Натан Темень - Игрок
Жрецы в белых одеждах суетятся возле алтаря, покрытого расшитой тканью, с большой серебряной чашей посередине. Верховный маг подступает к алтарю, поддёргивает рукава, обнажает худые жилистые руки. Подручные вкладывают в растопыренные пальцы каждой по живой бурой крысе.
Крысы дёргаются в руках Верховного мага, когда он начинает произносить начальные слова обряда. Голос его гремит над площадью, разносится над крышами, отражается от стен.
Восходящий поток воздуха от стены массивного храма внезапно поддаёт снизу, мой парашют бешено вращается, с ним вращается пятачок площади, превращаясь в пёстрый волчок с деревом в центре. Кажется, что мне конец, но каким-то чудом я выравниваюсь и ловлю воздушный поток. Верховный маг разжимает пальцы, и извивающиеся крысы летят в раскрытую пасть серебряной чаши.
Всё это я вижу за секунду до того, как новый порыв ветра бросает меня прямо на торчащие ветви священного дерева.
Едва успеваю обернуться в защитный кокон. Ветки летят прямо в лицо. Острые сучья втыкаются в кокон, натягивают полупрозрачную ткань. Кокон немного смягчает удар, но потом не выдерживает и лопается. Моя защита развеивается по ветру радужными клочьями, словно мыльный пузырь.
С треском пролетаю сквозь крону, ветки хрустят и ломаются, листья сыплются дождём. Ударяюсь с маху о последнюю, толстую поперечную ветку, отлетаю вбок и приземляюсь пятой точкой на алтарь.
Гремит опрокинутая чаша, визжат перепуганные крысы. Чаша падает на мостовую, и я поддаю её ногой в помятый бок. Народ на площади дружно ахает, отшатывается назад. Кажется, даже стражники на мгновение остолбенели. В наступившей тишине Верховный маг медленно опускает худые руки и поворачивается ко мне. Мы смотрим друг другу в глаза.
Это не игрок. Ни маг, ни герцог Урбино. Никто из них. Здесь только местные, на этой площади. Все игроки живут в особом районе, там, где сейчас идёт погром и горят дома. Но как он силён, этот молодой мужик в простом балахоне, подпоясанном верёвкой. Я ещё не встречал мага такого уровня.
- Кто ты, дерзнувший прервать священный обряд? - в голосе моего противника нет злобы. Только деловитый укор - перед тем, как стереть нарушителя в площадную пыль.
- Аристофан Справедливый. Ты искал меня, маг? Я пришёл.
Толпа снова ахает, и дружно придвигается, напирает на цепочку стражников. Все вытягивают шеи, жадно раскрывают рты. Это зрелище получше обряда экзорцизма.
- Бесполезно идти против воли богов, - произносит Верховный жрец. - Ты пришёл - это хорошо. Смотри, как будут возвращены в бездну порождения тьмы. После обряда я займусь тобой.
Он демонстративно отворачивается. Одно движение его пальцев - и двое магов-прислужников с двух сторон набрасывают на меня сплетённую из воздуха липкую сеть. Глупо - видно же, что я не новичок. Сеть вспыхивает и сгорает на лету. В тот же миг невидимая удавка сдавливает шею. Мысленный приказ - удавка распадается, развеивается по ветру.
Верховный маг, не отрывая глаз от алтаря, снова щёлкает пальцами. Двое прислужников отступают в стороны, на их место выдвигается парочка других. Сейчас же на меня обрушивается каменный кулак. Отбрасывают кулак, разбиваю его в пыль. В это время другие служители подбирают с мостовой помятую чашу, водружают обратно на алтарь. Церемония должна продолжаться.
Вот оно как. Этот маг не так прост, как выглядит. Прислужников у него много, они будут меняться до бесконечности, пока я не потеряю силы. А сам он даже не вспотеет.
"Понижение магии, - командует внутренний бог. - Врежь им, парень!"
Молодец, невидимка. Как удачно, что вы все тут собрались, такой тесной компанией. У каждого мага есть уязвимая точка - его магия. Без неё он, как без рук.
Отбиваю очередную атаку, выхватываю из мешка горсть эльфийской пыльцы, раскрываю ладонь, и выкрикиваю заклинание.
Ветер тут же подхватывает пыльцу, развеивает по площади. Раздаётся дружный чих. И такой же дружный стон прокатывается над головами людей. Все маги, кто тут есть, получили снижение уровня - почти фатальное. Это ненадолго, но мне хватит.
Герцог Урбино тревожно морщит гладкий лоб, но Верховный маг успокаивающе поводит руками. Выступает вперёд, отодвигает с пути помощников в белых одеждах. Его уровень остался... да он почти не понизился. Видно, и впрямь этот парень - любимец Чёрной богини.
Негромкое заклинание, простое движение рук, и подо мной проваливается земля. Если бы не моя быстрая реакция дикого эльфа, я бы провалился по самую шею. Таблички перед глазами меняются с невероятной скоростью. Они выпрыгивают в углу зрения, пропадают, вспыхивают. Одна, мигая красным, повисает поверх остальных: "Всем игрокам! Опасность! Опасность!.."
Не успеваю прочесть, как поверх этой таблички выпрыгивает другая: "Новое задание. Спасение государства Урбино. Награда - спасение государства Урбино. Награда - не определена..." Что за чёрт. Бессмыслица.
Земля под ногами вздрагивает и замирает, скованная панцирем. Верховный маг окутывается мерцающим облаком, худые пальцы шевелятся в сложном жесте. По площади прокатывается испуганный крик. Толпа качается, отступает назад.
Алтарный камень исчезает. На его месте вырастает фигура огромного каменного человека. Угловатые валуны, ничем не скреплённые - между ними можно просунуть руку - громоздятся вверх, лепят человека высотой с дерево. Каменный великан покачивается, неуклюже шагает ко мне, взмахивает рукой. Бац! Из мостовой летят осколки, и там, где я только что стоял, образуется здоровенная вмятина. Бац, бац! Ладно, получай, каменюка.
Огонь, и сразу - лёд. Великан раскаляется докрасна, его окутывает облако свистящего пара. Оглушительный треск, грохот - и каменный истукан взрывается, разлетается на тысячу осколков.
Верховный маг шевелит губами, в грохоте взрыва и крике толпы с трудом разбираю, что он говорит:
- Изыди, исчадие тьмы, порождение бездны.
Мерцающая дымка вокруг него внезапно густеет, наливается синевой, падает ему на плечи. Теперь это мантия, будто сотканная из ночного неба, с искрами звёзд. Верховный маг одним движением срывает мантию с плеч, неуловимо быстро раскручивает и бросает в меня.
Тёмная, как ночь, материя взлетает в воздух и разворачивается. На мгновение повисает, плавно опускается, и я вижу, как она преображается. Мантия раскрывает крылья, вытягивает шею, выпускает когти... и вот уже сверху на меня летит, разинув зубастую пасть, иссиня-чёрный дракон.
Один удар сумрачного крыла - и плечо пронзает болью. Рука немеет, будто чужая. Бросаю наугад пару заклинаний - одно за другим, как гранаты - не помогает. Тварь, сотканная из мрака, спокойно пропускает сквозь себя огонь и лёд. Ай да Верховный маг, видно, сам не прочь побаловаться с тварями из бездны. С кем поведёшься...
Мой внутренний бог хмыкает. Если бы я не был так занят, удивился бы странному эху в черепе при каждом звуке его голоса, и чувству, что голова вот-вот треснет по швам, как перезрелый плод. "Порождение бездны... - с весёлой злостью рычит мой бог, и вдруг запевает оперным тенором, так что у меня едва не разлетается черепушка: - О, баядера, о, прекрасный цветок!"
Вспыхивает перед глазами картинка на старом пергаменте - листок из книги на древнем языке. Простые грубые слова, архаичный слог, на котором теперь говорят только трухлявые вывески и драконы. Давно утратившие первоначальный смысл, ставшие набором невнятных слов, бессмысленными проклятьями. Бог весть, почему в моих руках они обрели первоначальную силу. Не время рассуждать.
Выкрикиваю слова, что висят передо мной, выжженные на пергаменте. Картинка с нарисованной тварью вспыхивает призрачным огнём, и дракон надо мной, уже изготовившийся к атаке, тоже корчится вместе с ней. "Легче, легче, парень, - весело командует мой внутренний голос. - Нежнее".
Повинуясь слову заклятия, сумрачная тварь трепещет, складывает крылья и падает возле моих ног. Загнутые когти вонзаются в камни разрушенного алтаря, разинутая пасть нежно шипит, выпускает клубы чёрного тумана. Красные глаза размером с блюдце блестят, когда сотканный из мрака дракон смотрит мне в лицо. "Люби меня, как я тебя, и более того!" - фальцетом выпевает мой внутренний бог и смеётся.
Толпа дружно ахает. Верховный маг зло вскрикивает, его невозмутимость испаряется, как дым. Он срывает с пояса верёвку, комкает и бросает в меня. Верёвка шлёпает мне в грудь, обращается сороконожкой, вцепляется тысячью коготков, подбирается к горлу. Пытаюсь сорвать металлическую тварь - бесполезно. Щёлкают игольчато-острые жвала. Чёрт, засада! Так глупо помереть... Щёлк, щёлк. Клацают челюсти. Хрустит сминаемый металл. Кто-то визжит.
Со звоном к ногам падают огрызки того, что осталось от сороконожки. Размазанной тенью мелькает и исчезает в моём походном мешке питомец. Мне кажется, или он здорово изменился?
