Олег Шелонин - Акция "Ближний Восток"
— Пора с этим дурдомом завязывать!
Однако завязать не удалось. От толпы сорока разбойников отделилась взъерошенная фигурка завхоза и бросилась на Синдбада.
— Где мой товаг?!! — попытался он тряхнуть капитана за грудки.
— Заказчик!!! Мы все-таки добрались до Сим-Сим!!! — обрадовался Синдбад, выдергивая из-за пазухи изрядно помятый свиток. — Держи накладную. Выгружай, орлы!
На каменные плиты тронного зала начали оперативно выгружаться ящики. Ящики были солидные. В каждом находилось по двадцать четвертей, до горлышка заполненных экстра-эликсиром. Сразу успокоившийся завхоз деловито считал.
— Четыгеста согок восемь, четыгеста согок девять… шестьсот…
— Амба!
— Шо значит «амба»? — возмутился Юсуф ибн Абгам. — По накладной тысяча двести!
— Пятьдесят процентов, — пьяно качнулся капитан, — списано на бой.
— Я вам сейчас дам бой! — взвизгнул завхоз.
— Сруливаем, — распорядился Синдбад. — Задний ход! Весла на воду!
Корабль величественно, кормой вперед, выплыл через пролом наружу.
— Газогили! — схватился за сердце завхоз. — Стгашно жить, — пожаловался он Илье, — каждый ноговит обуть бедного евге… газбойника.
— Та-а-ак… — начало доходить до разбойников. — Мы тут голодаем, а он наши денежки…
— Деньги не должны лежать мегтвым ггузом! Они должны габотать, как моя бедная Сагочка на кухне эмига.
— Ух, и ни… пи-и-и… — искренне удивилась Жасмин, заставив вздрогнуть весь Тридевятый синдикат.
Молотков покраснел. Он запоздало сообразил, что не стоило слишком деликатно пояснять смысл ряда идиоматических выражений будущей невесте.
— На кухне самого эмира? Да туда женщин вообще не допускают. Шариат не позволяет. Камнями забьют!
— Вот именно! — воинственно вскинулся завхоз. — Пгедставляете, чего мне это стоило? А ей?
Тут уже Шухерман схватился за сердце.
— Я тебя понимаю, мужик. — В глазах авантюриста блеснули слезы, и неожиданно для себя он совершил деяние, которое повергло всех, кто его знал, в глубочайший шок. Вор выдернул из складок своего необъятного халата мешок золота, который при обыске не нашел Папа, и от широты душевной презентовал его завхозу. — Видел твою жену. Сочувствую.
— Молодой человек! Ви еще не видели моих детей! Иначе обязательно б добавили! — Юсуф ибн Абгам выжидающе уставился на воришку, ошарашенного такой наглостью. — Мне и надо-то чуть-чуть. Акта тги, не больше.
— Акров чего? — потряс головой вор.
— Золота, газумеется, золота! Я же должен покгыть недостачу. Шестьсот ящиков экстга-эликсига — это вам не шутки!
Тридевятый синдикат сочувственно засопел. Тридцать тысяч литров… да, это убыток! Даже Чебурашку проняло.
— Два года назад продали. Лично накладные подписывал, — сообщил он, освидетельствовав свиток. — Это сколько ж они на бой списали? — Чебурашка зашевелил губами. — Полтора литра в день… на каждого.
Синдикат уважительно зацокал языками.
— Ну хватит! — в очередной раз не выдержал Илья, но взять бразды в свои руки ему опять не дали.
Из глубины замка раздался чей-то пьяный голос.
— Контр-р-рольный выстрел!
— На бру… ик! …дершафт?
— Угу. И жабе больше не наливать!
— Это еще что за… — договорить Илья не успел.
Раздались смачный удар, грохот и дикий вопль. В зал влетела молниеносно протрезвевшая белая шкура, волоча за собой на прицепе Кощея с Люцифером. Они по-прежнему были пьяны в стельку, но инстинкт самосохранения заставлял их дружно держаться за куцый хвостик «скакуна». Следом громыхал Иблис в своем истинном обличье. Последний удар на брудершафт пришелся по обломку стрелы, и она покинула насиженное место, вылетев с другой стороны. Силы вернулись к нему. Шайтан был в ярости. А когда он был в ярости, то всегда превращался в гигантскую мохнатую гориллу. Шкура резво взбрыкнула лапами, сбросив лишний груз, просвистела мимо Ильи и исчезла в проломе с другой стороны замка. Кощей с Люцифером рухнули у ног подполковника.
— Старые знакомые, — хмыкнул Илья.
— Кто тут на мне жениться хотел? — прорычал Иблис.
— Он! — дружно показали друг на друга Кощей с Люцифером.
— Странные у вас наклонности, — хмыкнул Илья.
— Ик! Папа, разберись с ним, — пьяно мотнул головой в сторону Иблиса Кощей.
— Плевал я на вашего Папу!!! — взревел повелитель ифритов.
— Во дурак, — захрюкал Люцифер, барахтаясь в ногах у Ильи.
— Это точно!
Черти начали засучивать на мохнатых лапах рукава, Никита Авдеевич схватился за меч, Чебурашка выдернул откуда-то Лихо, старательно закрывавшего ладошками глаза, нацелил его голову на монстра.
— Стрелять по моей команде! А вы что глаза выпучили? — грозно пискнул он на разбойников и глав мафиозных кланов, робко выглядывавших из-за чайханы. — Выходи строиться! Сейчас мы этого придурка гасить будем. Это надо же! На Папу раззявить пасть додумался!
Сорок разбойников вскочили на коней. Рядом выстроились мафиозные кланы.
— Шашки наголо! — скомандовал Чебурген Великий и Ужасный.
Со змеиным шипением сабли, шашки и вообще все, что резало, царапало, рубило, выскочило из ножен, поясов, подушечек лап и кончиков пальцев.
— Да вы что, обалдели? — слегка растерялся повелитель ифритов. — Я ж Иблис!
— А нам по барабану! — Ведьма оглушительно свистнула.
Зашумели крылья, и в зал спланировал Горыныч.
— Нашлись!!! — радостно завопил он всеми тремя головами при виде детей, которых старалась спрятать за своей спиной Искусница. — А это что за зверь? — уставились головы на «Кинг-Конга».
Яга молча забралась на спину дракона, выдернула из притороченного к гребню мешка запасную метлу. Метла была старая, трухлявая, но заслуженная. С многочисленными зарубками на черенке, выточенном из цельного куска железного дерева. Яга крутанула свое оружие на манер шаолиньского монаха и задала довольно странный вопрос:
— Дракоша, тебе отбивную с кровью или без?
— А почему только ему? — возмутился с подоконника Мурзик, выпуская тридцатисантиметровые когти. — Я тоже кушать хочу.
— А ты чего молчишь? — сердито спросила отца Жасмин, глядя, как нареченный разминается перед боем.
— Колечко давай, — прошипел Ад-Димирияту, — как я без магии…
Жасмин торопливо напялила кольцо на пухленький палец короля джиннов, и с его подданных мгновенно слетели путы. Голубая армия, повинуясь жесту своего властелина, сомкнула ряды.
Иблис щелкнул пальцами, и путы слетели с ифритов. Однако строй их был не такой плотный. Огненное пьяное море изрядно штормило.
— Вот что, родственничек, — выступил вперед король, — ты мне второй раз свадьбу срываешь…
— Хватит, — раздался спокойный голос Ильи, — я с ним сам разберусь.
— Козявка! — прорычал Иблис, свирепея от переполнявшей его мощи и наглости жалких букашек, осмелившихся ему перечить. Ладно король джиннов — у него кольцо! Ладно эти два обожравшихся обормота, пьяно трепыхающиеся на полу (не зря Аллах Великий и Всемогущий запретил правоверным пить вино). Силу каждого из этой троицы он знал не понаслышке, но чтоб…
— Шеф! — испуганно прошептал из угла зала Махмуд. — Это же сам Папа!
Иблис недоверчиво посмотрел на Илью. Магией от него и не пахло.
— Ой! Илюшенька, погоди! — всполошилась Яга, бросая метлу. — Дай хотя бы детишек уведу. Им это видеть не стоит. Ну что встала, сердешная? — накинулась она на Марьюшку. — Бегом…
— Чтобы я такое зрелище пропустила?! — задорно воскликнула Искусница, вкладывая руки детей в сухонькие ладошки ведьмы. — А детям и впрямь это видеть не стоит. Сохрани их, — еле слышно прошептала она старушке.
В отличие от всех остальных членов синдиката Марья-Искусница прекрасно знала возможности своего благоверного, как и возможности того, с кем он собрался выйти на бой.
— А можно мы тоже посмотрим? — взмолились черти, опуская рукава.
— Вам что, жить надоело? — рявкнул на них Бывалый. — Под горячую руку подвернетесь…
— Подождите меня, — засуетился Мурзик.
Уж ему-то попадаться под горячую руку Папе было не с руки.
И в зале сразу стало просторней. Жить хотелось всем.
— Может, и нам удалиться? — задумался король. — Жасмин, за мной!
— Я без…
— Ты за меня не волнуйся, — подтолкнул Олежка невесту к отцу. — Я только прослежу, чтоб он его не до смерти…
— А п-п-почему не до смерти?
С останков потолка рухнул Акира, скинутый оттуда катаной. Обрусевший ниндзя хотел честно подобраться к противнику с тылу, чтобы сделать ему секир-башка, но в сэнсэе взыграла русская кровь катаны-кладенца, и учитель спел свой самый любимый хит, не раз крутившийся по блюдечку Яги:
А скорько я зарезал!
Скорько я убир!
А скорько душ
Невинных погубир!
— Папа, — вывернула свое змеиное жало в сторону отца-основателя катана, — давай я его по-быстренькому, чтоб ты руки не марал, а потом помянем…
