Надежда Первухина - Ведьма носит Reebok
– Вот и хорошо, – сказала тетушка и положила трубку.
Когда рабочий день закончился, я распрощалась с Мокридой и Флоренс и отправилась в шикарную кондитерскую на улице Оранжад. Там я выбрала дюжину отменных шоколадных пирожных, которые не стыдно было бы поставить и на королевский стол. С коробкой, перевязанной золотистой ленточкой, я уже садилась на помело, как вдруг меня окликнули:
– Благословенны будьте, Юлия!
Я оглянулась, и сердце у меня забухало где-то в районе горла. Потому что ко мне приближался не кто иной, как Дон. Сегодня он был затянут в костюм из черной джинсовой ткани и ослепительно голубую майку.
– Ах, это вы, Дон! Привет! – светски сказала я, стараясь не растерять последние остатки самолюбия.
– Рад вас видеть, Юлия.
– Серьезно?
– Вы уже закончили работать? Может, прогуляемся? Я специально взял в прокате помело. Правда, езжу на нем не очень хорошо…
– Ну так вы сначала потренируйтесь, прежде чем приглашать меня на прогулку. Я, видите ли, езжу очень быстро, подрезаю всех, правила нарушаю. Меня уже не штрафуют за превышение скорости, а вот вас – вполне могут.
– И тем не менее я рискну, – сказал Дон. Он коротко свистнул, и перед ним заплясало помело самой навороченной модели – с дистанционным управлением, кондиционером и си-ди-плеером.
– Оу, – сказала я. – А вы, похоже, разбираетесь в метлах.
– Стараюсь. Что ж, летим?
– Летим. Хотя скажу честно, я бы предпочла одиночество вашему обществу.
Дон промолчал. И лишь когда мы набрали порядочную высоту и скорость, спросил:
– А чем вам не нравится мое общество?
– Вам честно ответить или пощадить?
– Честно ответить.
– Видите ли, Дон… Мне как-то приснился вещий сон. А я очень большое значение придаю вещим снам. Так вот, мне снилось, что по душу моей начальницы послан некий убийца, который собирается прикончить ее в канун Самгейна.
– И…
– И этот убийца как две капли воды похож на вас.
– Значит, это вы прятались в нише тогда, да, Юля?
– Не понимаю, о чем вы.
– Прекрасно понимаете. Вы подслушали мой разговор с магом Альбином в Зале Смерти. И решили, что я – убийца. Ведь так?
– Я продолжаю настаивать на том, что не понимаю вас.
Дон выругался. На японском языке.
– Вынуждена покинуть вас, – сказала я холодно. – Мне не по пути с вами.
И тут он прорычал:
– Стоять!!!
Моя метла остановилась в воздухе как вкопанная. По инерции я чуть не соскочила с черенка, еле удержалась. Дон смотрел на меня пронзительным взглядом.
«А ведь он может убить меня. Прямо сейчас. И никто ему даже не успеет помешать. А из оружия у меня только коробка с пирожными».
– Ты дура, – сказал мне Дон. – Ты ничего не понимаешь!
Я молчала и собирала силы для защитного заклинания. Дон был опасен. Да, прекрасен и опасен. Чертов выродок!
– Я не убийца, – продолжал Дон, прищурив глаза. – Маг Альбин вызвал меня в Зал Смерти вовсе не для того, чтобы поручить убийство. Я не убиваю людей. Ведьм тем более. Я… делаю кое-что другое.
– Какое мне до этого дело?
– Ты прекрасно все понимаешь, дрянь ты этакая, – прорычал Дон. – Считаешь меня подлецом и мерзавцем?
– Оставьте меня в покое!
– И не надейся.
Он протянул руку и сгреб меня за шиворот, так, что я опять чуть не свалилась с метлы. Он явно хотел меня придушить, как беспомощного котенка. А еще я с ужасом поняла, что все заклинания разом улетучились из моей несчастной головы.
– Не трогай мм…
Вместо того чтобы скинуть меня на землю, он одной рукой стиснул мою шею, а другой рукой – талию. А потом, яростно сверля меня глазами, прижался губами к моим губам.
Святая Вальпурга!
Если где-нибудь существует классификация поцелуев, то этот поцелуй подпадал под определение «затяжной сумасшедший». Дон целовал меня так, будто хотел нацеловаться на всю оставшуюся жизнь. Его холодного, снобистского и самоуверенного выражения лица как не бывало. Меня трясло, или, возможно, мне передалась дрожь его потрясающего тела. Я понимала, я чувствовала – он жаждет меня так же сильно, как в пустыне жаждут воды. Я сходила с ума, я не могла…
– Прекрати! – шептала я, подставляя лицо под его поцелуи.
– Нет, – отвечал он и впивался горячими губами мне в шею.
Где-то на пороге сознания я зафиксировала то, что целуемся мы довольно долго – так что стали привлекать внимание пролетающего мимо народа. Этот народ (в основном женщины) принялся ободряюще аплодировать и посвистывать, глядя на нас, как на какое-то реалити-шоу.
– Пусти меня, – умоляла я шепотом.
– И не подумаю. – Его пальцы жгли мне плечи. – Полетели?
– Куда?
– Куда я скажу.
– Зачем?
– Ты все-таки непроходимая дура.
– Не смей меня оскорблять.
– Я констатирую факт. Все, летим.
Он вцепился в черенок моего помела и потянул меня за собой. Зрители выражали явное недовольство тем, что мы с крейсерской скоростью исчезли со сцены.
Дон увлек меня на окраину Оро. Здесь размещались парки и довольно дорогие гостиницы. У панорамного окна четвертого этажа гостиницы «Губадия» Дон притормозил. Стукнул по стеклу, и оно послушно уехало в стену. Мы влетели в гостиничный номер.
– Где мы?
– Я здесь живу.
Мы отбросили метлы к стене. Дон стал рвать с меня одежду.
– Прекрати, – отбивалась я, – я не хочу…
Он повалил меня на кровать:
– Хочешь.
Это было как сон… Сон, в котором перемешалась моя боль и его наслаждение, мое наслаждение и его боль. Он стискивал меня в объятиях так, словно боялся, что я вот-вот исчезну. Он прижимал лицо к моей груди и что-то шептал в упоении. Мы сходили с ума среди нашей скомканной одежды и разворошенной постели. Мы не были нежны друг с другом, а впрочем, то, что мы делали, возможно, было лишь одним из видов нежности…
Мне показалось, что прошла вечность. Я старалась восстановить дыхание и прийти в себя. Я попыталась сесть, но Дон обхватил меня рукой и прижал к себе.
– Ты сумасшедший, – сказала я ему.
– И что с того?
– Ты маньяк.
– С тобой по-другому нельзя.
– Откуда ты знаешь?
– Тебе не понравилось?
Он снова принялся целовать меня так, что в теле словно загудел костер, разбрасывая вокруг слепящие искры. Я сдалась на милость его поцелуев, на милость его объятий, но мне не давал покоя назойливый, как осенняя муха, вопрос:
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем ты искал меня? Сегодня? Неужели только за этим?
– А разве этого мало? Скажи, ведь я твой первый мужчина?
– Да. А это важно?
– Для меня.
– Ах да. Ты лишил девственности ведьму…
– Ты говорила, что ты не ведьма!
– Я лгала. Ты тоже лгал о том, что студент Сорбонны.
– Я не лгал. Я действительно студент Сорбонны. – Он мягко коснулся губами моей груди. – А вот вы, сударыня, та еще пройдоха.
– Я не хотела, чтобы ты знал о моей ведьмовской натуре.
– Почему?
– Потому что… Потому что я действительно была там. В… Зале Смерти. Я слышала ваш разговор, я записала его на череп. Ты собираешься прикончить моего босса в канун Самгейна.
– Я повторяю: я не убийца.
– Тогда кто же ты?
– Этого я не могу тебе сказать.
– Не можешь? Прекрасно. Пусти меня.
– Не пущу.
– Хватит, мне это надоело. Я должна лететь.
– Я полечу с тобой.
– О, как мило. Собираешься познакомиться с моей тетушкой?
– У тебя есть тетушка?
– Да, а еще неупокоенный призрак, говорящая голова, фея и болтливая кошка. Целая семья.
– У меня никогда не было семьи. Только Сибилла. Но я редко с ней вижусь.
– Дон…
– Что?
– Мне действительно нужно лететь. Черт! Во что ты превратил мою одежду?! Это же лохмотья!
– Прекрасный повод никуда не улетать. Иди ко мне. Я научу тебя целоваться.
– А я не умею?!
– Ты целуешься, как школьница. Учись, пока я жив…
За окном уже стояли сумерки, когда я наконец оделась и взнуздала метлу.
– Я буду ждать тебя завтра на том же месте, в то же время, – пообещал Дон.
– Я запомню. Отпусти метлу.
– Пожалуйста. Пирожные ты оставляешь мне?
– Ах черт! Я и забыла про них… Я вообще обо всем забыла благодаря тебе, негодяю.
– Мне нравится, что ты называешь меня негодяем. Женщины, как правило, любят таких. Пирожные не отдам.
– Да ради бога. Все, Дон! Отпусти.
– Я увижу тебя завтра?
– Куда же я денусь…
– Если ты исчезнешь, я переверну всю корпорацию «Медиум» вверх дном. Лети, ведьма.
Я летела домой в сумерках, которые скрывали меня лучше, чем мой изорванный наряд. Было уже не до шоколадных пирожных. Я чувствовала, что слегка помешалась. Я не могла контролировать ситуацию, мое тело и разум просили одного – Дона, и это страшило меня больше всего.
Но почему я должна бояться? Потому что он убийца?
Но ведь он сказал…
Сказать можно что угодно. И сделать тоже.
Меня начали терзать сомнения. Он… поступил со мной так только потому, что я секретарша Мокриды? И возможно, благодаря мне он сумеет подобраться к ней вплотную? Глупо. Мокриду охраняют тринадцать демонов. Ей теперь и атомная бомба не страшна. Вероятно.
