Терри Пратчетт - Вещие сестрички
— Вообще-то, я всю жизнь по мосту ходила, — заявила она. — Но вы можете меня подбросить к нему.
На глазах у оцепеневшего от ярости Хьюла нянюшка Ягг, подобрав юбки, залезла в фургон, внедрилась между Томджоном и гномом и, поерзав, как устричный нож, быстро отвоевала себе половину скамейки.
— Кстати, ты упоминал соленую свинину, — вспомнила она. — А горчица у вас есть?
— Нет, — отрезал Хьюл.
— Плохо. К свинине обязательно нужна приправа, — поддерживая светскую беседу, мудро заметила нянюшка. — Ну да ладно, давай ее сюда.
Притчуд без слова протянул ей корзину, в которой содержался ужин всей труппы. Нянюшка подняла крышку корзины и окинула снедь придирчивым оком.
— А сыр-то у вас с запашком. Надо есть побыстрее, — сказала она. — А в том бурдюке что?
— Пиво, — ответил Томджон, на долю секунды опередив Хьюла, который слишком поздно сообразил, что на подобный вопрос всегда следует отвечать: «Вода».
— Разбавленное, что ли? — поинтересовалась нянюшка, наконец оторвавшись от бурдюка.
Рука ее пошарила в кармане фартука, где обычно хранился кисет с табаком.
— Огонька не найдется? — вопросила она.
Сразу несколько актерских рук потянулось к ней, предлагая огниво, трут и кремень. Нянюшка милостиво кивнула и убрала кисет обратно в карман.
— Отлично, — хлопнула она в ладоши. — А теперь как насчет табачка?
В течение следующего получаса езды караван комедиантов прогромыхал по Ланкрскому мосту, миновал несколько выгонов и наконец углубился в лесные угодья, составляющие славу, красу и большую часть этого королевства.
— И это что, весь Ланкр? — поинтересовался Томджон.
— Почему весь? — возмутилась нянюшка, ожидавшая более воодушевленного отклика. — За горами еще столько земли… Но люди в основном живут в долине.
— И это ты называешь долиной? — озираясь, проговорил Томджон.
— Ну, долом, — согласилась нянюшка. — Главное, воздух чистый. А замок вон там. Из него открывается исключительный вид на окружающий ландшафт.
— То есть на леса?
— Ничего, тебе здесь понравится, — успокаивающе промолвила нянюшка.
— Маленький он какой-то, ваш Ланкр.
Нянюшка на минуту призадумалась. Почти всю свою жизнь она безвыездно провела в Ланкре, но недостатка в пространстве не испытывала никогда.
— Мал золотник, да дорог, — сказала она наконец. — Зато все под боком.
— Что все?
— А что бы ни было, — огрызнулась нянюшка.
Хьюл все это время молчал. Воздух здесь и вправду был хорош — воздух, скатившийся по неприступным склонам Овцепиков и процедившийся сквозь высокогорные хвойные массивы. Они проехали в открытые ворота и очутились посреди огороженного пространства, которое в этих краях, очевидно, именовалось городом. Пошатавшись по Плоскому миру и получив хорошую космополитическую закалку, Хьюл решил, что внизу, на равнинах, это скопление зданий назвали бы, самое большее, кварталом.
— По-моему, это трактир, — нерешительно промолвил Томджон.
Хьюл проследил за его взглядом.
— Трактир, — согласился он спустя некоторое время. — По крайней мере похож.
— Когда ты думаешь давать пьесу?
— Понятия не имею. Полагаю, лучше послать кого-нибудь в замок и предупредить, что мы здесь. — Хьюл поскреб нижнюю челюсть. — Шут говорил, что этот король — или кто тут на его месте? — хотел бы прежде ее прочитать.
Томджон поглядывал по сторонам. Городок имел вид вполне миролюбивый. В таком месте едва ли кому-то взбредет в голову гнать актеров с приходом ночи. Плотность населения была и так крайне разрежена.
— Это Столица нашего королевства, — подала голос нянюшка Ягг. — Надеюсь, вы заметили, какие у нас милые улочки?
— Улочки? — переспросил Томджон.
— Улочка, — не стала настаивать нянюшка. — Все дома ремонтируются в срок, стоят совсем рядом с речкой, можно камень добросить…
— Добросить?
— Уронить, — вздохнула нянюшка и вновь забубнила: — Городские свалки содержатся в надлежащем состоянии, далее вы видите обширные…
— Сударыня, — перебил Хьюл, — мы приехали веселить этот город, а не покупать его.
Нянюшка Ягг покосилась в сторону Томджона:
— Я просто хотела, чтобы вы поняли, в какое прекрасное место приехали.
— Такой патриотизм весьма похвален, сударыня, — кивнул Хьюл, — а теперь окажи любезность, покинь наш фургон. Уверен, тебя ждет еще не одна вязанка хвороста. Ой-ой-моя-спина и всего доброго.
— Спасибо, что дали перекусить, — сказала нянюшка, не без труда переваливаясь через борт.
— Вернее, все сожрать, — брякнул Хьюл. Томджон толкнул его в бок:
— Зря ты так груб с нею. Кто знает, как еще все обернется. — И сам поспешил обернуться к нянюшке: — Мы очень признательны тебе, ма… Что за напасть? Куда она подевалась?
— А я тебе говорю, они приехали сюда давать театр, — рявкнула нянюшка.
Матушка Ветровоск, которая мирно сидела на солнышке и лущила горох, никак не отреагировала. К вящему раздражению нянюшки Ягг.
— Ну? Ты что, так и будешь молчать? Я вон сколько вынюхала! Собирала информацию. А не сидела на месте и не жрала семечки…
— Не семечки, а горох.
— Да, спасибо за поправку, это, безусловно, очень важно, — съязвила нянюшка.
— И что за театр они замыслили?
— Не сказали. Кажется, у них какой-то договор с нашим герцогом.
— А этому-то на что театр сдался?
— Тоже не сказали.
— Может, здесь своя тактика? — задумчиво произнесла матушка. — Чтобы незаметно проникнуть в замок? Очень умно придумано. А ты не обратила внимания, в фургоне были какие-нибудь сундуки?
— И сундуки, и тюки, и всякие короба.
— Так вот, знаешь, что в них? Мечи и доспехи. Поверь мне на слово.
Но нянюшка продолжала сомневаться:
— Они не очень-то похожи на солдат. Слишком молоды еще, кое-кого до сих пор угри мучат.
— Умницы. Толковые ребята. А посредине пьесы новый король во всеуслышание объявит, что его привела сюда судьба и так далее. Очень грамотный план.
— Тут есть еще одна неувязочка, — сообщила нянюшка, вытаскивая из кучи стручок и засовывая его себе в рот. — По-моему, Ланкр ему не очень понравился.
— Как это? Не может быть! Это же его родное королевство. Ты, наверное, ошиблась.
— Говорю тебе, по самым красивым местам их провела. А он все молчал и волком по сторонам глядел.
Матушкина уверенность несколько поколебалась.
— Это он тебя постеснялся, — заявила она наконец. — Кроме того, переволновался. Это бывает.
Она поставила таз с горохом на землю и задумчиво оглядела кромку леса.
— У тебя есть еще кто в замке из родни? — спросила она.
— Ширл и Дафф на кухне помогают. Повар-то бывший рассудком повредился…
— Хорошо. Я сообщу Маграт. Надо бы поглядеть на этот театр.
— Изумительно, — пробормотал герцог.
— Благодарю.
— Ты в точности описал все, что произошло, — продолжал Флем. — Так, словно сам присутствовал при этих ужасных событиях. Ха. Ха.
— Кстати, тебя там точно не было? — испепеляя гнома глазами, подалась вперед герцогиня.
— Это называется чудом воображения, — поспешно заверил Хьюл.
Герцогиня еще пару мгновений ела гнома глазами, как бы намекая, что воображению Хьюла сильно повезло, что его, воображение, тут же не стащили во двор, не приковали цепями к четырем разъяренным жеребцам и не заставили рассказать эту байку ветру в поле.
— О, как мне это знакомо! — отозвался герцог, одной рукой перебирая листы рукописи. — Все в точности, в точности, в точности совпадает… Все как было!
— Как будет! — прошипела герцогиня. Герцог, не отвечая, переложил очередную страницу.
— Тут и про тебя есть, — уверил он. — Потрясающе! Слово в слово, все как я помню. Любопытно, здесь даже Смерть присутствует.
— Образ, который всегда вызывает у публики повышенный интерес.
— И когда вы собираетесь играть ее?
— Ставить, ваша светлость, — поправил его Хьюл. — Мы уже дали несколько пробных спектаклей. Когда захотите.
«А затем мы побыстрее свалим отсюда, — добавил он про себя. — Прочь, чтобы не видеть твое лицо, напоминающее спекшуюся яичницу-глазунью, и эту гору в женском обличье и в платье кровавых тонов. Чем раньше мы уберемся из этого продуваемого всеми ветрами замка, тем лучше. Да уж, эта моя пьеса точно не войдет в историю».
— Ты назвал сумму, которую, как утверждаешь, мы тебе посулили, — сказала герцогиня. — Не мог бы ты повторить ее?
— По-моему, упоминалась еще сотня серебряных монет по представлении рукописи, — напомнил Хьюл.
— Клянусь небом, работа стоит этих денег! — вскричал герцог.
Услышав это, Хьюл поспешно ретировался, лишив герцогиню удовольствия поторговаться. Впрочем, будь его воля, он бы сам отдал сотню монет, только бы выбраться отсюда. «Да уж, золотник… — думал он. — О боги, неужели кому-то и впрямь нравится здесь жить?»
* * *
В назначенный час Шут появился на лугу. На том самом, с маленьким озерцом посредине. Шут упорно смотрел в небо и недоумевал, куда подевалась Маграт. Она же сама называла этот луг «нашим местом». То, что его считали своим около дюжины коров, ничего не меняло.
