стихли. Насытившись и наговорившись, мужчины улеглись на койки и уснули.
Среди ночи со стороны коридора раздался негромкий шум. Скрипнул, поворачиваясь, дверной замок. Пожилой гном в позолоченной кирасе и шлеме, украшенном драгоценными камнями, осторожно открыл дверь. Стараясь не шуметь, он тихо вошел в камеру. Поднял над головой фонарь, и осветил ее дальний конец. Узники спали. Четыре глотки благородных арестантов громко и слаженно храпели. Лишь Брик, как существо менее аристократичное и, следовательно, более подверженное пустым переживаниям, тихонько постанывал во сне.
Гном усмехнулся. Можно было и не осторожничать. После плотного ужина, господ арестантов не так просто разбудить. Стражник вернулся к двери и сделал знак. В комнату неслышно вошли четверо стражников. Не говоря ни слова, они подошли к одной из коек, аккуратно подняли ее и вынесли из камеры. Их начальник убедился, что никто из заключенных не проснулся, еще раз усмехнулся и вышел из камеры. Ключ в замке повернулся. В камере вновь воцарилась тишина, вернее ровный гул, производимый носоглотками храпящих во сне мужчин.
Тем временем гномы с кроватью на руках прошли по коридору, поднялись на несколько пролетов по неширокой лестнице, прошли еще один коридор и оказались в небольшой комнате. Там их ждал богато одетый джинн. Он сидел на деревянном табурете, прислонившись спиной к стене, и с трудом пристроив на коленях непомерно большой живот. Другой мебели в комнате не было.
Гномы поставили кровать с арестантом на пол и удалились. Джинн подошел к кровати и взглянул на спящего. Достал из-под халата небольшой портрет, сверился с ним и удовлетворенно кивнул. Все так же молча он спрятал портрет за пазуху, вынул оттуда толстый кошелек и протянул гному. Тот спрятал кошелек в карман бархатных штанов.
– У вас есть ровно час, – сообщил он, и вышел из комнаты.
Джинн уселся обратно на табурет и громко хлопнул в ладони. Спящий арестант, наконец, проснулся. Коля, а это был именно он, открыл глаза, и что-то пробормотал спросонья. Потом резко сел на кровати и огляделся по сторонам. Заметив джинна, он спросил:
– Что случилось, где я?
– Все в порядке, уважаемый Коля. Не беспокойтесь, вы по-прежнему в тюрьме, – приветствовал его джинн.
– Успокоил, ничего не скажешь, – пробормотал Коля. Он посмотрел на джинна с ненавистью человека, которого разбудили среди ночи только для того, чтобы сообщить, что он по-прежнему находится под арестом. Не стесняясь в выражениях, Коля высказал все, что думал по этому поводу. Бледно-желтый огонек свечи мигнул и заметно покраснел. Кулон переводчик жалобно пискнул, и счел за лучшее вообще ничего не переводить. Тем более что в его лексиконе таких слов не было.
