Михаэль Пайнкофер - Клятва орков
Не то чтобы Корвин сомневался в принятом решении. Если бы речь шла только о нем, он моментально вынул бы из ножен меч и отправился на восток. Но Аланна учила его, что все не так просто. Его быстрое решение вести войну будет стоить жизни многим и, возможно, даже окончится поражением и падением Тиргас Лана.
Неизвестный враг, похоже, сильнее, чем любой другой противник, против которого когда-либо сражался Корвин — сильнее даже, чем Темный Эльф Маргок, который вернулся год назад, чтобы воцариться в Землемирье. Если повелитель Каль Анара способен поднимать из могил павших и заставлять их снова браться за мечи… Какими же возможностями и оружием он еще располагает? Какие ужасные союзники встали на его сторону? Могут ли вообще смертные выстоять против него в бою?
Корвин не знал ответа на эти вопросы, равно как не знал и того, что сталось с Аланной, и за это он ненавидел себя еще больше.
Был бы он хорошим королем, знающим свои обязанности и никогда не запускающим их, сознающим свою роль в истории и отдавшим все, чтобы выполнить ее, он, по крайней мере, мог бы ответить на эти вопросы. А он ведь ничего не знает, недостоин короны! Не знает ни того, что ожидает его войско по ту сторону восточной границы, ни понятия не имеет, как обстоят дела с любимой. Жива ли она еще? Хорошо ли обращаются с ней похитители? Или же она стала первой жертвой войны, надвигающейся с горизонта по причине его — Корвинова — поведения?
Ответа не было.
Одно было ясно: в этом конфликте еще будут жертвы. Кровь польется рекой, и он, и никто другой принял решение по этому поводу. Возврата не было, это стало ясно Корвину, когда звуки фанфар вырвали его из мрачных мыслей, и первая делегация вступила в тронный зал Тиргас Лана.
Королевский смотр войск начался.
Судя по гербу, изображенному на спинах красиво одетых воинов, они принадлежали бывшим пограничным городам. Прибывшие низко поклонились, подойдя к трону, и один из них, широкоплечий великан в ярко-красном плаще, произнес:
— Отцы городов Сундарил и Андарил передают вам привет, король Корвин. В поддержку в борьбе против темного врага посылают они две сотни конных пикинеров, а также сотню арбалетчиков. В дальнейшем города предоставят еще по тысяче пехотинцев.
По рядам собравшихся в тронном зале пробежал шепоток удивления, когда все услышали цифры. Приграничные города долгое время считались средоточием высшего проявления человеческого эгоизма, и то, что именно они выставили столько войска, удивило многих.
Только не Корвина. Хотя он и потерял один глаз, он видел дальше, чем прежде. Он знал, что так будет…
— Благодарю отцов городов Сундарил и Андарил за их великодушный вклад, который я с радостью принимаю, — ответил он. — Заверяю вас, что я поведу вверенных мне воинов мудро.
Последнее предложение не соответствовало протоколу, что заставило королевских советников нервно поднять головы. Однако у Корвина было такое чувство, что он должен сказать так ради своих подданных: если уж им приходится идти на войну, то они должны быть уверены, что он понимает ответственность.
Представители пограничных городов поклонились и отошли в сторону. Следующая делегация, ступившая в тронный зал, была, совершенно очевидно, от царства карликов — низкорослые бородачи в роскошных, украшенных драгоценными камнями доспехах, проследовали к трону, где преклонили колени.
— Меня зовут Гунтмар фон Нагельфлю, повелитель, — пробасил представитель группы, — один из тех князей, которые признали вашу власть и стали под вашу руку, поскольку верят в идеал, символом которого некогда был Тиргас Лан и который, надо надеяться, скоро будет полностью восстановлен. С давних пор карлики не уходили от ответственности. Мы участвовали в двух долгих и кровопролитных войнах, и мы не останемся в стороне, когда речь идет о том, чтобы защитить наш мир. Поэтому рассчитывайте на восемьдесят вооруженных воинов из царства карликов, которые предоставят к вашим услугам как свои секиры, так и свои сердца, а также четыре сотни лучников, которые стреляют точно в цель даже в пылу сражения.
Корвин поблагодарил и за этот вклад, и смотр продолжился. С каждой группой, выходившей вперед, росла армия, которой он будет командовать и которую поведет в Каль Анар, навстречу неизвестности.
Прибрежные города Уркват и Сукват предоставили десять боевых галер, которые собирались укомплектовать восьмьюдесятью воинами; солдаты острова Ольфар, бывшие на протяжении долгого времени грозой прибрежных поселений, присоединились к союзу с десятью драккарами и еще пятьюстами воинами.
Следующими к трону подошли делегации из северных пограничных городов: Тайк, Гирнаг и Сульн выставили по пятьдесят конных паладинов и сотне арбалетчиков, кроме того, сто пятьдесят легковооруженных воинов.
Князья восточного Холмогорья, которые не признали главенство Тиргас Лана, приняли участие в походе, выставив все вместе сто тяжеловооруженных всадников и около пятисот вассалов. И наконец, подошли и главы кланов северо-востока, жившие на высокогорье у подножия Восточных гор: орда из не менее чем четырехсот вооруженных двуручными мечами и пращами воинов поддержала армию Корвина.
Вместе с пятьюстами воинами Тиргас Лана образовалась армия, вскоре получившая название «войско 6000»: ровно шесть тысяч человек, верховное командование над которыми принял Корвин и которых он собирался вести на восток, чтобы устранить угрозу, прежде чем угроза попытается устранить их. И хотя он не желал этой войны и уже ненавидел себя за ту кровь, которая прольется в итоге, он знал, что других вариантов у него просто нет. Если Корвин станет выжидать, пока противник соберет войско и пойдет на него войной, жертв будет неизмеримо больше. Нет другого пути, кроме пути меча…
— Возвращайтесь на родину, — обратился Корвин к делегатам своих вассалов и союзников, собравшимся в большом тронном зале. — Считая с сегодняшнего дня, через пять дней объединенное войско Тиргас Лана соберется на востоке равнины Скарьи, у большого брода.
— Через пять дней, повелитель? — удивленно воскликнул посланник из Гирнага. — Этого не хватит, чтобы собрать наших солдат и подготовить к маршу.
В зале громко и одобрительно заворчали, кое-кто кивал головами.
— Боюсь, что у нас не будет больше времени, друзья мои. Недавние события показали, что враг уже вторгся в нашу страну. В любой миг он может снова нанести удар. Я никого не заставляю примкнуть к союзу, но кто желает принять участие в походе на Каль Анар, чтобы сразиться за свободу нашего мира, должен быть у брода через пять дней. Наша армия вторгнется в страну врага с запада, а флот атакует с моря.
— Легко говорить! — выкрикнул кто-то из толпы. — Все знают, что гавань Каль Анара неприступна. Смертоносные рифы и утесы окружают вход в бухту. Тот, кто не знает лоции, обречен на гибель.
— А я не говорил, что будет легко, — ответил Корвин. — Тем не менее время поджимает и другого плана у нас нет. Только если мы застигнем врага врасплох и атакуем одновременно с двух сторон, мы сможем быстро выиграть эту войну.
— Без предупреждения? Без объявления войны?
— Вы забываете, что Каль Анар уже напал, — возразил Корвин. — По моему мнению, это вполне похоже на объявление войны. На нас напали самым подлым образом, и мы нанесем ответный удар прежде, чем враг повторит попытку.
— Это единственная причина? — поинтересовался кто-то таким громким голосом, что эхо разнеслось под высоким сводом тронного зала.
Голос показался Корвину смутно знакомым, но не настолько, чтобы сразу узнать говорившего.
— Кто это сказал? — спросил он, обводя взглядом делегации и придворных.
Ряды собравшихся расступились, и вперед вышел рыжеволосый невысокий мужчина, который не был незнаком Корвину. То был барон Ельнигг с острова Ольфар, небольшого клочка суши, признавшего главенство Тиргас Лана только когда военный флот островитян был разбит после нескольких месяцев боев в Чаячьей бухте.
— Это я сказал, — уверенным тоном заявил Ельнигг, — и я повторю громко и отчетливо, потому что полагаю, каждый, кто готов пролить кровь за Тиргас Лан на поле сражения, заслуживает честного ответа: угроза, исходящая от неизвестного врага — это единственная причина того, что мы атакуем так скоро?
Корвин хорошо понимал, к чему клонит барон; очевидно, Ельнигг намеревался посеять разногласия среди союзников Тиргас Лана. И тем не менее король притворился, что не понимает, о чем идет речь.
— Какая же другая причина, друг Ельнигг? — спросил он.
Барон скривился.
— Мой король, не нужно играть со мной. Как и каждый здесь, кто признал главенство Тиргас Лана и подчинился ему, я готов рискнуть своей жизнью и жизнями моих солдат, чтобы отразить опасность от империи, если таковая угрожает ей. Но если речь идет только о том, чтобы освободить супругу короля, которая, как все мы знаем, была похищена, то…
