Макс Фрай - Дар Шаванахолы. История, рассказанная сэром Максом из Ехо
Но сейчас, выслушав меня, он только и сказал:
— Звучит заманчиво.
И надолго умолк.
Наконец спросил:
— Можешь толком объяснить, как туда попасть?
— Не могу. Но Джоччи Шаванахола может. Как бы только устроить вашу встречу?
— С этим я и сам справлюсь, — заверил меня Лойсо. — Поразительный ты все же тип, сэр Макс. Будь я твоим соотечественником, непременно решил бы, что ты мой ангел-хранитель.
— Ого, — присвистнул я. — Откуда вы знаете?..
— Про ангелов и твоих земляков? Ну как же. Первым делом туда отправился поглазеть. Любопытно было, откуда ты такой взялся.
— Ну и как вам? — спросил я.
— Мне понравилось, — вежливо сказал Лойсо. И, подумав, добавил: — Но не очень.
— Дорого дал бы за ваши путевые заметки. А все-таки, почему я ангел-хранитель?
— Да потому что всегда появляешься в нужный момент, как будто все время стоял невидимый за плечом, ждал, когда понадобишься. И приносишь именно то, что мне позарез необходимо. Нужна свобода? На тебе свободу. Нужна пища? Держи, да смотри не лопни. Десять с лишним тысяч Миров, желающих умереть, — это надо же!
— Пища? — изумился я.
— С возрастом, — степенно сказал Лойсо, — начинаешь очень внимательно относиться к вопросам питания. То есть стараешься находить оптимальные источники силы. И смотри, как забавно получается. С одной стороны, у меня уже давно пропала охота разрушать обитаемые Миры, да и просто убивать мне больше неинтересно. Я пересмотрел свои взгляды и решил, что ярость больше не будет повелевать моими поступками и чужая смерть отныне — не моя забота. Слишком много лет я на нее работал, пусть теперь справляется сама. И знал бы ты, какое облегчение я испытал, приняв такое решение. Впервые в жизни ощутил себя по-настоящему свободным — при том, что сидел тогда взаперти, ты знаешь, где. Стоило, конечно, угодить в тюрьму, чтобы узнать вкус подлинной свободы — от того, кого всегда считал собой. С тех пор дороги назад мне нет.
— Ну ничего себе, — выдохнул я.
— С другой стороны, природа моя такова, что разрушительная деятельность мне на пользу, и этого не изменить, — сказал Лойсо. — Самый простой для меня способ получить большую порцию силы — пойти и уничтожить, что под руку подвернется. В последнее время я только об этом и думаю, потому что ощущаю сильный голод. Голод по силе, если тебе угодно. С точки зрения стороннего наблюдателя — да хоть с твоей, — ее у меня и так предостаточно. Но мне нужно гораздо больше. Не для того, чтобы стать самым могущественным существом во Вселенной и наконец-то всех победить. Сила мне нужна просто так, ни для чего, чтобы было. Потому что я ее люблю. Смехотворный аргумент, это я и сам понимаю.
— «Чтобы было» и «потому что люблю» — это как раз очень понятные мне аргументы, — сказал я. — Понятнее просто некуда. О чем бы ни шла речь.
Лойсо посмотрел на меня с некоторым недоверием.
— Ну, может быть, — наконец согласился он. — Вполне возможно, ты действительно понимаешь. От человека, который пришел ко мне с информацией о десяти с лишним тысячах Миров, жаждущих исчезнуть, потому что собственное бытие им в тягость, можно ожидать чего угодно. Даже понимания. Спасибо тебе, сэр Макс. И иди уже, а то сидишь бледной тенью, лица не разглядеть. А когда мы встретились, я сперва даже не распознал в тебе сновидца, решил, ты наяву по мою душу притащился, и как только разыскал… Тебя, похоже, будят. И довольно настойчиво.
— Да нет же, — начал было я, и только тогда осознал: действительно будят. Причем не зовут, не кричат, Безмолвной речью не донимают, не трясут, скажем, за плечо, а зачем-то навалилось сверху чужое горячее ароматное тело, обнимает, теребит, тормошит, не дает спокойно завершить один из самых важных разговоров в моей жизни — какого черта?!
Сказать, что я рассердился, — не сказать ничего. Можно подумать, вся ярость, ставшая ненужной Лойсо, перешла по наследству ко мне, а я решил, не мелочась, потратить ее сразу, за один присест.
Чего уж там, никогда не умел экономить.
Счастье, что по натуре я все-таки совсем не убийца. И при этом практичен до крайности — в том смысле, что для меня важно не примерно наказать обидчика, а сделать так, чтобы он больше не мешал. Мстительный человек сейчас поспешил бы проснуться и устроить неизвестному любителю жарких объятий веселую жизнь, я же употребил все усилия, чтобы не просыпаться.
Это, надо сказать, было очень непросто. Какое-то время я ощущал себя канатом в разгар соревнований по перетягиванию. Хорошо хоть порваться не боялся, откуда-то знал, что крепок, да и не до страхов было, яростная борьба с пробуждением поглотила меня целиком. Как ни смешно это звучит.
Закончилось все так внезапно, что поначалу я никак не мог сообразить, где в итоге оказался. Лойсо больше нет напротив — это плохо. Выходит, я все-таки проснулся… Или нет? В глазах по-прежнему рябит от ярких полос, значит, я еще в палатке. Сижу, а не лежу. И стакан с синей дрянью — вот он, стоит перед носом. Точно, сплю. Но Лойсо все-таки нет. Решил, что я уже просыпаюсь, и ушел. Ай как жалко. На самом интересном месте практически. Из его слов следовало, что у каждого есть свой личный, наиболее подходящий способ получать силу. И я как раз хотел расспросить, какие они бывают — вообще, в принципе. Возможно, Лойсо подсказал бы, какой способ подойдет мне. Потому что такие вещи лучше знать заранее, чтобы не гадать потом, когда вдруг выяснится, что я тоже хочу еще…
Я попробовал подняться, чтобы догнать Лойсо, вряд ли он успел далеко уйти. И только тогда понял, что меня по-прежнему сжимают в объятиях, да так крепко — не то что встать и выйти, но и глубоко вздохнуть затруднительно.
— Где это мы? — спросила леди Гледди Ачимурри.
Полураздетая, с растрепанными разноцветными волосами, она смотрелась здесь настолько органично, что я сперва подумал, это просто местная красотка, традиционное приложение к дешевой выпивке, и только потом понял, кто передо мной.
Мне, конечно, очень хотелось обрушить на нее миллион вопросов. Начиная с главного: какого черта она здесь делает? И как сюда попала?
Но я прикусил язык. Сказал себе: это мой сон. И, получается, я тут старший. Тот, кто отвечает на вопросы, вместо того чтобы их задавать. И вообще отвечает — за все происходящее.
Поэтому я спокойно объяснил:
— Это сон, который мне снится. Впрочем, случай особый, у меня есть серьезные основания считать, что окружающая нас реальность не является порождением моего сознания. И не исчезнет после того, как я проснусь. То есть, она объективно существует — если, конечно, у вас не вызывает протеста предположение, будто хоть что-то существует объективно.
Леди Гледди всерьез задумалась.
— Пожалуй, не вызывает, — наконец, сказала она. — Но как я сюда попала?
— Предполагаю, вы зачем-то пытались меня разбудить. А я по ряду причин очень не хотел покидать это место.
Только произнеся это прекрасное «зачем-то», я, наконец, понял, зачем. Наяву я бы сейчас мучительно покраснел — для начала. Что творилось бы со мной после, даже думать не хочу. Больше всего на свете ненавижу такие неловкие ситуации. Честно говоря, думал, никогда больше в подобную не попаду, потому что научился наконец разбираться в людях, их желаниях и намерениях, и дистанцию между собой и окружающими вроде бы выстроил — такую, чтобы не лезли без спроса, чтобы инициатива всегда была моя, а если все-таки чужая, то заранее мне понятная, предсказуемая и внутренне одобренная. А тут — на тебе. На ровном, с моей точки зрения, месте. Научился разбираться в людях, молодец, сэр Макс, я тобой горжусь.
Но сейчас, в этом сне, я был старший. А старшие не краснеют, не отводят глаз и тем более не кидаются выяснять отношения. Они берут своих подопечных за руку и уводят из опасного места. А уже потом можно душевно метаться сколько влезет. Или не метаться. По обстоятельствам.
Знать бы еще, как ее отсюда увести.
— Сейчас самое главное — проснуться вместе, — сказал я. — Чтобы вы тут не остались одна…
Леди Гледди Ачимурри отпрянула от меня, как от чумного. Встала, подбоченившись, посреди пустой палатки, глядела с такой яростью, словно я оставил ее одну с дюжиной малолетних детишек, а теперь предлагаю десять корон за причиненные неудобства. Хорошо хоть не кричала, говорила тихо, свистящим от возмущения шепотом.
— Чтобы я тут не осталась?! Да за кого вы меня принимаете? За дуру, которая со страху готова прохлопать свой единственный шанс?
— Эй, — попросил я, — не надо скандалить. Не время, не место.
Леди Гледди Ачимурри совершенно самостоятельно залепила себе увесистый подзатыльник. Как ни удивительно, это оказало на нее самое благотворное воздействие. Мгновенно успокоилась.
— Действительно, не время и не место, — вздохнула она. — Просто вы меня очень напугали, когда сказали, что мы попробуем проснуться вместе, чтобы я тут не осталась. Сами подумайте, что вы предлагаете. Оказаться в другом Мире и тут же сбежать назад?! Ну, положим, для вас путешествия между Мирами — совершенно обычное дело. Но для меня-то все иначе! Я всегда только этого и хотела — попасть в другой Мир. И все равно, каково мне там будет, пусть хоть в сто раз хуже, чем дома, это абсолютно неважно. Лишь бы было хоть как-то — мне, где-то там. В детстве сны о путешествиях между Мирами снились мне почти каждую ночь, и я думала — это не просто сны, а настоящие события. Гораздо более настоящие, чем все остальное. Но рано или поздно меня обязательно будили, и я просыпалась дома. Знали бы вы, как я плакала по утрам. Как плакала. А потом я выросла, и сны перестали мне сниться, причем не только чудесные, вообще все. Я была в таком отчаянии, что даже хотела покончить с собой, потому что думала, путешествия между Мирами уже не вернутся, а без них мне не надо ничего… Я, как видите, так и не решилась, для человека с воображением нет ничего труднее. И хвала Магистрам, что так. Но было несладко. Люди живут из любви к жизни, а я жила только из страха перед смертью много, очень много лет. Ходила к Сотофе, просила — пусть научит. На любых условиях, я согласна на все. А Сотофа сказала: «Вот мое условие: наберись терпения и жди. Все будет, как ты хочешь, но не сейчас. Потом». Я ей поверила, и жить стало немного полегче. Но это грешное «потом» все не наступало, и я понемногу начала понимать, что Сотофа просто ловко от меня отделалась, решив не возиться с истеричной девчонкой… Слушайте, ну как вы думаете, зачем я в вас вцепилась? Зачем напросилась в ваш дом? Зачем пришла ночью? Не подвернулся бы такой удачный повод, рано или поздно отыскала бы другой. С тех пор, как узнала о вас кое-что, все гадала, как бы найти к вам подход, уговорить провести меня между Мирами? Я же не знаю, что вам нужно от других людей, что следует предлагать, что обещать. И никто, похоже, не знает… И вдруг все оказалось так просто — хоп! — и я уже тут. Потрясающе.
