Ксения Баштовая - И дорога к себе так длинна
— Но как он мог?!
Все следующие дни Летисия была сама не своя. Молчала, упрямо сверля взглядом землю. Когда от нее все-таки начинали требовать сказать хоть что-то — отвечала невпопад. Девушка побледнела, осунулась…
Ее матери решили, что пора брать дело в свои руки. Как-то вечером, когда Летти сидела, уставившись взглядом в стену, мрачно ковыряя пальцем стол, к дочери подсела Живка:
— Летти, девочка, не стоит так переживать. Ни один эльф того не стоит.
— Да, конечно, — вяло согласилась дриада, опуская глаза.
— Летти, ты же просто себе места не находишь! Ну нельзя же так!
— Да, конечно.
Женщины пошушукались, Живка решительно встала из-за стола и вышла из дома:
— Я скоро вернусь.
Ее не было долго. Впрочем, заметили это лишь Дольшери да пришедшие к заскучавшей девушке вторая мама Лидия и третья мама Тодора. Самой Летисии было совершенно безразлично, что происходит и кто в этом виноват.
Вернувшись, радостная Живка опустилась на стул рядом с Летисией и весело сообщила:
— Так, все. Прекращаем истерику и берем себя в руки. Завтра вечером у тебя родится ребенок.
— Да, коне… Что?! — Потрясению дриады не было предела. Она даже забыла о душевных страданиях.
— Завтра вечером у тебя родится ребенок, — четко выговаривая слова, повторила Живка. — Я обо всем договорилась.
— Но… Мне же еще рано… Обычно после восемнадцати…
— Я знаю, — повела плечами женщина. — Я еле Мрию уговорила, что тебе это нужно. Ты же сейчас просто съешь себя! А будет ребенок, займешься им и думать забудешь про этого эльфа.
— А… От кого ребенок будет? — на всякий случай поинтересовалась Летти, сама не заметившая, как ее тоска начала куда-то пропадать.
— Ой, да какая тебе разница! — поморщилась молчавшая до этого времени Тодора — полноватая смешливая женщина. — Даже если от той же Милли. Одной семьей необязательно жить. Воспитывать, если вдруг что, и сама сможешь. А нет, так мы поможем.
— Конечно! — хором пропели Живка и Лидия.
А Дольшери побледнела как смерть и не проронила ни слова. А потом и вовсе жалобно всхлипнула, прижала пальцы к вискам и выскочила из комнаты.
— Что это с ней? — недоумевающе прищурилась Тодора.
Лидия только скривилась:
— Не обращай внимания на эту мужичку. Небось опять заявит, что голова разболелась. Как ты ее вообще терпишь, Живка?
Женщина вместо ответа печально усмехнулась и отвела взгляд.
Летисия впервые за столько дней чувствовала холод. Тонкое белое платье совершенно не держало тепло. Вышитый золотом пояс, перехватывающий балахон прямо под грудью, больно впивался в кожу, а остывшая к вечеру земля неприятно холодила пятки. Идти приходилось босиком, а потому девушка полностью закоченела.
Вдобавок все было неправильно. Да, в вышине горели огоньки. Да, перемигивались молнии. Да, дриада неспешно шла к увитому пируном дереву, но… Все было неправильно Летисия не ощущала никакого воодушевления. В душе ее все было спокойно, ровно и… мертво.
Дриада упрямо мотнула головой, огляделась по сторонам, высматривая тех, кто должен вместе с ней дать рождение новой жизни, никого не увидела и решительно пошла вперед, пытаясь пробудить в душе глубоко спящее сейчас чувство радости. Безуспешно. Сон явно был летаргическим, безо всякого намека на пробуждение.
Уже ближе к дереву подол платья решил, что хорошенького понемножку, и начал путаться под ногами. Первое время Летти пыталась не нарушать правила поведения и идти вперед, как подобает, но потом плюнула на все приличия и приподняла подол чуть ли не до колен. Идти сразу стало легче, но по толпе оставшихся за спиной дриад прошел потрясенный шепоток. Летисия было одумалась, выпустила подол… Но потом вспомнила, сколько ей пришлось пережить и чего она только в лесу не видела — вряд ли этим может похвастаться хотя бы половина из присутствующих, — и вновь решительно приподняла юбку, чтобы было легче идти.
Наконец она добралась до дерева. Это короткое путешествие отняло столько сил, словно дриада шла несколько дней. Девушка остановилась, хватая ртом воздух, прикоснулась обеими ладошками к шершавому стволу и обессилено прикрыла глаза.
Скажи ей несколько дней назад — да хотя бы тогда, когда матерью стала Милли, — что у нее скоро будет ребенок, и счастью Летти не было бы предела. А сейчас… Сейчас ей было абсолютно все равно, что будет дальше. Появится ребенок? Ну так в принципе и должно быть. Она не станет матерью и вернется к разочарованным дриадам, чего не случалось никогда? Ну и что, ничего ужасного в этом нет.
Пульс отдавался в ушах грохотом барабанов. Летти зажмурилась изо всех сил, чувствуя во рту соленый привкус крови — кажется, она прокусила губу. А потом древесина вдруг поддалась под ладонями, став мягкой, податливой, словно стена воды, и Летисия сама не поняла, как она просочилась внутрь дерева…
Здесь было темно. Темно и страшно. На миг девушке показалось, что ее самой нет. Что она растворяется в этой жуткой темноте, которая поглощает ее, впитывает ее душу, лениво рассматривает ее мысли…
А затем все пропало. Где-то высоко над головой вспыхнул мертвенно-бледный, режущий глаза свет, Летти вздрогнула, закрыла ладонями лицо… А когда убрала руки, поняла, что она стоит в длинном, невесть как поместившемся в дереве коридоре.
Хотя дриаде ли удивляться, откуда в таком небольшом стволе могли появиться непропорционально огромные комнаты?
Девушка вздохнула, пригладила рукой встопорщенные волосы и решительно пошла вперед. В конце концов, должен же у нее появиться ребенок!
Высоко над головой горели смутно знакомые лампы. Выложенные ровными белесыми плитами стены тоже что-то напоминали, но что именно, дриада так и не могла вспомнить.
Внезапно коридор резко вильнул вправо. Решив, что здесь ей ничего страшного не грозит (если Милли и та благополучно вернулась назад!), девушка даже шаг не замедлила. И совершенно не удивилась, когда увидела за поворотом ожидавшую ее Мрию.
— Ты долго шла, — вздохнула женщина. Небрежно накинутый на плечи халат («Почти такой же, как был на Олеге», — внезапно вспомнила дриада) смотрелся на Мрии как-то неестественно.
— Извини…
— Ничего страшного. Даже я здесь не во всем разбираюсь, а уж ты тем более могла заблудиться. Пошли. У нас осталось не так много времени.
И женщина, распахнув не замеченную до этого Летисией дверцу, поманила девушку за собой.
За дверью открылась небольшая анфилада из трех или четырех комнат. И теперь пришла очередь Летти чувствовать, что она сходит с ума. В первом помещении все было завалено какими-то бумагами, книгами, фолиантами… Девушка так и замерла, озадаченно оглядываясь по сторонам.
— Ну что ты стоишь? — раздраженно окликнула ее Мрия, уже стоящая возле входа в следующую комнату.
— Да я так, ничего… Столько книг…
Летисия не договорила, но этого и не требовалось.
— Нравится? Ой, ты бы знала, сколько я их собирала… Когда началась вся эта кутерьма с войной… Пока радиация ушла, пока уменьшилась доза мутагенов…
— Но как же… Почему у нас никто не знает, что тут такое богатство?!
— А с чего ты решила, что никто не знает?
Летти поперхнулась новым вопросом.
Во второй комнате она вновь почувствовала всю нереальность происходящего. Тут стояли многочисленные столы, на которых высились реторты и колбы, наполненные разноцветной жидкостью. Что-то булькало, кипело, выпускало разноцветные облачка пара.
— А…
— Пойдем, — перебили ее. — Все вопросы будут потом.
Третья комната напомнила девушке давешний Исток Плес и его комп, следящий и контролирующий все и вся. Какие-то многочисленные экраны, лампочки, провода, вентиляторы. Жужжание аппаратуры, перемигивания блестящих вспышек на клавиатурах…
Летти уже не знала, куда ей деваться и что делать. Всю свою жизнь она полагала, что у дриад нет никакой техники, увидела ее только во время путешествия по лесу, а тут…
Впрочем, Мрия, похоже, прекрасно понимала ее состояние. Нежно погладив девушку по плечу, она вздохнула:
— Я понимаю, для тебя это все неожиданно, неправильно… Но пойдем дальше, и после этого я тебе все объясню.
— Но куда пойдем-то? — не выдержала юная путешественница. — Оттуда мы пришли, а других дверей здесь нет…
Женщина хмыкнула, провела ладонью по стене возле одного из экранов, и белесая панель, подчиняясь короткому жесту, с легким шипением сдвинулась в сторону.
Летти вздрогнула от внезапно нахлынувшего на нее страха. Такого панического и иррационального, какой она ощутила в Истоке, оказавшись у движущихся панелей.
Мрия покосилась на девушку и удивленно поинтересовалась:
— В чем дело?
— Н-не знаю, — выдохнула девушка, сама не заметив, как начала заикаться. — Просто страшно.
