Терри Пратчетт - Цвет волшебства (сборник)
Вокруг лысой вершины горы Улсканраход («Кто Этот Идиот, Который Не Знает, Что Такое Гора?») собрались облака. Сундук уютно стоял под промокшим насквозь деревом, которое безуспешно пыталось завязать с ним разговор.
Двацветок и Ринсвинд спорили. Предмет спора сидел на шляпке своего гриба и следил за ними заинтересованным взглядом. Предмет был похож на того, кто пахнет как самый типичный житель гриба, и Двацветка это беспокоило.
— А почему у него тогда нет красного колпачка?
Ринсвинд замешкался, отчаянно пытаясь понять, куда клонит турист.
— Что? — сдался он.
— У него должен быть красный колпачок, — авторитетно заявил Двацветок. — Кроме того, ему не мешало бы помыться, да и не компанейский он какой-то. Не лепрекон, и всё тут.
— Ты это о чём?
— Да ты на его бороду посмотри, — сурово указал Двацветок. — У сыра и то больше борода.
— Послушай, у него рост шесть дюймов, и живёт он внутри гриба, — рявкнул Ринсвинд. — Кто ж он, как не треклятый лепрекон?
— Мы что, должны ему верить, потому что он так говорит?
Ринсвинд опустил взгляд на лепрекона, сказал: «Извини», — и отвел Двацветка на другую сторону полянки.
— Послушай, — прошипел он сквозь зубы, — а если бы он был ростом в пятнадцать футов и утверждал, что он великан, мы бы ему тоже не поверили?
— Он мог бы оказаться очень высоким гоблином, — не уступал Двацветок.
Ринсвинд оглянулся на крохотную фигурку, которая в данный момент прилежно ковыряла в носу.
— Ну и что? — спросил он. — Лепрекон, гоблин, фея — что с того?
— Только не фея, — твёрдо сказал Двацветок. — Феи носят зелёные комбинашки и остроконечные колпачки, а на головах у них — крошечные шишечки-антенны. Я на картинке видел.
— Где-где?
Двацветок смутился и уставился на носки башмаков.
— По-моему, это называлось «считалочки-выручалочки».
— Что? Что называлось?
Маленький турист внезапно очень заинтересовался тыльной стороной своих ладоней.
— «Малышовая Книга Цветочных Фей», — пробормотал он.
Лицо Ринсвинда выразило недоумение.
— Это что, книга советов, как не связываться с ними? — спросил он.
— О нет, — торопливо ответил Двацветок. — Эта книжка про то, где их искать. Я до сих пор помню картинки. — На его лице появилось мечтательное выражение, и Ринсвинд мысленно застонал. — Там даже была особая фея, которая прилетала и забирала твои зубки.
— Что, вот так прилетала и выдирала все зубы?…
— Да нет, не так. После того как у тебя выпадет зуб, тебе нужно спрятать его под подушку, тогда ночью прилетит фея, заберет твой зуб и оставит взамен один райну.
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем ей зубы?
— Ну, она забирала их, и всё.
Ринсвинд мысленно представил себе некое странное существо, живущее в замке, сделанном из гнилых зубов. Это была одна из тех мысленных картинок, которые стараешься побыстрее забыть. Но безуспешно.
— Аг-ха, — сказал Ринсвинд.
Красные колпачки! Он подумал, не стоит ли просветить туриста насчет того, каково жить на свете, когда лягушка представляется тебе хорошим обедом, кроличья нора — подходящим укрытием от дождя, а сова — молчаливым ужасом, парящим в ночи. Штаны из кротового меха оригинальны до тех пор, пока тебе не приходится лично сдирать их с первоначального обладателя, который, паршивец, забился в угол своей норы и угрожающе скалится. Что же касается красных колпачков, то каждый, кто разгуливает по лесу в ярком, бросающемся в глаза наряде, долго не живёт.
«Послушай, — хотелось сказать Ринсвинду, — жизнь у лепреконов и гоблинов мерзкая, жестокая и короткая. Каковы хозяева, такова и жизнь».
Ему хотелось сказать всё это, но он не мог. Двацветок, хоть ему и не терпелось познать бесконечность, на деле никогда не выходил за пределы собственных представлений. Сказать ему правду — всё равно что пнуть спаниеля.
— Сви ви видль вит, — произнёс чей-то голос рядом с ногой Ринсвинда.
Волшебник посмотрел вниз. Лепрекон, который представился ему как Свирс, посмотрел вверх. Ринсвинду хорошо давались языки, поэтому он сразу понял, что сказало маленькое существо.
— У меня со вчерашнего дня осталось немного тритонового шербета, — произнёс Свирс.
— Звучит замечательно, — отозвался Ринсвинд.
Свирс снова потыкал его в щиколотку.
— Тот второй большак, с ним всё в порядке? — участливо спросил он.
— Это всего-навсего шок от соприкосновения с действительностью, — ответил волшебник. — У тебя случаем не найдется красного колпачка?
— Вит?
— Да я так, просто подумал.
— Я знаю, где есть еда для большаков, — сказал лепрекон. — И убежище тоже. Это недалеко.
Ринсвинд взглянул на хмурящееся небо. Дневной свет постепенно оставлял пейзаж, а у облаков был такой вид, словно они недавно узнали, что такое снег, и сейчас обдумывают, а не попробовать ли. Разумеется, тем, кто живёт в грибах, не всегда можно доверять, но как раз сейчас ловушка с приманкой в виде горячей еды и чистых простыней вызвала бы у волшебника желание наплевать на всё и прыгнуть прямо в капкан.
Они отправились в путь. Несколько секунд спустя Сундук осторожно поднялся и двинулся следом.
— Эй!
Он аккуратно, в сложной последовательности перебирая маленькими ножками, развернулся и, казалось, посмотрел вверх.
— А как оно, быть сделанным столяром? — с беспокойством спросило дерево. — Наверное, больно было?
Сундук вроде как задумался над этим. Каждая медная петля, каждый сучок излучали крайнюю сосредоточенность.
Потом он пожал крышкой и побрёл прочь.
Дерево вздохнуло и стряхнуло с ветвей несколько увядших листьев.
Домик был маленьким, полуразвалившимся и нарядным, как игрушка. Должно быть, решил Ринсвинд, здесь поработал какой-то безумный резчик по дереву, и сотворил он нечто поистине ужасающее, прежде чем его успели оттащить. На каждой двери и ставне красовались грозди деревянного винограда и окошечки в виде полумесяца, а стены штурмовали батальоны резных сосновых шишек. Волшебник был готов к тому, что из верхнего окна вот-вот выскочит гигантская кукушка.
Что он ещё заметил, так это характерно маслянистый воздух. Из-под ногтей волшебника посыпались крошечные зелёные и пурпурные искры.
— Сильное магическое поле, — пробормотал он. — По меньшей мере в сотню миличар[14].
— Магия здесь повсюду, — сообщил Свирс. — Раньше тут жила одна старая ведьма. Она покинула это место много лет назад, но магия ещё поддерживает домик в нормальном состоянии.
— Слушай, дверь какая-то странная… — объявил Двацветок.
— Зачем домику магия? — недоуменно пожал плечами Ринсвинд.
Двацветок осторожно прикоснулся к стене.
— Да она вся липкая!
— Нуга, — объяснил Свирс.
— О боги! Настоящий пряничный домик! Ринсвинд, настоящий…
Ринсвинд угрюмо кивнул.
— Ага, Кондитерская школа архитектуры, — подтвердил он. — Она так и не привилась.
Он с подозрением посмотрел на дверной молоток из лакрицы.
— Он вроде как регенерирует, — пояснил Свирс. — На самом деле замечательное творение. В наши дни такой дом ни за что не построишь — негде взять пряники.
— Правда? — мрачно поинтересовался Ринсвинд.
— Заходите, — пригласил лепрекон. — Только поосторожнее с дверным ковриком.
— Почему?
— Сахарная вата.
* * *Огромный Диск медленно поворачивался под усердно вращающимся солнцем. Дневной свет лужами собирался во впадинах и с наступлением ночи исчезал совсем.
Склонившись над книгой, Траймон сидел в своей промозглой комнатушке в Незримом Университете. Его губы шевелились, а глаза упорно следовали за пальцем, которым он водил по незнакомому древнему шрифту. Он прочел, что Великая Пирамида Цорта, ныне исчезнувшая с лица Диска, состояла из одного миллиона трех тысяч десяти блоков известняка и во время её сооружения десять тысяч рабов сошли в могилу. Он узнал, что она представляла собой лабиринт тайных ходов, стены которых, по слухам, были украшены квинтэссенцией мудрости древнего Цорта. Ему стало известно, что её высота, сложенная с длиной и разделенная на половину ширины, ровно в 1,67563 или, точнее, 1 237,98712567 раза больше разницы между расстоянием до солнца и весом маленького апельсина. Он выяснил, что на возведение пирамиды ушло полных шестьдесят лет.
«Честно говоря, бритвенное лезвие проще заточить вручную, чем возиться с такой громадой», — решил он про себя.
А в Скундском лесу Двацветок и Ринсвинд устраивались закусить пряничным камином и с тоской думали о маринованном луке.
И очень далеко оттуда, но двигаясь курсом на сближение, величайший герой, который когда-либо появлялся на Диске, сворачивал себе сигарету, совершенно не подозревая об уготованной ему роли.
