Виктория Угрюмова - Змеи, драконы и родственники
Все, что нельзя поднять, покрась.
Американская армейская мудростьТы никогда не решишь проблему, если будешь думать так, как те, кто ее создал.
Альберт ЭйнштейнКогда королева Гедвига пожелала увидеть Сереиона, чтобы лично рассказать ему, где будут стоять его гвардейцы во время официального приема, как они будут вести себя на прибацуйчике, во что оденутся и как станут ликовать вместе со всем народом, у нее возникли определенные трудности.
Бравого гвардейца видели буквально вот только что, вот сию секундочку, вот-вот он проходил мимо и как раз собирался засвидетельствовать свое верноподданнейшее почтение ее величеству.
Что? Сереион? Конечно, пробегал в сторону башни мага Мулкебы с поручением от короля. Был очень озабочен и деловит. Даже головы поднять не мог за всеми хлопотами.
— Да, — подтвердил король. — Я полчаса тому отправил его с поручением к Мулкебе, потом он должен был зайти к моему портному, потом — сбегать в пекарню и приказать выпекать хлебцы квадратиками (тут королева чуть было не села мимо стула), а потом — он обязался надраить мой парадный меч, так что непременно должен отыскаться в оружейной.
В оружейной подтвердили, что Сереион прибегал, драил и убегал. В каком порядке все это происходило, они, правда, не помнят.
Затем королева с невероятным удивлением узнала, что командира гвардейцев видели одновременно в конюшнях и на кухне. Подвергнутые строгому перекрестному допросу на очной ставке слуги охотно согласились, что, вполне возможно, кто-то из них видел призрак Сереиона, а кто-то — его самого.
Еще полтора часа Оттобальт мужественно прикрывал тылы, отвлекая тетино внимание на себя. Он задумчиво перебирал портреты и автобиографии своих потенциальных невест и шумно советовался с тетей по поводу каждого отдельно взятого слова. Королева просто не знала — радоваться ли ей такой матримониальной активности племянника или заподозрить какой-то тайный заговор. Потому что быть того не могло, чтобы Оттобальт Уппертальский вдруг захотел салатик из циписпупской синюши, приготовленный по ее личному рецепту, и долго давился им на глазах изумленной тети.
— Какая… прелесть! — с чувством сказал король, сплевывая синий листик на пол. — Как полезно. Я просто чувствую, как мне хочется куда-то бежать, что-то делать, что-то говорить. Причем после обычного обеда я скорее настроен благодушно. А тут — энергия так и хлещет через край.
— Вот видишь, Бальтик, — растаяла Гедвига. — Я рада, что ты осознал преимущества здоровой пищи. Твои гвардейцы… Кстати, о твоих гвардейцах. Я когда-нибудь увижу Сереиона? Или приказ королевы его уже не волнует?
Любое «кстати» у тети было весьма некстати. В прошлый раз, помнится, этим завершился тягостный разговор про дракона. Теперь вот опять. Король скривился, сообразив, что, кажется, совершенно зря невероятным усилием воли запихивал в себя омерзительную циписпупскую синюшу.
Оттобальт напрягся, пытаясь придумать что-нибудь оригинальное или, на худой конец, имеющее первостепенное значение для дорогой тети, но не смог изобрести ничего, что не несло бы в себе опасность для его драгоценной персоны. Король собрал волю в кулак и приготовился жертвовать собой, любимым, во имя крепкой мужской дружбы, но тут простучали по камням звонкие копыта и неистовый всадник ворвался во двор Дартского замка.
Неистового всадника Оттобальт лично не видел. Зато увидел слугу, возникшего в дверях кухни и подающего загадочные знаки бровями, руками, глазами и всей фигурой в целом. Король заинтересовался и выглянул из-за тетиной спины.
— Ваше величество, — прошептал слуга. — Все, отбой!
— Что-что? — Король помахал пальцем возле ушей. — Не слышу…
— Отбой. Сереион вернулся, — одними губами доложил посланец.
— Так где же Сереион? — грозно и громко поинтересовалась тетя. Как всегда — некстати.
— Тут, ваше величество! — рявкнул храбрый гвардеец, возникая на пороге.
— А где был? — уточнила королева, не терпевшая неповиновения даже в малых дозах.
— Везде, ваше величество!
— Везде — это хорошо, — не смогла не признать Гедвига. — И как там обстоят дела?
— Смотря где, — уклончиво ответил гвардеец.
— Но в общем? — настаивала королева.
— В общем, народные массы преисполнены энтузиазма по поводу предстоящего праздника, всемерно сочувствуют его величеству и поддерживают его в стремлении найти себе жену и осчастливить своих подданных рождением наследника гордости и славы Хеннертов, — на одном дыхании отрапортовал Сереион.
— Правда? — всхлипнула тетя. — Бальтик, как это трогательно. Ты обязательно должен кого-то родить этим милым людям…
— Можно, не я? — жалобно попросил король.
— А кто? — громыхнула тетя.
— Жена.
— Жена — можно. Это соответствует славным традициям Хеннертов.
Через полчаса четверо заговорщиков — то есть сам король, маг Мулкеба, министр Марона (едва дышащий после финансового отчета, сделанного им лично королеве Гедвиге) и командир королевских гвардейцев Сереион — заседали в кабинете Оттобальта, поправляя здоровье изрядными порциями вина из божественных гарбульзиков.
Сереион докладывал об успехах своей миссии. При этом ему необходимо было держать ухо востро и не проговориться о доброй половине событий, ибо королю и его придворным вовсе не следовало знать, что именно он (Сереион) навлек смертельную опасность на такого необходимого государству дракона.
Он докладывал его величеству исключительно о том, что посетил неродного дядю Хухлязимуса, — в этом месте Мулкеба завистливо вздохнул: у какого-то мальчишки такие связи, а заслуженный придворный чародей не может записаться на прием вот уже семьдесят три года подряд. И дядя Хухлязимус, продолжал Сереион, пообещал проследить за судьбой Дартского Дракона и уберечь его от возможных опасностей, пока его величество не решит, что следует предпринять.
— А чего тут предпринимать? — изумился король. — Вернуть его надо.
— Не советовал бы, — сказал дальновидный гвардеец. — Там демонические драконорыцари — опять нужно будет устраивать приемы, ублажать их, а тут еще бодрствующая тетя… Возможно, найдется более приемлемый способ объединить ее величество и столь желанного ей ящера.
— К тому же, — забормотал Марона хриплым и слабым голосом, — расходы, которые мы потерпим, если драконорыцари вернутся в замок…
Король махнул на него рукой, и министр облегченно умолк. Даже его неуемная страсть к экономии не шла ни в какое сравнение с тем нечеловеческим утомлением, которое он испытывал после двухчасового общения с Гедвигой. И ему теперь было почти что все равно, что случится дальше. А хоть бы король своевольно выписал себе трех новых мульчапликов — он, Марона, и не шелохнется. И даже на четырех не отреагирует.
На самом деле Хухлязимус не на шутку разволновался, когда взмыленный Сереион ворвался на его островок, уже издали оповещая дядю о разыгравшейся в Уппертале трагедии.
— Что с тобой, деточка? — встревоженно спросил он, подгоняя поближе к гвардейцу уютный диванчик на мохнатых лапках. Диванчик радостно пискнул и заурчал, когда Сереион плюхнулся в его теплые объятия.
— Дядюшка, я такого натворил!
— Что же ты натвойил, птенчик? — спросил чародей.
— Я у тебя заказал антидракона, помнишь?
— Ну, я же не Душайа — мозги пока что йаботают. И я йад тебе сообщить, что антид'йакон наконец-то догнал д'йакона. Вот-вот вст'йетятся.
— Только не это! — Сереион не умел ломать руки, но проделывал нечто весьма близкое к этому. — Что теперь будет!
И он, торопясь и глотая слова, поведал изумленному Хухлязимусу, что королеве-тете, наверняка вставшей с левой ноги, срочно потребовался живой и невредимый дракон. Мулкеба прикинул, что будет проще — вызывать нового или возвращать старого, и остановился на последнем варианте. Но никто ведь не знает, что Сереион тайно заказывал такую антидраконскую программу. И теперь бедного короля могут даже женить на какой-нибудь кикиморе — и крыть ему будет нечем.
— Стайая вешалка! — обругал Хухлязимус королеву и сам себе удивился. В последний раз он так нелицеприятно выражался о даме лет пятьсот тому назад. Дама была вампиром с преотвратным характером — извела пол-Хаарба; она была обозвана Хухлязимусом в тот момент, когда пыталась впиться клыками в его шею.
Из всего вышесказанного мы можем сделать вывод о том, как сильно раздражила великого чародея неугомонная королева Гедвига.
— На тебе, мальчик, п'йосто лица нет, — сокрушенно поведал Хухлязимус, накапывая гвардейцу какого-то успокоительного зелья в хихикающую чашку. — Не об'йащай внимания, — заметил он изумленный взгляд племянника, — она боится щекотки… Ты не можешь так йисковать здойовьем из-за какой-то г'йимзы. Я все сделаю, как надо, но мне не н'йавится, что ты не занимаешься своими делами, а бегаешь как очумелый из-за ее п'йихоти. Погоди-ка, я погляжу в свой х'йустальный шай: что там у нее в светлом будущем?
