Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян
Пока длилась операция по спасению экономической элиты страны, Тютюнин и Окуркин сидели в самом дальнем углу и при свете фонарика приканчивали оставшийся коньяк, а несчастный майор Яндкван проводил экстренное расследование.
Собственно, расследовать было нечего. Судя по тому, что у многих гостей случилось расслабление живота, он понял, что отравленное вино супермены не выпили. А просто вылили в серебряную чашу. Концентрированный яд мухтар-бабая запросто убивал все живое, но его разведенная версия действовала как самое жесткое слабительное. И в этом был главный просчет.
97
Из-за случившейся суматохи и беспорядка на обратный путь Лехе и Сереге лимузинов никто не предоставил, пришлось добираться до дому на перекладных, расплачиваясь вместо денег бутылочками со спиртным, которые они благополучно забрали из клумбы с розами.
Как повелось после таких возлияний, Люба бить мужа скалкой не стала, потому что никакого толку. К тому же ее насторожил удивительно богатый, хотя и пропахший колбасой и рыбой, костюм мужа.
– Что это за пиджачок, Сережа? – тряся провалившегося в беспамятство мужа, спрашивала Люба, опасаясь, не украл ли Сергей одежду в магазине высокой турецкой моды.
– Эт-та… не пиж-да-чок…
– А чего же это? Гладкое какое…
– Смоу… кинг… – только и сумел произнести Тютюнин, и в следующее мгновение послышался его храп.
Со смешанным чувством недоумения и тревоги Люба легла в постель и провела ночь неспокойно, то и дело попадая в дурацкий сон, где ее Сергей был Штирлицем, а вот мама почему-то стариной Мюллером.
Когда прозвонил будильник, Тютюнин поднялся бодрым и полным сил, что свидетельствовало о том, что в его крови все еще гулял коньячный спирт.
Люба приоткрыла глаза и снова закрыла, решив немного понежиться, но, вспомнив вдруг про странный костюм, торопливо спрыгнула с кровати.
– Сереж! – позвала она, прислонившись ухом к двери туалета.
– Ну?
– Сереж, это что у тебя за костюм с «бабочкой», а? И ботинки дорогие черные. Где сандалеты-то?
– Нету сандалет, Люба. Махнулся я. Так получилось. И Леха махнулся.
– Небось Ленка ему махнется, – возвращаясь от туалетной двери, пробубнила Люба.
Тютюнин перескочил из туалета в ванную и вскоре вышел к жене, держась настороже и высматривая привычную скалку.
Однако Люба пренебрегла традиционным методом воспитания, поскольку хотела выяснить, как прошел бал-концерт и что там было интересного.
– Сереж, ну как там все прошло-то? Расскажи…
– А ты включи телевизор, – ради смеха посоветовал Тютюнин, – там небось все и расскажут.
Глупая Люба поверила и сейчас же включила первый канал.
– …отвратительная оргия толстосумов в отеле «Палас-Матрас» продолжалась до полуночи и закончилась дракой в огромной зловонной луже! – обличительным тоном вещал принципиальный телерепортер, стоя на фоне вывески пятизвездочной гостиницы. – Доколе! Доколе, хочется спросить наши власти, эти воровские мордовороты будут тратить денежки, умыкнутые у сирот и несчастных стариков!
После пламенной речи были показаны несколько фотографий «воровских мордоворотов». В основном это были общие планы, за исключением Сергея Тютюнина и Лехи Окуркина, которых сфотографировали на выходе из отеля.
– Сергей, быстро иди сюда! – испуганно заверещала Люба.
Тютюнин выскочил из кухни с трехлитровой банкой рассола в руках. Он как раз собирался налить рассол во фляжечку и захватить с собой на работу.
– Чего случилось?
– Чего случилось?! – переспросила Люба, уперев руки в круглые бока. – Да вас Лешкой на всю страну ославили! Сказали, что вы воровские морды и что денег у вас полно!
– Что, прям так и сказали, что, дескать, Тютюнин? – не поверил Сергей.
– Даже фотографию показали, где у вас морды красные!
– Морды-красные?
Тютюнин напрягся и вспомнил, что действительно была одна вспышка, когда они с Лехой покидали праздник. Неожиданно зазвонил телефон.
– Вот! Вот, достукался! – страшным шепотом произнесла Люба и убежала в туалет.
– Да ладно тебе. Наверное, кто-то ошибся. Тютюнин поставил банку рядом с телефоном и снял трубку.
– Але, вы, наверно, ошиблись? – с надеждой в голосе спросил он.
– Але, брателла, мы не ошиблись. Это ты допустил ошибку, фраерок. – В трубке послышался хриплый смешок. – Короче… эта… пришло время делиться.
– С кем? – автоматически спросил Тютюнин.
– С нами, с зареченской братвой.
– А чем же я буду с вами делиться?
– «Зеленью», огурчик, «зеленью». Короче, у нас тут целая бригада подъехала – прямо к твоему подъезду. Давай спускайся и чтобы тридцать штук в зубах было, уловил, фуфель?
– Уловил… Только, – в горле у Сереги запершило от страха, – только у меня не такие доходы, чтобы…
– Короче, быстро спускайся, серпантин поганый, а то я к тебе сам поднимуся! – рявкнули в трубку.
– Ладно, одну минутку…
Сергей положил трубку и тут же снова снял, чтобы позвонить в милицию.
После нескольких гудков трубку снял дежурный.
– Ну, чего надо? – спросил он без особого энтузиазма.
– С меня вымогают деньги, спасите меня, пожалуйста!
– Кто вымогает?
– Зареченские!
– А сколько вымогают?
– Сказали – тридцать штук!
– Так это для вас много, что ли?
– Конечно много! Я простой рабочий человек! Вы поможете?!
– Ладно, – дежурный вздохнул. – Диктуйте адрес. Серега стал, запинаясь, диктовать, и дежурный записывал, пока не дошла очередь до фамилии.
– Тютюнин моя фамилия! Сергей Викторович Тютюнин!
– Тютюнин?! Так это вы? То есть ты, воровская морда, сирот и стариков обворовываешь?!
– Это какая-то ошибка! Поймите!
– Фотографию твою по телику показывали?
– Мою, только…
Дежурный не дослушал и бросил трубку. Сергей тоже положил свою на рычаг, однако телефон снова взорвался оглушительными звонками.
– Алле… – безжизненным голосом отозвался он.
– Это… Я не понял, баклан, ты мне говоришь типа подождать, что ли? – спросил уже знакомый хриплый голос. – Ты в ментуру, что ли, звонил, фуфуль?
– Никак нет, это я… я просто собираю деньги в мешочек. В бумажный мешочек…
– Короче, жду еще минуту. А потом мы с братвой поднимаемся и пакуем тебя прямо в этот мешочек. Понял?
– Понял.
– Время пошло.
Невидимый бандит положил трубку, и воображение Серега ярко нарисовало ему картину его собственного избиения, а возможно, даже и убийства.
– Нужно что-то делать… Нужно что-то делать, иначе они поднимутся.
Тютюнин наскоро оделся и, пошарив по всем денежным местам в своей квартире, наскреб четыреста тридцать четыре рубля восемнадцать копеек.
Этого, конечно, было мало, но выходить во двор вовсе без денег было настоящим самоубийством.
Из туалета появилась неосведомленная Люба.
– Кто звонил-то? – спросила она.
– Да ошиблись, – буркнул Тютюнин. – Целых два раза… Я пойду на работу.
– Что-то сегодня рановато, – заметила Люба.
– Чем раньше, тем лучше, – ответил Сергей и, открыв дверь, шагнул в неизвестность.
98
Новый день, как, впрочем, и прошедший, обещал Живолуповой много забот и денежное вознаграждение по способностям, поэтому, пересилив пенсионную лень, она встала пораньше.
Послушав гимн в советский редактуре, она сделала короткую зарядку и, скушав простокваши, собралась на работу.
Потертый ридикюль, валидол, бинокль и парабеллум. Что еще нужно пожилому человеку?
Оторвав на бумажном календарике вчерашнее число, Живолупова погрозила кулаком отстававшим часам с кукушкой и вышла из квартиры.
Чтобы размять старые кости, она стала спускаться по лестнице, размахивая загруженным ридикюлем и насвистывая «Нас утро встречает прохладой».
С первого этажа донеслись незнакомые голоса, Гадючиха замедлила шаг и пошла потише.
Она почти наверняка знала, кто там может оказаться, и вовсе не удивилась, обнаружив троих «быков» в кожаных жилетках и со стрижеными головами квадратной формы.
– Опа, это по какому случаю тут распиваем? – с ходу поинтересовалась Живолупова.
– Ты гляди, типа очевидное невероятно! – оживился один из «быков». – Эта клюшка еще и разговаривает!
– Вали отсюдова, а то костыль-нога отстегнется, – любезно предложил другой «бык».
– Ребятки, – миролюбиво начала Живолупова, – я ведь чего спрашиваю – это моя территория и я с нее кормлюся. Пенсии не хватает. – Живолупова вздохнула. – Поэтому скажите мне, вы по какому здесь поводу, случаем, не в семьдесят седьмую квартиру?
– А ты ему кто – мамаша?
– Не мамаша, но лицо заинтересованное.
– Ну, лицо, короче ты напросилось… – мрачно пообещал бандит, которому надбровные дуги заменяли лоб. Он угрожающе двинулся на Живолупову, и та была вынуждена ударить его рукояткой парабеллума.
Второго бандита она ткнула стволом в живот, от чего бедняга согнулся пополам, третьему – заехала головой в лицо.
