Юлия Жукова - Замуж с осложнениями
Близится обед, я вынимаю из духовки свой противень, тут и хлебушек поспевает. В общем, не жизнь, а сказка.
– – Прячьте, – – говорит Тирбиш, выходя из кухни. – – Сейчас все придут.
– – А я хотела сейчас и подарить, – – говорю, сматывая нитки.
– – Не-ет, зачем, – – мотают головами оба муданжца. – – Вы ему подложите куда-нибудь.
– – А что, у вас принято подарки тайком подкладывать? – – спрашиваю, пряча шнурки по карманам. Хорошую я юбку в «Трёх тюльпанах» отхватила – – длинную и сплошь в карманах. Для жизни на муданжском корабле просто лучше не придумаешь.
– – Конечно, – – говорит Тирбиш. – – То есть можно, конечно, и в руки отдать, но ведь намного приятнее, когда случайно находишь подарок, правда?
Ну, о вкусах не спорят. Тирбиш отправляется скликать народ на обед, я следую за ним, пока не нахожу Азамата где-то в техническом отсеке. Он тщательно отмывает руки у общественной раковины.
– – Капитан, обед готов, – – неуверенно говорит Тирбиш.
– – Да я пропущу, наверное, – – отвечает Азамат, не оборачиваясь.
– – Я тебе пропущу! – – говорю. – – Что ж теперь, совсем не есть, что ли?
Он поворачивается на звук моего голоса со своей фирменной удивлённой улыбкой.
– – А ты запаслась постной едой? Тогда я сейчас.
– – Давай-давай, – – говорю, – – я подойду через пару минут.
Пока Азамат с гарантией не в каюте, я иду подложить ему гизик. Захожу, естественно, через свою каюту, поднимаю стенку и оставляю шнурочек на крышке бука, завязав бантиком. Получилось довольно мило. Шнурок красно-зелёный, как Рождество, но расцветку Дорчжи предложил, а я ему верю, тем более, что Азамат любит красный и носит зелёный.
В дверях столовой мы сталкиваемся, Азамат сразу садится за отдельный стол, а я иду с Тирбишем на кухню проконтролировать сервировку незнакомого ему блюда. Ничего, справился, я тем временем хлеб нарезала и сметану в пиалушки разложила. А ещё я завариваю себе чай. По-моему, мы лопнем.
Нам сервируют во вторую очередь, так что все уже радостно чавкают сырым мясом, когда Тирбиш выкатывает столик с нашими баклажанами и прочими излишествами. Азамат отвлекается от потягивания травяного чая и задирает брови:
– – Я смотрю, ты не устаёшь экспериментировать, – – говорит он Тирбишу.
– – Это не я, – – смущается Тирбиш. – – Это ваша супруга.
До Азамата доходит не сразу.
– – Ты что, готовила для меня? – – говорит он наконец, почему-то шёпотом.
– – Для нас, вообще-то, – – пожимаю плечами. – – А что в этом такого удивительного?
– – Боги, Лиза, да не надо было, – – бормочет он. – – Я думал, ты свои йогурты есть будешь, а то бы сам что-нибудь сварганил...
– – Конечно, я йогурты, а ты ничего, здорово. Если хотел поголодать денёк, так бы и сказал. Впрочем, не хочешь, не ешь, заставлять не буду, – – ворчу я и вгрызаюсь в баклажанчик. Хорошие баклажаны Тирбиш купил, не горчат совсем.
– – Не обижайся, – – внезапно строго говорит Азамат, я аж жевать перестаю. Он очень серьёзен. – – Мне просто неудобно, что я не позаботился о твоём обеде.
Закатываю глаза в лучших традициях Алтонгирела.
– – Азамат, у меня своя голова на плечах, тебе не нужно обо мне каждую секунду заботится. Ешь давай, пока не остыло.
Он всё ещё о чём-то думает.
– – Странно получается, – – говорит. – – Ты вот обо мне позаботилась, а от меня того же не ждёшь?
– – Жжу, – – говорю с набитым ртом, – – но в жажумных пжежелах. И хватит уже переживать из-за глупостей, а то я всё съем, и тебе не достанется.
Он усмехается и наконец-то – – неужели! – – принимается за еду. Уже хлеб почти остыл, блин, пока он тут телился.
Однако хорошо идут баклажанчики. И сыр не смущает, и сметану на хлеб мажем дружно, ох и растолстею я с этим постом... Смешно смотреть, как Азамат старается меня похвалить побыстрее от баклажана до баклажана. Тем временем запах моей стряпни заполняет столовую и перебивает запах мясного маринада, и теперь в нашу сторону все поглядывают. Мы, вероятно, выглядим очень довольными.
– – Тирбиш, а что это они такое вкусное едят? – – слышу я Эцагана.
– – Что-то земное, – – говорит Тирбиш и понижает голос до шёпота, – – госпожа Лиза сама готовила.
Над общим столом разносятся ахи и вздохи, Азамат старательно смотрит в тарелку. Я, наоборот, оглядываюсь, вроде как моё имя прозвучало... и ловлю на себе странный взгляд Алтонгирела. Таким смотрят на неизлечимого больного в последней стадии. Брр.
– – Кажется, Алтонгирел возненавидел меня с новой силой, – – говорю.
– – Это он просто завидует, – – хихикает Азамат. – – Он сам отвратительно готовит.
Мне остаётся только подвигать бровями в том смысле, что у этого человека, кажется, вообще нет положительных качеств.
– – Он хоть что-нибудь делает хорошо? – – спрашиваю.
Азамат пожимает плечами:
– – Боги его любят. Слушай, ну как же вкусно, кто бы мог подумать, что это какие-то жалкие овощи!
– – Чего ж жалкие? Хорошие овощи.
– – А что, они бывают лучше и хуже? – – смеётся Азамат. – – По мне-то всё одно трава.
– – Конечно бывают. И что-то мне подсказывает, тамлингцы знают в них толк. Они ведь чуть ли не все вегетарианцы.
Азамат только качает головой, закусывая хлебушком. Он тоже хорошо удался на тамлингских дрожжах.
– – А нельзя у вас попробовать земной еды? – – спрашивает из-за общего стола какой-то стриженый парень, с которым я ещё не успела познакомиться как следует.
Против него тут же поднимается волна бухтения, чтобы не наглел.
– – Щас, – – говорю. – – Жуйте своё мясо и радуйтесь.
Азамат посмеивается.
– – Только чур ужин я делаю, – – говорит он внезапно. – – А то всё-таки плохо это, что я тебя работать заставляю.
– – Ничего подобного, – – говорю. – – Просто у нас взаимопомощь. Но вперёд, делай ужин, будем чередоваться.
Сметаем мы всё подчистую.
После обеда ухожу к себе, хочу проверить почту, а на буке у меня сидит зверь. Я даже не сразу понимаю, что он не настоящий, а игрушка. Или статуэтка, не знаю, как назвать. В общем, сидит там очень натуральный заяц размером с мышь от бука, и кажется, он вырезан из дерева. Хм. В мой кабинет кроме меня только один человек мог попасть, и он, видно, свято следует правилу подкладывать подарки тайком. Очаровательная зверушка, просто как настоящая. Похоже, у нас взаимообмен наладился.
В буке письмо от мамы, которая наконец-то получила золотишко после восьми проверок на таможне. Мне кажется, что по поводу лилий она радовалась несколько больше, но зато этим добром уже успела похвастаться всем подругам, бабушке и Сашке, который (вот невежа!) велел беречь всё это дело для потомков, а потом сдать в музей. Бабушка же, оторванная от сотого перечитывания Троллопа, отстранённо заявила, что лучше бы эти деньги пошли на создание школ и библиотек, и что вот она, между прочим, самолично внедрила на двух планетах тотальную грамотность, а мы... Дальше её никто не слушал, потому что бабушка, кроме своих достижений в области просвещения, может говорить только об ошибках в речи телеведущих. Что-то я смотрю, моё семейство выглядит просто оплотом культуры, кто бы мог подумать.
По контрасту с этим приходит письмо от подруги, той самой, которая в космосе работать собиралась. Её занесло в М-81 в штате тамлингского летучего ресторана в качестве санинспектора. Собираются там припарковаться на несколько месяцев, а там эти страшные огромные, как их, на букву му, она их боится. Отлепив лоб от столешницы, объясняю, что бояться можно всех, кроме них.
Стук в дверь. Открываю, там тот самый парень, который просил поделиться баклажанами. Плечистый такой, даже несколько полноватый.
– – Абозорху, – – представляется он с несколько самодовольным видом, протягивая мне руку. Это первый муданжец, который вспомнил о рукопожатии.
– – Элизабет, – – говорю, отдавая дань вежливости. – – Чем могу быть полезна?
– – Вы знаете, в последнее время я стал что-то плохо спать по ночам, – – говорит он, не отпуская мою руку, пока я не тяну на себя. – – Вы не могли бы мне помочь?
– – Как часто не можете заснуть?
– – Да каждую ночь, часами.
Что-то он не выглядит сильно уставшим.
– – А днём спите? – – спрашиваю.
– – Нет, какое, днём работать надо, я ведь навигатор.
– – И сильно устаёте?
– – Да ужас вообще, – – отвечает он грустным голосом, поднося руку ко лбу. – – Только и думаю весь день, как спать буду. Вот даже к вам пришёл, хотя никогда в жизни у целителя не был, – – и берёт меня за руку опять. – – Вы же мне поможете?
– – Помогу, помогу, – – высвобождаюсь. – – Кофе, чай пьёте?
– – Только гармарру, – – говорит он, подходя ко мне поближе. Хм, а пахнет-то от него не гармаррой.
