Владимир Лещенко - Обреченный рыцарь
Когда девушка чуть пришла в себя, ведьма наскоро расспросила ее о происшедшем.
Ничего вразумительного Любомила, оказавшаяся ученицей местной травницы, рассказать, увы, не могла.
Два дня назад с утра она направилась на городской базар, чтобы купить новую порцию лечебных травок для наставницы. Но не успела даже на четверть наполнить корзинку чередой, подорожником и прочими зельями, как вдруг народ вокруг заволновался и зашумел.
Все происходило очень быстро, девушка не могла заметить причину замешательства людей. Но вскоре, увидев собакоголовых чудищ, лихо громящих прилавки и избивающих чем ни попадя всех, кто подвернется им на пути, в объяснениях нуждаться перестала.
Бросилась было наутек, но не успела – отовсюду набежала толпа гнусных вонючих тварей, которые чавкали и хрюкали и даже как будто смеялись.
Люди на площади потеряли разум от страха, множество горожан затоптали. Потом на базарную площадь ворвалась полусотня городского гарнизона, но их было слишком мало для победы. Затем к Любомиле подошел песиголовец…
Она порывалась бежать, понимая, что сейчас должна хоть что‑то сделать, но руки и ноги отказывались шевелиться. Еще подумала, что твари, возможно, захотят надругаться над женщинами, ибо бесам это в особое удовольствие. И как только она это подумала, песиголовец схватил ее за волосы и потащил в переулок. Видать, хотел сожрать или сделать еще что‑то более ужасное.
На счастье, один из стражников бросился ей на выручку и убил чудище, но в следующий миг смелый воин валялся с разорванным горлом. Девушка что было сил бросилась бежать, оступилась, обо что‑то ударилась, и в итоге ее накрыла перевернутая телега. Так все время там и сидела, дрожа от страха, холода и голода и боясь выйти из своего жалкого убежища.
Киевляне обошли еще пару соседних улиц центральной части города.
Ничего, кроме мертвых человеческих тел, запаха крови и отчаяния…
А еще зловещего вида пятна зеленоватой жижи – все, что оставалось от поверженных метаморфусов.
– Ладно, возвращаемся назад, на подворье, – решил Лют. – Уже довольно насмотрелись… Надобно что‑то делать… И куда ж эта гнида Мал запропастился?..
Глава 10
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Киев и его окрестности
Вести из Искоростеня не грянули громом среди ясного неба (какое уж тут ясное – середина осени на дворе), но озадачили сильно.
Когда гонец от Люта доложил князю и боярам о том, что древлянский город практически опустошен навьей силой, достойные мужи куявские стали думать да гадать, что бы это значило. Уже более полугода как навьи объявились в княжестве и принялись пошаливать. То там напакостят, то в другом месте навредят. Но чтобы так нагло и в открытую, да с этакими‑то человеческими жертвами…
Не иначе, темные силы перешли в наступление. Знать, быть войне. И войне лютой.
– Ох, беда, беда, – переглядывались седобородые бояре.
Но это, оказывается, было еще полбеды. Ибо коли уж придет лихо в дом – отворяй ворота.
Не успел остыть конь под Лютовым нарочным, как с дальних застав доложили, что к Киеву движутся несметные полчища врагов. Ни сколько тех неприятелей, ни что оно там за супостаты, не уточнялось. Недруги и все.
От таковых‑то недобрых вестей князь Велимир внезапно занемог. Заперся в своих покоях и никого, кроме главного виночерпия с новой порцией меду стоялого, к своей персоне не допускал. Ни Востреца, которому ввиду лихой для державы годины вернули боярский сан, ни даже дочери собственной. Что тут поделаешь?
Бояре уже начали меж собой шушукаться, что раз такое дело, то надобно бы позвать на великий стол кого‑либо из прочих потомков Рамы‑царя. Хотя бы того же Велимирова племянника. Чем из него не государь? И ничего, что в шутах ходил и что молод. На то и есть мужи лепшие и нарочитые, чтобы помогать князю участием и советом. А не захочет, так и другие кандидаты сыщутся. Не обязательно среди Рамовичей. Вон, данец Хамлет еще здесь. Не успели выслать. Или из варягов князя можно призвать. Есть вот такой себе Рюрик. Сокол соколом. И давно уже на Куявию несытым оком поглядывает. Только свистни, вмиг из‑под Новагорода примчится с дружинушкой хороброй. И всех навьих в капусту посечет да и в кадушках заквасит.
– Хватит с державы и одного любителя квасить, – резко высказался Вострец.
А княжна Светлана и того круче. Недаром в батюшку пошла. Вызвала из сеней гридней и велела всех смутьянов связать да в холодную‑то яму и посадить, чтоб поостыли малость.
– Всем все понятно? – обвела суровым взором оставшихся.
Ответом ей было дружное молчание, которое в Куявии всегда почиталось знаком согласия.
– Значит так! – молвила девушка дальше. – Пока батюшка хворает, его место буду блюсти я. Есть возражения?
Тишина. Не до споров нынче. Хотя…
Чтобы девка да на великом столе… Правда, вот у соседей в Империи Клеопатры да Береники всякие справляются не хуже мужчин… Но нам ведь богопротивные имперцы не указ…
Сделав паузу, чтоб поулеглись страсти в умах бояр, Светлана продолжила огорошивать «летних и нарочитых».
– Брат мой Вострец назначается верховным боярином и главой совета.
Безмолвие. На этот раз княжна потрафила. Конечно, и постарше, и поумнее люди найдутся в совете, но хоть княжич, а не какой‑нибудь худородный выскочка. Пущай судит да рядит, а там, глядишь…
– Центуриона Орландину прошу принять чин главного воеводы…
Вот тут уж молчать не стали. Затянувшееся затишье было нарушено дружным возмущенным гулом, перекричать который не сумели ни сама новоявленная регентша, ни новопожалованный верховный советник.
Предложение подруги застало амазонку врасплох. Она отвлеклась от того, что говорилось княжной, следя в это время за боярами. Чтоб кому из них, не приведи святой Симаргл, не пришло в голову сыграть куявских Брута с Кассием. Когда ряды бородачей заволновались и загалдели, словно галки, воительница не мешкая обнажила меч и заслонила собой Светлану. Ее жест тут же повторили пятеро гридней из личной княжеской охраны.
«Молодцы, парни, – мысленно похвалила их разведчица, – хорошо вышколены».
– Помилосердствуй, государыня! – рухнул перед княжной на колени один из бояр. – Не позорь! Чтоб баба воев на бой водила! Ужель нет среди нас никого достойного?!
– Да есть, Гордята, есть! – растолкав охрану, поспешила поднять старика с холодного пола Светлана. – И не один достойный сыщется! Но ведь не простой враг нынче перед нами! Не люди о двух ногах, двух руках и одной голове, а нечисть поганая. Кто из вас знает, как с нею бороться, какое оружие ее одолеть способно? Разве что наш епископ, да где ж он? Или Лют, который сейчас, верно, бьется с навьими в Искоростене…
И опять тишь воцарилась в думном покое.
– То‑то! – вздохнула девушка. – А вот у гостьи нашей есть в этих делах кой‑какая сноровка. Доводилось ей сражаться с нелюдями. Потому и бью ей челом, чтоб пособила нам делом да советом. Так как, подруженька, согласна?
Амазонка кивнула, хотя до конца еще не поняла, какая ответственность на нее ложится. Уже после того, как удрученные бояре разошлись по домам, а Светлана с Вострецом разъяснили, чего, собственно, от нее ожидают, воительница впала в панику.
– Я ведь и центурией‑то никогда не командовала! – заломила она руки. – А здесь небось целым легионом управлять придется?!
– Ну примерно так, – подтвердил юный боярин. – Чуток побольше будет.
– Представляю я этот чуток, – огрызнулась амазонка.
– Лучше не надобно, – улыбнулась княжна. – Войско у нас справное, но к боям с навьими непривычное. Так что считай, что получила новобранцев.
– Есть какие думки? – поинтересовался брюнет.
Орландина вздохнула:
– Есть одна. Но, боюсь, вам она покажется неудачной. Однако ж иного выхода не вижу, как призвать на помощь Малые Народцы…
Не без опаски шли Угрюм и Родислава по Княжьей Горе. Давненько сюда не забредали представители малородцев. Вот как Кукиш гонения на «нечистую силу» объявил да набрал себе псов Господних, так с тех пор сюда нога «соседская» и не ступала. В иных местах Киева, может, и нетрудно было схорониться, а здесь ни‑ни. Понатыкал преосвященный тут и там своих рамок, а дружинников вооружил хитрыми приспособлениями. Поди укройся.
Теперь шли не скрываясь. С гордо поднятыми головами. Потому как сама государыня Светлана кликать изволила. И самолично свою подругу, а теперь и главного киевского воеводу Орландину отрядила, чтобы с почетом проводить дорогих гостей в палаты княжеские.
Амазонке пришлось здорово попотеть.
Сначала, чтобы убедить Светлану пойти на столь рискованный шаг. Ведь заключение официального перемирия с еще буквально на днях гонимыми малородцами было тяжелым ударом как по молодой и еще не укрепившейся религии, так и по авторитету куявской власти. Таким образом, Княжья Гора как бы признавала свои ошибки, объявляя проводившийся ею прежде курс неправильным. Слава святому Симарглу, юная регентша не была закоренелой фанатичкой и согласилась с аргументами Орландины и Востреца, что в столь тревожные времена не до сохранения лица. Тут бы державу сберечь да людей.
