Вадим Проскурин - Братья-оборотни
И устал оборотень-пес гоняться за обортнем-драконом, и остановился, и задрал к небесам длинную зубастую морду, и завыл. И так тоскливо и жалостно он выл, что навернулись слезы на глаза у пяти миллионов зрителей прямой трансляции, и полмиллиона из них присоединились к акции «помести в свой дневник собачью лапку в поддержку Мелвина Локлира». Но Мелвин так и не узнал об этой акции.
Он сидел и выл, и окружала его смерть. Кровь, мясо, разодранные кишки, переломанные кости и ничего живого, потому что дракон ускакал куда-то далеко, крупное зверье попряталось, избегая его гнева, а мелкое зверье типа мышей и воробьев не считается. И смотрели на оборотня зрители с замковой стены, но они тоже считаются, потому что далеко.
И взмолился Мелвин, дескать, господи, дай мне силы сделать хоть что-нибудь, не могу больше сидеть как мудак, пока дракон убивает тех, кто мне доверился, они, конечно, долбоебы, но они же, блядь, мне доверились! А я их доверие обманул, пусть неосознанно, но все же обманул! Какой я теперь, к хуям, феодал! Говно я, а не феодал! Господи, дай силы хоть что-нибудь сделать, хоть что-нибудь преодолеть, чтобы снова ощутить себя не куском бесполезного дерьма, а хотя бы оборотнем, раз уж не человеом. Оборотиться в огромную летучую мышь, ворваться в замок и устроить там тотальный пиздец в отдельно взятом строении. Чтобы не лыбились эти мудаки со стены, будто нечего им бояться, пидарасам злоебучим!
И привиделся Мелвину лик Бонни Черной Зайки, и был он почти такой же совершенный и умиротворяющий, как у богоматери. И сказала ему любимая его ведьма:
— Чего ты ждешь, милый? Лети и убей узурпатора!
И он полетел.
6Роберт сам не понимал, заснул ли он или провалился в беспамятство. Тем более он не понимал, сколько времени это беспамятство заняло. Субъективно оно было недолгим: вот он бросается на жесткий каменный пол, вот долбит в отчаянии кулаками по неровным камням, разбивая пальцы в кровь, а в следующее мгновение уже перезагрузился, как раньше говорил товарищ Горбовский. Лежит на спине и глядит пустым взглядом, как перед ним летающая херня формирует из себя тело Мелвина Локлира.
— Давид, блядь, — тихо произнес Роберт, и собственный голос показался ему чужим и каким-то грубым.
Действительно, Мелвин сейчас походил на ту знаменитую статую, которую какой-то хер из эпохи возрождения изваяет полтысячелетия спустя. Помнится, раньше Мелвин был ниже ростом и шире в талии, не жирный, но склонный к полноте. Он, наверное, сам себя представляет в этом улучшенном облике. Если бы Роберт стал оборотнем, он бы тоже изменил себя, нос сделал бы покороче, голос — более низким и мужественным…
Мелвин закончил формировать тело. Оглядел себя, удивился, что голый, на мгновение прикрыл срам ладонью, но сразу убрал руку. Действительно, чего тут стесняться…
— Чего валяешься, узурпатор? — обратился Мелвин к Роберту.
— А что мне делать теперь? — безразлично отозвался Роберт. — Все, что мог, я уже сделал, остальное в руках господа.
— Тебе ли говорить о господе?! — возмутился Мелвин. — Атеист проклятый!
— На поле боя атеистов не бывает, — сказал Роберт. — Так говорили воины грядущего, и я склонен согласиться с этим мнением. Хотя раньше возражал.
Мелвин присел на корточки и уставился на Роберта оценивающим взглядом.
— Объясни мне, почему я не должен тебя убивать, — потребовал он.
— Иди на хуй, — сказал ему Роберт. — Хочешь убивать — убивай, мне похуй. Я только одного не понимаю, почему ты не убил меня раньше?
— Разве это не очевидно? — удивился Мелвин. — Не мог подобраться, вот и не убил. Теперь смог.
— Не понимаю, — сказал Роберт. — Если бы ты хотел… впрочем, мне похуй.
— Это правильно, что похуй, — кивнул Мелвин. — Но последний выбор тебе все-таки придется сделать. Ты должен выбрать между смертью быстрой и смертью медленной.
Роберт поморщился и сказал:
— Избавь меня от этого мудацкого пафоса. Если хочешь что спросить — спрашивай, а высоких слов не надо.
— Что происходит в Гримпене? — спросил Мелвин.
— Ничего, — ответил Роберт. — Раньше там была база прогрессоров, теперь только кибермозг.
— Кто такие прогрессоры? — спросил Мелвин
— Люди грядущих веков, — ответил Роберт. — Почти как боги. Но мудаки. Впрочем, для них все наоборот, для них мудаки — это мы. Все относительно.
— Зря я тебя расспрашиваю, — сказал Мелвин. — Ибо знаний после твоих ответов остается столько же, сколько было, а незнание возрастает. Лучше расскажи мне, кто такой дракон и откуда он взялся.
— Издеваешься? — удивился Роберт. — Дракон — это ты.
— Гм, — сказал Мелвин. Немного подумал и добавил: — Я могу тебя пощадить, если расскажешь мне все, что тебе известно.
Роберт ехидно улыбнулся и сказал:
— Заебешься слушать.
— Давай попробуем, — сказал Мелвин.
— Давай, — Роберт улыбнулся еще раз. — Начнем с аксиом вещественных чисел. Первые девять из них носят общее название «аксиомы поля».
— Достаточно, — перебил его Мелвин и нахмурился. — Я не люблю, когда надо мной издеваются. Я хотел уважить твое мужество дворянина и мастерство интригана, но зря. Но я великодушен, ты примешь смерть не как мудозвон, а как тот, кто носил титул ярла. Пусть и недолго.
— Я все еще ярл, — сказал Роберт. — И я буду оставаться ярлом, пока ты меня не убьешь. Жаль, королем мне уже не стать.
— Это точно, — кивнул Мелвин. — Королем стану я. И мы могли бы заключить союз. Если бы ты не подставил моего отца так подло. Твои достоинства неоспоримы, но кровная месть есть кровная месть. Ты должен меня понять.
— Наверное, должен, — пожал плечами Роберт. — Но не понимаю. Я только одно понимаю, когда на тебя гляжу. Мудак ты, Мелвин.
Мелвин укоризненно покачал головой.
— Плохая сага получится из твоей смерти, — сказал он. — Я рассчитывал, ты умрешь красивее.
— Смерть не бывает красивой, — сказал Роберт.
Мелвин вспомнил поле, залитое кровью, передернулся и сказал:
— Возможно, ты прав.
— Я почти всегда прав, — сказал Роберт.
— Почти не считается, — сказал Мелвин.
Немного помолчал и добавил:
— Достаточно слов. Вставай и защищайся.
— Никто не скажет, что я убил голого мужчину, — процитировал Роберт старинную балладу.
— Ты не убьешь голого мужчину, — сказал Мелвин. — Я обращусь псом. Гм…
Роберт улыбнулся и задал уточняющий вопрос:
— Если получится?
— Да, если получится, — серьезно ответил Мелвин.
— Господи, помилуй! — заорал Роберт во всю глотку.
И вскочил на ноги, прямо из позиции лежа на спине, как учил его один мастер кун-фу из параллельной вселенной, и выхватил меч прямо в прыжке, и нанес удар, который мог стать смертельным. Но не стал, ибо господь не помог Роберту, и вонзился его меч не в человеческую печень, а в собачье плечо. И не полилась из собаки кровь, но обнажилась богомерзкая серая пакость. И понял Роберт, что пришел ему конец. И разорвали собачьи клыки его глотку, и хотел Роберт произнести напоследок «прими, господи, мою душу», но не успел, потому что умер прежде.
И превратился пес обратно в обнаженного белокурого мужчину, и произошло это без каких-либо особых обрядов наподобие кувырка через пень, а только лишь по воле оборотня. И опустился оборотень на колени, и произнес заупокойную молитву по заблудшей душе недавнего врага, а затем произнес благодарственную молитву за дарованную победу в смертельном поединке. И еще особую молитву в искупление греха, пока еще не совершенного, но совершить его все-таки придется.
Поднял Мелвин с пола меч Роберта, взмахнул им дважды, оценивая баланс, и затем взмахнул в третий раз, и перерубил шею узурпатора, и отсек голову. И поднял ее за волосы, стараясь не причинять трупу излишнего бесчестия, и пошел по коридору с мечом Роберта в правой руке и головой Роберта в левой. И встретились ему какие-то кнехты, и застыли в изумлении, глядя на обнаженного рыцаря. И сказал им Мелвин:
— Барона Хеллкэта ко мне, живо!
И перекрестился старший над кнехтами, и произнес краткую молитву, и последовательно сотворил все жесты, отрицающие нечистого, какие знал. И стоял Мелвин смиренно, и терпеливо ждал, пока воины убедятся, что перед ними не черт. Затем сел в угол, на холодный и грязный каменный пол, поставил перед собой голову бывшего врага, рядом положил меч, и стал ждать и молиться.
И явился через несколько минут барон Хеллкэт, и вздохнул тяжко, и присел рядом на корточки, и сказал ему Мелвин:
— Ты должен кое-что решить, Реджи.
— Здравствуй, Мелвин, — отозвался Реджи.
— Привет, — запоздало сказал Мелвин.
— Разве с тебя снято обвинение в чернокнижии? — спросил Реджи.
— Нет, Реджи, обвинение не снято, — покачал головой Мелвин.
— Тогда я имею полное право тебя зарубить, — сказал Реджи. — И ни одна сука не скажет против ни слова. Бенедикт объявит дворянам и народу, что господь избрал меня своим орудием, и никто не осмелится ему возразить. Я смогу претендовать на титул ярла Локлира.
