Надежда Первухина - Вежливость королев
— Если уж речь пошла о праздниках, то, по чести сказать, нам первым должно занять Тарск, ибо только в стенах завоеванного города истоверные могут завершить священный захадж и сотворить наваз. Пустите истоверных первыми! А мы за вас потом помолимся Акбару. — Эмамир Южного Сирака благочестиво свел ладони.
— Еще чего! У нас тоже праздник наступает! — воскликнула воинствующая фригидия и подтянула сползающую нагрудную повязку. — Женский День! Так что дайте дорогу дамам!
— Вы же боитесь!
— Ничего подобного! Дайте дорогу дамам, негодяи!
— Да здравствует Континент Мира и Свободы!
— Хай живе Пидзадьи Бадьи!
— Правь, Затумания!
— Ти-хо!
Это повелительно выкрикнул эмамир Южного Сирака.
— Прошу тишины, — выразительно блестя черными глазами, сказал он.
Все стихли и с некоторым любопытством поглядели на эмамира.
— У меня есть деловое предложение к вашему сообществу. — Эмамир принялся изящно перебирать сверкающие самоцветами четки. — Раз королева Абигейл всех нас обманула, пусть небеса решат, кому первым наступать на Тарск, а кому последним.
— Це ж як? — выпучился на эмамира атаман Смахно.
— Давайте бросать жребий. У меня вот и кости для этого имеются. Прошу. Кто бросает первым?
— Кхм, позвольте мне, сударь, — подхватил желтоватые игральные кости адмирал Охренельсон, — во славу Затумании. Да не отвернется от меня удача!
Адмирал потряс зажатыми в кулаке костями и изящным жестом бросил их на стол.
— Один и четыре! — объявил эмамир. — Вы занимаете пятое место, адмирал!
— Гы-гы, — глумливо засмеялся в лицо адмиралу батька Смахно и взял кости. — А ну, — сказал он весело, — побачимо, як буде перший!
Атаману выпало две двойки.
— Ось! — обрадовался он и хитро глянул на затуманца. — Поперед тебе, батько, п'идем!
За атаманом кости бросали: командующий Хрендаредиса (пятое место), командующий Континента Мира и Свободы (четвертое место), фригидия (пятое место) и даже неразговорчивый вожак полудикого, но чрезвычайно воинственного племени камедонов (пятое место).
— Благодарение Акбару, все теперь заняли должное место, — лукаво пряча улыбку в седую бороду, подытожил жеребьевку эмамир. — На первом же месте, полагаю, должны оказаться воины благословенного Южного Сирака, ибо такова воля Всемилостивого и Справедливого…
И тут на эмамира замахнулся здоровенным тесаком атаман:
— Ах ты ж жулик! Ты сам костей не кидав, гад! Чому ж ты перший, ась?! — захрипев, он умолк навсегда, так как четки эмамира вдруг оказались на атамановой шее и удивительным образом затянулись так, что батька Смахно, посинев, безжизненным кулем свалился под стол.
— Вот незадача! — сокрушенно вздохнул эмамир, легким движением руки снимая четки с задушенного предводителя бадейцев. — Но, значит, такова была его судьба. А нам надо радоваться: соперников стало меньше. Или кто-то не радуется и готов разделить участь атамана в борьбе со мной за право первого места? — Эмамир угрожающе закрутил четками.
— Ты не очень-то нас пугай, — осторожно сказал командующий Континента. — Мы уже пуганые.
— Кхм… сударь, вы не боитесь… кхм… осуждения мирового… кха-кха… сообщества за столь… кха… не совместимый с человеколюбием… кхм… поступок? — отирая испарину со лба, поинтересовался бесстрашный адмирал Охренельсон.
— Милость Акбара пребывает со мною, — пояснил эмамир. — И армия в сто тысяч сабель и копий тоже. Так что мне уже ничего не страшно.
— Как сто тысяч?! Где сто тысяч?!
— Здесь, — любезно пояснил эмамир. — У стен столицы. Им осталось только получить приказ…
— Ты не очень-то пугай, — повторился командующий Континента.
— Я и не пугаю, а открываю истинное положение дел.
— Мужчины! — с глубоким презрением в голосе заговорила воинствующая фригидия. — Вам бы только цапаться меж собой, забывая о главном! Какая разница, кто войдет в столицу первым, а кто пятым! Предлагаю объединить усилия во временном союзе и всем сразу ударить по Тарску, едва наступит Канун Цветения элриса!
Главнокомандующие переглянулись. Загадочными и ничего не выражающими были их взгляды.
— Женщина превзошла умом мудрейших, — усмехнулся эмамир. — Нам нужно объединиться. Временно. Сначала сломим сопротивление тарсийцев, а уж потом будем выяснять, кому принадлежит право триумфального шествия по улицам Тарска. Голосовать будем?
— Нет, — быстро ответил устрашенный безвременной гибелью батьки Смахно предводитель камедонов. — Как ты скажешь, так и сделаем!
Вот почему в Канун Цветения элриса у стен тарсийской столицы собрались сразу пять армий, не считая немногочисленного отряда камедонов и растерявшейся без атамана армии Пидзадьих Бадей.
Оставшиеся боеспособные тарсийцы (в их числе грозные «Кружевницы», «Повивальные Бабки» и «Ткачихи») занимали выгодные позиции на старинных стенах Тарска. Среди этого воинства носился советник Атасс и пытался всех подбодрить цитатами из древнего свитка, посвященного цветоводству:
— Не бойтесь! Вот увидите, они не посмеют напасть на людей, демонстративно сложивших оружие! А если посмеют, то на них падет проклятие цветущего элриса, и они сами друг друга перебьют! Крепитесь! Осталось недолго ждать!
Среди «Повивальных Бабок» прошел недовольный шепот, что-де не ждать надо, а самим нападать и покончить с вражьими ратями до наступления Кануна Цветения. Но их никто не поддержал — понимали, что «напасть самим» не получится — слишком малочисленной была тарсийская армия в сравнении с вражескими.
В это же время во дворце Карина и Кириена совещались с Уильямом Гогейтисом и герцогом Дюбелье-Рено.
— Вы уверены, что у нас получится все, как мы задумали, Главный Советник? — поминутно переспрашивала Кириена, и лицо ее было тревожным.
— Не беспокойтесь, ваше величество. — Словосочетание «ваше величество» герцог произносил с особым удовольствием. — Вы ведь знаете…
— Да-да… Лазутчик среди их командования. Но если его раскроют? Если ему не удастся их убедить? — Это уже волновалась Карина.
— Не удастся, ваше величество, — улыбался герцог Карине. — Он уже сделал то, что… должен был сделать.
Уильям, буквально подпрыгивающий от нетерпения, не выдержал и сорвался с места.
— Вилли, ты куда?! — закричала вслед Карина.
— На передовую!
— Какую передовую, балбес?!
— На стены столицы-ы-ы-ы! — пояснил «балбес» уже из отдаленной анфилады дворцовых покоев.
— Что с ним делать, ума не приложу, — пожаловалась Карина Кириене.
— Казни, — усмехнулась Кириена. — Ты ведь теперь тоже королева.
— Нет. — Карина задумчиво качала головой. — Тут нужны более крутые меры воспитания. Выйду-ка я за него замуж! Как только войну закончим, так сразу и выйду.
— Смею напомнить вашему величеству, что это будет неравный брак, а подобное недопустимо, — старательно пряча усмешку, сказал Главный Советник. — У Уильяма нет титула.
— Блин! Что у вас за страна такая! — возмутилась было Карина, но тут же нашлась: — А мы ему пожалуем титул. Герцог подойдет?
— Вполне. — В этот момент Главный Советник почему-то посмотрел не на Карину, а на Кириену, хотя та не проронила ни слова по поводу неравного брака.
И тут с «передовой» воротился Уильям.
— Творится нечто непонятное, — заявил он.
— А именно? — уточнил герцог Рено.
— Сражение.
— Между кем и кем? — быстро спросил Главный Советник.
— По сообщениям дозорных, похоже, что мазаки Пидзадьих Бадей колотят армию Южного Сирака, — растерянно сказал Уильям.
— Это хорошо, — задумчиво произнес герцог Рено. — Все идет, как задумано.
— Совершенно верно, сиятельный герцог! — Панель одной из стен тронного зала отъехала в сторону, и взорам присутствующих явился роскошно одетый, чрезвычайно смуглый и красивый мужчина, в котором главнокомандующие враждующих армий легко опознали бы лукавого эмамира Южного Сирака.
— А это вы, Лавдис! — Главный Советник спокойно посмотрел на него. — Приветствую вас. Ваши величества, позвольте вам представить капитана Лавдиса, начальника Розыскной службы королевского дворца.
Капитан Лавдис поклонился, достал из складок одежды большой платок и принялся ожесточенно тереть щеки.
— Прошу прощения, — извинился он перед дамами. — Но эта краска так раздражает кожу. Я еле вынес совещание! Не понимаю, как женщины ухитряются мазать подобными составами свои личики и не умирать от чесотки?
— Капитан, это вы стравили Бадьи и Южный Сирак?
— Разумеется. Согласно вашему приказу, созерен.
— Было трудно?
— Трудней всего оказалось напоить до беспамятства совершенно непьющего настоящего эмамира Южного Сирака. Но, когда это удалось, считайте, полдела было выполнено. Я оставил эмамира на попечение своих ребят, играющих роль корчмарей, сам переоделся в эмамирово платье, прихватил его четки — смертоубийственная вещица! — и действовал согласно вашей инструкции.
