Валерия Чернованова - Наследие Велены
Что ж, надеюсь, я окажусь более удачливой, чем Эрис. Иначе моя последняя жизнь закончится самым нелепым образом.
Ближе к вечеру женихи принесли свои заготовки, а нам с эльфами предстояла нешуточная задача: из этого черт знает чего слепить конфетку, за что мы и принялись с энтузиазмом.
Разложив рисунки на полу, так и остолбенели.
Те, кому было поручено расписать небо, дабы сразу создать у зрителей нужное настроение, превзошли сами себя: у первого художника сверкала молния, у второго – палило солнце. Нам же было необходимо соединить эти два взаимоисключающих состояния природы. В одном конце парка решили изобразить грозу, в другом поместили ясное небо. Вполне логично: отсутствие ветра замедлило перемещение грозовых туч. Хорошо, что море никто не догадался нарисовать: совместить полный штиль и «девятый вал» было бы значительно сложнее.
Рисующие наземный пейзаж тоже сумели выразить с помощью кисти свои предпочтения. Верблюжьи колючки, бесспорные атрибуты знойной пустыни, очень даже мирно соседствовали с озерными лилиями и кувшинками. Правда, само озеро художник изобразить не потрудился. Наверное, чтобы не заморачиваться.
Отвечавшие за оформление главной садовой аллеи также не пожалели красок. По одну сторону тропинки, наполовину мощенной кирпичом, наполовину усыпанной гравием, произрастали скромные полевые цветы: васильки, ромашки и прочая дребедень. Зато по другую ее сторону возносились чуть ли не к самому небу тропические папоротники и плющи.
Но особым буйством фантазии отличились художники, которым было поручено населить парк обитателями. На высоких пальмах возле самой дорожки резвились обезьяноподобные существа, с аппетитом уминающие экзотические плоды. Из густых зарослей папоротника выглядывала злобная морда кровожадного монстра, чем-то напоминавшего крокодила.
И наконец украшал все это великолепие главный венец природы – господин Лонар. Он стоял в центре садовой дорожки, одной рукой придерживая вазу с фруктами, другой опираясь на эфес шпаги, и, по-видимому, намеревался проколоть крокодила. Смело, однако.
Ноги, обтянутые плотными белыми чулками и обутые в новомодные туфли с серебряными пряжками, выглядели несколько полноватыми и коротковатыми. Тем самым художник, наверное, хотел подчеркнуть, что господин Лонар прочно стоит на земле.
Голова чуть запрокинута вверх, над ней застыла в полете шкурка неведомого мне фрукта, траектория падения которой ясно давала понять, куда она приземлится – точно на лысину господина де Ранвальма.
– А что, получился неплохой дружеский шарж, – подвела я итог нашей кропотливой работе.
Спустившись в тронный зал и поместив картину на самом видном месте, сказала, обращаясь к женихам, с нетерпением ожидающим моего вердикта:
– Вы все прониклись ответственностью проекта, продемонстрировали свои таланты и мастерство, – от души похвалила я художников. – Осталось дождаться оценки главного ценителя живописи.
Он, кстати, сразу же обнаружился в центре любопытной толпы. Глаза его, казалось, готовы были вылезти из орбит, по лицу с неимоверной скоростью проносился целый спектр чувств.
Увидев меня, старейшина в исступлении закричал:
– Это все ваши проделки! Вы за это заплатите!
Ага, как только, так сразу. И зачем, спрашивается, так орать? Можно подумать, я глухая.
– Вы снова возводите на меня напраслину. – Мне тут же пришлось обороняться. – Но я здесь почти ни при чем. Наши дорогие гости решили проявить инициативу и создать незабываемый шедевр, дабы увековечить память о выдающемся представителе своего времени. А если я и поучаствовала в этом, тоже из самых лучших побуждений, то разве что самую малость. Хотя все можно понять, вас смутило всеобщее внимание, но уверяю, вы его заслужили.
Лонар скрипнул зубами и демонстративно отвернулся. Ну и ладно! Подумаешь. Я не обидчивая.
У всех придворных, подходящих к картине, почему-то начинался неудержимый приступ кашля. Они тактично старались прикрывать рты платками, дабы не распространять бациллы.
Вдоволь насладившись произведенным впечатлением, я с чистой совестью отправилась наводить красоту перед ужином. Эльфы вернулись к себе, они намеревались уже сегодня составить хитроумный план, который позволит нам незаметно исчезнуть из замка на несколько дней. Что ж, удачи. Я им в этом деле помогать не собиралась, пусть скажут спасибо, что вообще согласилась ехать, не зная куда, и искать неизвестно что.
Недовольно бурча себе под нос, пересекла два пролета и замерла, услышав, как с другого конца коридора доносится женский плач. Одна из придворных дам, которую я часто видела в обществе Эдель, стояла около балюстрады, крепко ухватившись за перила, будто боялась свалиться вниз. Всхлипывая, женщина молила о чем-то нашего казначея, сухопарого старичка с торчащими, словно после удара шаровой молнией, жесткими седыми волосами. Эмпат только качал головой и недовольно поджимал тонкие губы.
Хотела выяснить, что приключилось, но следующая фраза казначея заставила меня задержаться на лестнице.
– Лоиз, при всем желании я не могу удовлетворить вашу просьбу. За эту неделю вы израсходовали уже пять кристаллов!
Эмпатия зарыдала еще отчаяннее.
– Вы же знаете, мой сын болен! Морт говорит, чтобы поправиться, ему необходимо вдвое больше энергии! Он угасает прямо на глазах.
– Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь, – развел руками казначей. – Оставшихся источников едва хватит нам на месяц, всем выдают одинаковое количество. Таков приказ ее величества.
Вот тебе раз! Что-то не припомню, чтобы я отдавала подобные распоряжения. Хотя зачастую подписывала указы, не читая. Воллэн мог подсунуть мне что угодно.
Отругав себя за лень и решив впредь внимательно изучать приносимые советником документы, направилась к придворным.
– Бальфор, выдайте леди Лоиз столько кристаллов, сколько ей необходимо.
– Но… – Старик с ужасом вытаращил глаза, будто я произнесла нечто крамольное. – Ваше величество, вы ведь сами велели не делать никому поблажек.
– А теперь я велю иначе! Не спорьте, Бальфор. Поступайте, как вам говорят!
Казначей отвесил поклон и, бочком протиснувшись между мной и Лоиз, устремился к лестнице. На физиономии читалось явное недовольство. Уверена, уже сегодня Совет будет в курсе моего самоуправства. Ну и плевать! В конце концов, я Владычица или кто?!
– Спасибо, – шепнула женщина и, не веря своему счастью, понеслась за казначеем.
А я осталась стоять посреди пустынного коридора, захваченная врасплох. Нет, я, конечно, знала, что кристаллов осталось ничтожно мало, но намеренно гнала прочь мысли о надвигающейся катастрофе. Нарочно ушла с головой в эти дворцовые игры с гостями, будто тем самым могла обмануть неизбежность. На самом деле мне, как и всем остальным, было страшно. Я просто не представляла, что нас может спасти от неминуемого краха. Разве что только чудо. Или я вдруг сумею исправить чудовищную ошибку, когда-то так опрометчиво совершенную Веленой. Но в это мне верилось все меньше и меньше.
Нельвия. Геллион
Теора и Аттеа
В комнате повеяло холодом. Королеве не было необходимости оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за ее спиной.
– Время идет, но ничего не меняется. Геллания по-прежнему жива.
Теора медленно повернулась.
– Не так-то просто убрать Владычицу. Мне нужно время.
– У нас его нет! – порывисто воскликнула демоница. И без того бледное лицо ее превратилось в гипсовую маску.
– Я не подведу Велиара, – твердо произнесла Теора, – но вы не должны меня торопить. К чему такая спешка?
Аттеа закусила губу. Сейчас она ругала себя за опрометчивые слова. В последнее время демоница была сама не своя. Все чаще повелитель ада грозил ей страшными муками, если Аттеа в самые короткие сроки не предоставит ему гелланию. Угрозы эти являлись небеспочвенными, поэтому во что бы то ни стало она должна была расшевелить Теору.
– Велиару не нужны твои вопросы, – источая яд, прошипела Аттеа. – Ему нужны результаты! Если через пять недель геллания не будет мертва, ее место в аду займешь ты!
Королева покорно кивнула. Когда от гостьи остались лишь клубы дыма, медленно расползающиеся по комнате, лицо Теоры прояснилось. Теперь она знала, как поступить.
Глава четырнадцатая
Меня окружали милые, симпатичные люди, медленно сжимая кольцо.
N. N.Драгония. Эсферон
Нарин
– Орел или решка?
– Не нравится мне эта затея… – буравя взглядом ни в чем не повинную монетку, проворчал Рэй. Увидев в глазах брата нетерпение, вынужденно добавил: – Решка.
– На что спорим? – поинтересовалась я.
