Сергей Мусаниф - Древнее китайское проклятие
Он способен лгать и двумя ртами.
Когда он ушел и тяжелая сейфовая дверь закрылась за его спиной, я подумал, что на их фоне даже Коммунизм выглядел вполне приличным божеством.
Ведь среди прочих были у него и правильные идеи.
Его не устраивало существующее положение, и он боролся за то, чтобы его изменить. Стремясь облагодетельствовать все человечество, он пролил моря крови, просто не учитывая того факта, что у человечества могут быть разные представления о благе, зачастую не совпадающие с его собственным.
Но он был деятелем. Борцом. Умным, опасным, ищущим. С некоторыми его идеями я мог бы поспорить, а под некоторыми был готов подписаться. Его главная проблема, на мой взгляд, была в его излишней непреклонности. Он хотел сразу всего. Или – или. Кто не с нами – тот против нас.
Гибкости бы ему немного. Хотя, глядя на Кубу и Китай, где его позиции все еще сильны, можно сделать вывод, что с возрастом эта гибкость к нему пришла. Возможно, пришла слишком поздно.
Эти были не такие. Они заняли пустующие ниши, встали на свои позиции, как на полку, как идолы над алтарем.
Они не будут ничего менять, их все устраивает. Они играют на основных человеческих инстинктах, утрируя их, доводя до абсурда. Они прогнулись под существующий мир еще до своего рождения.
А потом пришел Бакс.
Он не открывал дверь ногой, но и не стучался. Просто вошел и сел. В одной руке он держал дымящуюся сигару, в другой – бокал с коньяком, третья, которую я не заметил раньше, сжимала трубку сотового телефона.
– Как раздумья? – спросил он.
– Так себе.
– Ничего еще не надумал?
– Пока нет.
– Зря. Думать надо быстрее. Время – деньги.
– Опасное заблуждение, с которым я никогда не был согласен, – возразил я. – Время гораздо ценнее каких-то денег. Время – это жизнь.
– Каких-то денег, – повторил он. – Может быть, ты считаешь, что деньги – это зло? Что быть богатым плохо? Может быть, ты вообще против денег?
– Нет, не против. Деньги – это хорошо.
– И я так думаю.
– Но деньги хороши как средство для достижения цели, а не как сама цель.
– И какова же цель? – саркастически улыбнулся он.
– Каждый выбирает ее сам.
– Но ведь кто-то же может себе выбрать и деньги в виде цели.
– Может, но мне его жаль.
– Дурак ты. Себя пожалей. Человечество всю дорогу искало смысл жизни, но так и не нашло. Так чем же плох тот, который предлагаем мы?
Я пожал плечами и спросил:
– А что вы предлагаете? Деньги, власть и секс.
– Ты что-то имеешь против этого?
– Нет. Я не говорю, что эти явления плохи. Они хороши, но хороши в меру, и каждый должен знать, что и во имя чего он должен использовать. Вы же предлагаете власть, но власть ради денег и секса. Вы предлагаете деньги, чтобы купить на них секс и власть. И вы предлагаете секс ради власти и денег. Вы смешиваете эти понятия и лепите из них одно целое.
– Что в этом плохого?
– Есть вещи, которые нельзя купить.
– Например?
– Любовь. Не улыбайтесь столь ехидно, я говорю о любви, а не о той шлюшке, что вы представили мне пару часов назад. Дружба. Тяга к новым знаниям, к новым открытиям, к пониманию природы вещей. Мудрость.
– Эти понятия иллюзорны.
– Потому что вы не способны их принять. Для вас существует только то, что можно пощупать, попробовать на зуб.
– Ты живешь в эфемерном мире, маг. Твои соплеменники не поймут тебя, как ты не способен понять их. Я могу их понять, а они понимают меня. Человечество – это животные, маг. Я говорю сейчас не о происхождении, а о том, что ты называешь сутью вещей. То, что вы зовете цивилизацией, – еще один миф. Свобода воли! Ха! Стоит только чуть отпустить вожжи, и вы тут же приметесь резать друг другу глотки под два ваших вечных клича: «Любой ценой!» и «Мочи козлов!» Я – тот, кем ты боишься быть. Ты сомневаешься, а я не ведаю сомнений. Ты не имеешь смелости решать даже за себя, а я не боюсь ответственности решать за других. Посмотри вокруг, маг: все боги одинаковы. Мы рядимся в разные одежды, но попробуй найти десять отличий между Зевсом, Юпитером, Тором, Кецалькоатлем и мной.
– У вас даже больше общего, чем вы думаете. Вы все – преходящи. Власть утекает сквозь пальцы, деньги развеиваются по ветру или их съедает инфляция, а если двух человек связывает только секс, связь эта не будет долгой и прочной.
– Тогда чего же ты боишься? Если наш срок уже отмерен, так помоги нам, а мы поможем тебе. Ведь в твоем понимании мира ничего не изменится. Вам, магам, всегда было наплевать на тех, кто правит остальным человечеством, потому что вы всегда ставили себя выше него. Помоги нам, и ты будешь обласкан нами. Ты можешь выиграть все, но ты ничего не проиграешь. Ты уже наметил свою цель? Ты думаешь, что мои дары не способны помочь тебе ее достичь?
– Нет. Я в вас не верю.
– Возможно, ты изменишь свое мнение. Я ждал долго и готов подождать еще.
– Могу я задать вопрос не по теме?
– Конечно.
– Сколько времени вы потратили на поиски человека, который должен создать мифологию?
– Миг по нашим меркам. Полгода.
– И вы не нашли никого, кто был бы более сговорчив, чем я?
– Сговорчивых много, – сказал он. – Жаль, среди них мало толковых.
Может быть, зря я сопротивляюсь?
Может быть, именно таких богов хочет большинство? Кто-то ведь породил этих ребят, кто-то подарил им материальность. Ну не нравятся они мне, и что с этого? Может быть, это я только один такой урод.
Вообще, логично, что новая религия зародилась именно в Москве. Что ни говори, а Москва является средоточием власти и денег, политическим и экономическим центром страны.
Именно в Москве предлагаемые ими цели особенно сильны. Конечно, я не думаю, что от их идей откажутся и на периферии, но появиться они должны были именно здесь. Ибо сюда едут жаждущие со всей страны.
Все – за, один я – против. Так почему же именно ко мне обратились? Писателей других мало? Магов не хватает?
Да и грех называть себя писателем. Так, кропаю помаленьку на досуге. Ни одной опубликованной книги у меня нет.
Может, вот он, шанс?
Известность, популярность, богатство?
Ага, боги ушли, а искушения продолжаются. Власть меня уже искушала, деньги искушали, что у нас на очереди?
Устою ли и в третий раз?
Стемнело.
За окном – хоть глаз выколи. Жалко, некому глаза колоть. Не будешь же на самом себе такие живодерские опыты ставить. Облаков – и тех не видно.
Опять дверь открывается. Кого теперь нелегкая принесла?
А, милости просим.
Порно, богиня разврата. Секса, то есть. Обратите внимание, не любви, а именно секса.
Идем путем наименьшего сопротивления.
Где у нас любовь, а где – секс.
Любовь, как говорится, не каждому дана. А секс – каждому. Монахи не в счет. Никто не знает, чем они там в своих кельях занимаются.
– Можно? – Голос томный, бархатный. Обволакивает.
– Заходите.
– А почему так официально?
Наряд все тот же. Черные чулки с подвязками, кружевной лифчик, перчатки тоже кружевные, до локтей. Туфли на шпильке, сантиметров двадцать высотой та шпилька. И все черное.
Мечта охваченного либидо подростка.
Косметики на ней минимум. Губы накрашены, глаза. Зато духи…
Как она поближе подошла, я аромат вдохнул и…
Гм. Есть вещи, о которых порядочные люди даже в кругу друзей не рассказывают.
А придется рассказывать, куда ж против исторической справедливости попрешь?
– Можно, я буду звать тебя Герой?
– Конечно, – сказал я. Пусть зовет меня как угодно. только пусть не уходит. Пусть поближе подойдет. Еще тоже. Еще.
– Я тебе нравлюсь?
– Очень.
– Хороший мальчик. – В этот момент я был готов завыть от счастья. Она меня похвалила! Я – хороший!
Брюнетка. Большинство предпочитает блондинок, а я вот брюнеток люблю. Особенно таких. Просто обожаю.
– Обними меня.
Обнимаю. Теплая. Мягкая. Приятная. Выпуклая там, где должна быть выпуклой. Ой, держите меня семеро!
Фиг удержите.
– Извини, – сказал я. Это во мне остатки мага проснулись. Трезвого и здравомыслящего. – Должен предупредить, что я в тебя не верю.
– И не надо, – шепнула она мне в ухо, одновременно нежно его покусывая, отчего я готов был взвыть. От удовольствия, разумеется. – Мне не надо, чтобы ты в меня верил. Достаточно того, что ты меня хочешь. Ведь ты меня хочешь?
– Очень, – выдохнул я.
– Хороший мальчик, – повторила она.
Губы ее, полные, манящие, обещающие несказанные удовольствия, находились в сантиметре от моего лица, и я их поцеловал.
Поцелуй был долгим и крепким, как и положено, со сплетением языков и прочими прелестями. И когда ее руки обвили мою шею, а ноги – торс, остатки трезвого и здравомыслящего мага во мне куда-то улетучились.
