Вера Чиркова - Вернись, а то убью!
— Ладно, — внимательно присмотревшись ко мне, кивнула она белой головой, и я снова беспечно улыбнулся, чтобы скрыть невольную жалость.
Кларе очень трудно приходится на таких судах, привыкнув все время ощущать эмоции окружающих и даже закрываться от них, здесь она чувствует себя внезапно ослепшей и оглохшей. Для того чтобы понять чувства и скрытые мотивы говорящих, ей приходится все время находиться в напряжении, чтобы успевать бдительно следить за выражением лиц. Хорошо еще, что магиня преуспела и в этой науке, иначе ей пришлось отказаться от участия в судах. Хотя иногда встречаются такие мастера мимики, которых трудно распознать даже с ее опытом. Клара как-то рассказала мне, что почти поверила на одном из заседаний молоденькой вдове, у которой подозрительно быстро умирали мужья. И тогда магиня пошла на хитрость, сделав вид, что ей стало плохо. Разумеется, разбирательство закрыли на перерыв, и отпустили обвиняемую. Клара ринулась за ней в коридор и почувствовала такую мощную вспышку злорадства, что сомнений в виновности вдовы не осталось. Ну а большего ей и не требовалось, чтобы принять правильное решение.
Двери снова открылись, и в судную комнату спокойно вошло трое гоблинов. Двое мужчин и одна женщина. Она шла первой, но не только потому я с острым интересом рассматривал полное спокойного достоинства лицо. Просто до сих пор мне еще не доводилось видеть гоблинок, Камира не в счет, она полукровка. Хотя сходство между ними просто поразительное, если отбросить огромную разницу в возрасте и цвет кожи. Нет, гоблинка вовсе не выглядела древней старухой, хотя сообщение духов о том, что гоблины живут почти в три раза дольше людей, повергло меня утром в шок. Как-то обидно стало за свой род, чем мы хуже этих злобных созданий?
Тем временем гоблинка остановилась возле среднего кресла и шедший следом за ней старший гоблин, так нелюбезно встретивший нас вчера, бережно усадил соплеменницу в кресло. Я слегка подосадовал, что не стал вчера выслушивать Сардата и Камиру, знал бы сейчас всё про наших гостей, но тут же отмел эти мысли как бесполезные. Самое глупое дело жалеть о не случившемся.
— Представь меня им… — в позвучавшем только для меня голоске духа, витавшим сейчас над столом в виде едва заметного зеленоватого облачка, впервые прозвучала не просьба, а почти приказ.
И это меня безмерно удивило. Ведь цветок утверждал, что не имеет права первым обращаться к людям? Интересно, что же такого он нашел в этих гоблинах, раз решился нарушить приказ своих создателей? Или имеются какие-то исключения из общего правила? Нужно будет не забыть на досуге как следует расспросить зеленых родственников. Но как бы то ни было, отказывать древням я не собирался, прекрасно понимая, что у цветка была очень веская причина так заявить. И потому, попросив у короля взглядом извинения, встал со своего места и подошел ближе к гоблинам.
— Представьтесь, пожалуйста, суду.
— Я — Бариза, старшая мать рода и его повелительница, — поднялась с кресла гоблинка, склонила в вежливом поклоне голову и села.
— Я — Тайгар, командор рода, — поднявшийся следом гоблин был главным в нашу прошлую встречу, и именно он, не раздумывая, за кусок камня отдал во вражеский род родного брата.
— Я — Зерид, учитель, — у этого гоблина безмерно усталый взгляд разочаровавшегося в жизни человека, которого уже давно держит в мире живых не радость бытия, а тяжкая обязанность.
— А я Грег Диррейт Монтаеззи, и я веду сегодняшнее дело. — С официальной сухостью называю свое имя и титул, и по недрогнувшим лицам гоблинов понимаю, что не ошибся в своих догадках.
Идя сюда, они уже отлично знали, кто я такой, и наверняка поняли это еще в обители. А раз так, то и большинство из присутствующих им не менее известно, и только теперь я с ужасающей ясностью постиг, что все мы много лет ходили по тонкой жердочке, повисшей над пропастью. Если бы гоблины захотели, то королевство давно бы осталась без большинства самых значимых своих подданных. И теперь я больше всего хочу выяснить, что именно остановило гоблинов. А пока…
— А это существо, помогающее мне в расследовании, называется древень, — над столом снова возник дух, но теперь он сидел лицом к гоблинам и смотрел прямо в глаза повелительнице своими бесподобными очами.
Переведя взгляд на приглашенных, сразу понимаю, что происходит что-то очень странное, непредвиденное, сносящее напрочь придуманный мною план. Разумеется, я ждал удивления, а возможно, даже и потрясения, представляя гоблинам своего зеленого напарника, но не мог и заподозрить, что эти естественные в такой момент чувства будут далеко не единственными. Сквозь первое изумление на лица совершенно растерявших свою невозмутимость гостей выступало узнавание, раскаяние, и какая-то горькая радость. Словно седой старик случайно встретил друга детства, с которым много лет назад рассорился из-за какой-то мелочи.
А потом побледневшая от переживаний повелительница резко поднялась и, протянув к древню сложенные вместе ладони, с мольбой и болью в голосе нараспев произнесла:
— Даэрри!
— Почему вы нарушили приказ, старшая мать? — впервые нежный голосок духа звучит сухо и укоризненно.
— Нет! — отшатнулась она в неподдельном ужасе, — как бы мы могли! Вон Зерид принес все артефакты… и копию, и тот, что великий предок Зугебар спрятал в покинутых храмах!
— Садись и слушай, — отворачиваясь от нее, разочарованно бросил дух, — и возможно, тебе дано будет понять истину, хотя я не уверен… что у вас хватит смелости ее принять.
Он отвернулся от удрученной таким обращением гоблинки, которую немедленно перехватили сородичи и бережно усадили на кресло, и переместился на середину стола. Я осторожно, на цыпочках, вернулся на свое место, и едва сел, как подвергся самой настоящей атаке соратников, прямо-таки забросавших меня подозрительными пристальными взглядами. Но дальше всех пошел Торрель, перегнулся через подлокотник и грозным шепотом осведомился, что это такое сейчас произошло?
— Не знаю, — так же тихо ответил я, — это духи попросили.
Он снова выпрямился и застыл, задумчиво глядя в никуда, и наверняка не я один догадался, что теперь наш король вознамерился получить ответ с древней.
И в этот самый момент в судной комнате разом погасли все лампы, и резко потемнело. Вскочили со своих кресел Зиновас и пара магов, но тут же обескуражено вернулись назад, разглядев появившееся прямо посреди стола полупрозрачное зеленоватое изображение Артемии. Размером оно было в половину оригинала и больше всего было похоже на одну из тех иллюзий, что кастуют на праздниках маги средней руки для потехи зрителей. Только маги обычно изображают диковинных животных или полумагических существ, и их создания могут лишь слабо шевелиться, но не говорить.
А вот созданная духами копия в точности повторяла рассказ Артемии, с теми же самыми интонациями, горькими вздохами и в те же паузы глотая призрачный отвар. Взгляды всех судей расширенного состава были прикованы к необычному зрелищу, и мне хотелось верить, что все они чувствуют сегодня ту же самую боль, что рвала вчера мое сердце.
Рассказ смолк, растаяла дымкой иллюзорная картинка, сами собой вспыхнули в лампах живые огоньки.
— Я думаю, теперь всем понятно, почему именно это дело я решил разбирать сегодня первым? — Не давая коллегам расслабится, напористо беру дело в свои руки, — гоблины, оказывается, под видом людей многие столетья ходят между нас, вырезая как скотину наших ни в чем не повинных женщин. И хотя госпожа Артемия Шуглинд несомненно заслужила наказанья, вначале я хотел бы выслушать того, кто является отцом её дочери.
Он встал, не мешкая ни секунды, размеренно прошагал к одиноко стоящему стулу для подозреваемых и так же спокойно сел. Вот только лицо его больше не было бесстрастной маской, в уголках губ притаилась горечь, а глаза были полны боли.
— Ответьте, командор Тайгар, — холодно предложил я гоблину, — в чем провинились перед вами люди?
— Чтобы ответить на ваш вопрос, я должен рассказать историю моего рода… — глухо и обреченно произнес гоблин, — иначе вы не поймете…
— Мы уже знаем вашу историю, ровно столько, сколько знают древни. — С прежней сухостью отозвался я, — и про то, что вы сами погубили свой родной остров, и про войну, и про эльфов.
— Про эльфов? — против моего ожидания эти слова не озадачили, а обрадовали Тайгара, и словно вселили в него какую-то надежду.
— Они помнят про эльфов?! — с той же безумной надеждой вскочила с места старая повелительница и почти бегом ринулась в мою сторону, — скажи, умоляю… — она, задыхаясь, остановилась рядом, — даэрри знают, в чем смысл проклятия?
— Нет, — начиная что-то подозревать, осторожно ответил я, и женщина сразу потухла, — но ведь у вас есть артефакт… который мы принесли, и ты же сама сказала, что у Зерида есть копия?
