Терри Пратчетт - 03 Ведьмы. Ведьмы за границей
Они оглянулись. Это была госпожа Гоголь, держащая за руку Золушку. На плече у нее висела пухлая, ярко расшитая сумка.
Миновав ведьм, колдунья вуду спустилась по лестнице и провела девушку сквозь безмолвствующую толпу.
– Это тоже неправильно, – вполголоса заметила матушка.
– Что? – спросила Маграт. – Что неправильно?
Барон Суббота стукнул тростью о пол.
– Вы меня знаете, – сказал он. – Вы все меня знаете. И вам известно, что меня убили. Но сейчас я снова здесь. Меня подло убили, а что сделали вы?…
– А что, интересно, сделала ты, госпожа Гоголь? – пробормотала матушка. – Нет, так дело не пойдет…
– Тс-с, а то не слышно, что он говорит, – прошипела нянюшка.
– Он говорит, что сейчас они могут выбирать, кто будет править – снова он или Золушка, – подсказала Маграт.
– Они выберут госпожу Гоголь, – пробурчала матушка. – И она станет одной из этих, как их, сирых кардинаторов.
– Ну, не так уж она и плоха… – заметила нянюшка.
– Конечно, в своем болоте она не так уж и плоха, – согласилась матушка. – Когда есть кто-то, кто может уравновесить ее, она действительно не так уж плоха. Но вот если госпожа Гоголь начнет всему городу указывать, что делать… Это неправильно. Волшебство – вещь слишком важная, чтобы с его помощью управлять людьми. Кроме того, Лили просто убивала людей – а госпожа Гоголь, убив, еще заставит их колоть дрова и заниматься ее хозяйством. По мне так, коли прожил ты тяжкую жизнь, значит, хоть после смерти имеешь право отдохнуть.
– Лежи себе да радуйся, вроде того, – кивнула нянюшка.
Матушка оглядела свое белое платье.
– Жаль, одета я неподходяще, – покачала головой она. – Ведьме пристало ходить в черном.
Она спустилась по лестнице в зал, поднесла руки ко рту и крикнула:
– Ау-у-у! Госпожа Гоголь!
Барон Суббота замолчал. Госпожа Гоголь кивнула матушке.
– Слушаю, госпожа Ветровоск.
– Господина никогда не было, так что зови меня лучше матушкой, – огрызнулась та, а потом продолжила несколько более спокойно: – Ты сама прекрасно знаешь, что все это неправильно. Королевой должна быть она, и это справедливо. Чтобы помочь ей, ты воспользовалась магией, и это тоже правильно. Но на этом и нужно остановиться. Что будет дальше, уже ее дело. Нельзя постоянно исправлять все с помощью магии. С помощью волшебства можно лишь не давать кому-то творить зло.
Госпожа Гоголь выпрямилась во весь свой внушительный рост.
– Да кто ты такая, если указываешь мне, что я здесь могу делать, а чего не могу?
– Мы ее крестные, – ответила матушка.
– Точно, – кивнула нянюшка Ягг.
– У нас и волшебная палочка есть, – добавила Маграт.
– Матушка Ветровоск, ты же ненавидишь крестных, – усмехнулась госпожа Гоголь.
– Мы относимся к другому их типу, – пожала плечами матушка. – Мы даем людям то, что они действительно хотят, а не то, что, как нам кажется, они должны хотеть.
Удивленные гости беззвучно зашевелили губами, повторяя и переваривая только что услышанное.
– В таком случае свою роль крестных вы уже сыграли, – парировала госпожа Гоголь, которая соображала быстрее остальных. – И сыграли замечательно.
– Ты невнимательно слушала, – упрекнула матушка. – Крестные бывают самые разные. Она может оказаться хорошей правительницей. А может оказаться плохой. Но выяснить это она должна самостоятельно. Без какого-либо вмешательства извне.
– А что, если я скажу нет?
– Наверное, нам тогда придется продолжить исполнять свои обязанности крестных, – промолвила матушка.
– Да ты хоть представляешь, сколько мне пришлось трудиться, чтобы победить? – надменно вопросила госпожа Гоголь. – Знаешь, сколького я себя лишила?
– Зато теперь ты выиграла. Стало быть, делу конец, – сказала матушка.
– Ты что, матушка Ветровоск, бросаешь мне вызов?
Несколько мгновений матушка колебалась, но потом расправила плечи. Ее руки чуть разошлись в стороны – едва заметно. Нянюшка и Маграт немного отодвинулись от нее.
– Если тебе так хочется.
– Мое вуду против твоей… головологии?
– Как пожелаешь.
– А какова ставка?
– Больше никакой магии в орлейских делах, – решительно ответила матушка. – Никаких сказок. Никаких крестных. Люди должны сами решать – что добро, а что зло, что правильно, а что неправильно.
– Идет.
– И ты отдаешь мне Лили Ветровоск.
Госпожа Гоголь так шумно набрала воздуха в грудь, что это было слышно во всем зале.
– Никогда!
– Гм, вот как? – спросила матушка. – Стало быть, ты все-таки боишься проиграть?
– Просто не хочется прибегать к крайним мерам, матушка Ветровоск, – ухмыльнулась госпожа Гоголь. – Ведь тебе может быть больно.
– Вот и не прибегай к ним, – согласилась матушка. – Я очень не люблю, когда мне больно.
– Я против поединков, – встряла вдруг Элла.
Обе соперницы взглянули на нее.
– Теперь ведь она правительница, верно? – осведомилась матушка. – Значит, мы должны ее слушаться?
– Я покину город, – сказала госпожа Гоголь, снова поворачиваясь к матушке, – но Лилит моя.
– Нет.
Госпожа Гоголь полезла в сумку и достала оттуда тряпичную куклу.
– Видишь вот это?
– Ну, вижу, – ответила матушка.
– Эта кукла предназначена для нее. Не хотелось бы, чтобы кукла стала тобой.
– Прошу прощения, госпожа Гоголь, – твердо отозвалась матушка, – но у меня есть долг, и я ему следую.
– Ты умная женщина, матушка Ветровоск, однако сейчас ты очень далеко от дома.
Матушка равнодушно пожала плечами. Госпожа Гоголь держала куклу за талию. У куклы были сапфирово-голубые глаза.
– Тебе известно о магии зеркал? Так вот, матушка Ветровоск, это моя разновидность зеркала. Эту куклу я могу сделать тобой. А потом я могу заставить ее страдать. Не вынуждай меня делать это. Прошу.
– Увы, госпожа Гоголь. Но иметь дело с Лили буду я.
– Честно говоря, Эсме, я бы на твоем месте вела себя поумнее, – пробормотала нянюшка Ягг. – В этих делах она мастерица.
– По-моему, она может быть очень жестокой, – поделилась своим мнением Маграт.
– Я не испытываю к госпоже Гоголь ничего, кроме глубочайшего уважения, – откликнулась матушка. – Прекрасная женщина. Но слишком много говорит. Будь я на ее месте, я бы прямо сейчас вонзила в эту штуку пару длинных ногтей.
– Так бы уж и вонзила, – хмыкнула нянюшка. – Все-таки хорошо, что ты добрая, правда?
– Правда, – кивнула матушка и снова повысила голос. – Я иду за своей сестрой, госпожа Гоголь. Это дело семейное.
Она решительно направилась к лестнице.
Маграт вытащила палочку.
– Если кое-кто хоть что-нибудь сделает нашей матушке, остаток жизни этой «кое-кому» придется провести круглой и оранжевой, с семечками внутри, – посулила она.
– Вряд ли Эсме одобрит, если ты сотворишь что-нибудь подобное, – сказала нянюшка. – Не волнуйся. Не верит она во все эти штучки с булавками и куклами.
– Да она вообще ни во что не верит. Только какое это имеет значение?! – воскликнула Маграт. – Главное, что госпожа Гоголь этому верит! Это ее магия! И это она должна верить!
– Думаешь, Эсме этого не понимает?
Матушка Ветровоск была уже у самого подножия лестницы.
– Матушка Ветровоск!
Та оглянулась.
Госпожа Гоголь держала в руке длинную щепку. Безнадежно покачав головой, она воткнула ее в ступню куклы.
У всех на глазах Эсме Ветровоск пошатнулась.
Еще одна щепка была воткнута в тряпичную руку.
Матушка медленно подняла руку и, прикоснувшись к больному месту, вздрогнула. Но потом, слегка прихрамывая, она продолжила свое восхождение.
– Следующим может стать сердце, матушка Ветровоск! – крикнула ей вслед госпожа Гоголь.
– Не сомневаюсь. У тебя хорошо получается. И тебе это прекрасно известно, – не поворачиваясь, бросила матушка.
Госпожа Гоголь воткнула еще одну щепку во вторую ногу куклы. Матушка осела и вцепилась в перила. Рядом с ней горел один из факелов.
– В следующий раз! – предупредила госпожа Гоголь. – Ты поняла? Следующий раз – последний. Я не шучу!
Матушка обернулась.
Сотни лиц были устремлены в ее сторону.
Когда же она заговорила, голос ее был таким тихим, что приходилось вслушиваться.
– Я знаю, что ты способна на это, госпожа Гоголь. Ты действительно веришь в свои силы. Ну-ка, напомни мне еще раз: мы, кажется, спорили на Лили? И на город?
– Какое значение имеет это теперь? – удивилась госпожа Гоголь. – Разве ты не сдаешься?
Матушка Ветровоск сунула мизинец в ухо и задумчиво им там покрутила.
– Нет, – ответила она. – Даже не собиралась. Ты смотришь, госпожа Гоголь? Внимательно смотришь?
Ее взгляд скользнул по присутствующим и на какую-то долю секунды задержался на Маграт.
Потом она медленно подняла руку и по локоть погрузила ее в пламя горящего факела.
