Кир Булычёв - Возвращение в Гусляр
Когда ревизия наконец отъехала, Гамалеев сказал Корнелию Удалову:
– Спасибо, Корнелий Иванович. Именно вам принадлежит честь открытия. Именно вы связали нашу находку с известной сказкой. Как человек и ученый, я вам многим обязан. Просите что хотите, никогда не откажу.
– Эх, что с вас взять, с археологов! – вздохнул Удалов. Но был польщен признанием. – Как-нибудь сочтемся.
– Я своих слов на ветер не бросаю, – сообщил Толя.
– Отложим этот разговор, – великодушно сказал Корнелий.
С тех пор даже аспирант Лютый замолчал, хоть в кругу знакомых любил повторять, что поворот петушка лицом к ревизии – пустая случайность. Если бы от петушка был толк, он бы предсказал ревизию за неделю.
В следующий раз петушок повернулся двадцать восьмого августа. Это было уже в конце рабочего дня, и за исключением археологов и подпаска Тимофея, зубного техника в отпуске, никто движения не заметил. Петушок несколько раз крутанулся вокруг оси, как будто не был уверен, откуда грозит Анатолию Борисовичу опасность. Наконец повернулся к реке и замер.
На этот раз никто не подвергал действия петушка сомнению. Археологи и молодые добровольцы вылезли из раскопа и стали смотреть в сторону реки. Река была спокойна. Но все равно люди уже верили петушку больше, чем собственным глазам. Даже аспирант Лютый, известный скептик, взял в руки лопату, как винтовку, и направил на реку.
Настороженность археологов была вознаграждена. Воды реки расступились, и на поверхности показались две зеленые выпуклости. Выпуклости беззвучно и зловеще неслись к берегу. У берега они затормозили, а затем из воды показалась длинная зеленая морда, усеянная множеством острых желтоватых зубов…
Затем в полном молчании из воды вылез громадный, метров пять длиной, крокодил и, шустро перебирая кривыми короткими ногами, направился вверх по склону холма – туда, где стоял в окружении помощников Анатолий Борисович.
Надо сказать, что никто не струсил, не убежал, не закричал от страха. Держа на изготовку лопаты, археологи ожидали приближения чудовища, перебрасывались отрывистыми словами:
– Это крокодил.
– Или аллигатор.
– Может, аллигатор.
– У нас они не водятся.
– Они в Африке водятся.
– Или в Бразилии.
– Своим ходом доплыть не мог?
– Нет, не мог. А на вид голодный.
– Значит, злой. Лопату перекусит?
– Лопату точно перекусит.
Крокодил добрался до вершины холма и широко разинул пасть. Тут было от чего пасть духом, но археологи дружно взмахнули лопатами, показывая, что шутить не намерены. При этом они продолжали разговаривать:
– Типичный хищник.
– И мозг примитивный.
– Из него сумочки делают.
– Он, наверное, в Красную книгу записан.
– Должен быть записан.
– Так что, ребята, вы его осторожнее!
– Лучше раз пожалеть, чем потом раскаиваться.
Крокодил увидел строй поднятых лопат и раздумал нападать на начальника экспедиции. Несколько раз он разинул и закрыл пасть, словно безмолвно угрожая, и начал отступать к воде. Его не преследовали.
По пути он наткнулся на куст и зацепился за него ошейником.
Раньше никто этого узкого ошейника не видел, потому что археологи были заняты обороной. Теперь же все поняли, что крокодил в ошейнике. А это категорически меняло дело.
Отважный Анатолий Борисович сумел зайти крокодилу сбоку, пользуясь кустом как прикрытием. На ошейнике висел медальон. Гамалеев медальон сорвал. В нем оказалась записка: «Крокодил ручной, принадлежит цирку № 6 им. Парижской коммуны. Просьба мясом не кормить, телеграфировать по месту гастролей в город Новороссийск».
Гуслярцы подивились способностям крокодила к путешествиям, привязали его к кустам, дали телеграмму в Новороссийск, где выступал цирк, упустивший крокодила во время морского круиза. Многие приходили смотреть на крокодила, но больше на Золотого петушка, так замечательно себя проявившего.
Не прошло и суток после того, как был увезен крокодил, а петушок встрепенулся вновь. На этот раз он глядел на автобусную остановку.
Увидев движение петушка, Анатолий Борисович неожиданно обрадовался и воскликнул:
– Правильно! Она приехала!
Он поспешил к автобусу, за ним побежал аспирант Лютый с лопатой, который не хотел оставлять начальника в минуту опасности, за ними побежали школьники.
Автобус остановился на площади. Из него среди прочих пассажиров вышла девушка невероятной красоты, черноволосая, кареглазая, в джинсах, белой блузке и кроссовках «Адидас».
– Здравствуйте! – вскричал Гамалеев. – Я поражен вашей красотой! Вы наверняка сотрудница Шамаханского городского музея Салима Мансурова?
– Салима Хабибовна, – ответила шамаханская научная сотрудница, протягивая Анатолию Борисовичу узкую изящную ладонь.
Аспирант Лютый тут же влюбился в сотрудницу и забыл на площади лопату.
Гамалеев под локоток отвел Салиму Хабибовну к гостинице. По дороге он беспрестанно ворковал, а жители Великого Гусляра смотрели на эту пару с удивлением.
С утра следующего дня Салима Хабибовна находилась на раскопках. Гамалеев показал ей все, что нашли археологи. Он беспрестанно хмурился и краснел. Аспирант Лютый не мог заставить себя вернуться в раскоп. Он ходил следом, только улыбался и тоже краснел. В тот день всем было не до раскопок. Петушок беспрерывно крутился на вершине бревна, показывая этим, какие неладные дела творятся во вверенном ему царстве.
После обхода площадки и любования петушком Анатолий Борисович со своей шамаханской гостьей удалился в палатку, и больше никто не видел его до самого вечера, когда он наконец вышел, взволнованный и, можно сказать, отрешенный. Он рассеянно взглянул на петушка, который все еще вертелся в лучах заходящего солнца. Потом пошел провожать в гостиницу Салиму Хабибовну.
– Завтра, – сказал он, прощаясь, – все решится.
Поздно вечером во двор дома № 16 по Пушкинской улице, где проживают Удалов и старик Ложкин, вошел расстроенный аспирант Лютый. Друзья сидели под сиреневым кустом, отдыхали. По виду Лютого они сразу поняли – случилось нечто тревожное.
– Что произошло, аспирант? – спросил Удалов.
– Что-нибудь на раскопках? Что нашли? Или потеряли? – спросил старик Ложкин.
– Вы на петушка глядели? – спросил Лютый.
– Все вертится? – сказал Удалов.
– Это же ненормально! – воскликнул Лютый. – Петушок извертелся. Он сигнализирует, что от Салимы Хабибовны нам всем грозит страшная опасность.
– А, – сказал Ложкин, – понимаю. Я вчера ее видел. Очень представительная девушка. А моей супруге она не показалась.
– А почему ты к нам пришел? – спросил Удалов.
– Вы уважаемые люди, общественники. Вы должны спасти Гамалеева. Что он делает с ней в палатке?
– Дело молодое, – сказал Ложкин. – Даже если и целуются…
– Раскопки прерваны! – произнес Лютый, сгорая от ревности. – Тайна города останется неоткрытой.
– Ну ничего, Гамалееву тоже отдохнуть надо, – сказал Удалов.
– Он не вернется в археологию, – сказал Лютый. – Я это понимаю, петушок это понимает. Только вы не понимаете.
– А производит она такое положительное впечатление, – вздохнул Ложкин.
– Вы наивные или притворяетесь? – закричал аспирант Лютый. – Вы знаете, откуда она приехала?
– Откуда?
– Я видел ее командировочное удостоверение! Она приехала из так называемого Шамаханского музея!
Значение слов Лютого далеко не сразу дошло до Удалова и Ложкина.
Они смотрели на аспиранта выжидающе, думая, что он разъяснит, чем Шамаханский музей хуже другого.
– Шамаханский музей! Ша-ма-хан-ский! – кричал Лютый.
Во дворе открывались окна, выглядывали соседи.
– Шамаханский музей, шамаханский дворец, шамаханский шатер…
– О! – тихо и значительно произнес Ложкин. – Роковая шамаханская царица!
– Она самая. Теперь вы понимаете, что Анатолий Борисович обречен?
В другой ситуации жители дома № 16 подняли бы аспиранта на смех. Мало ли какие бывают смешные совпадения. Но после случая с ревизией и крокодилом все понимали, что факт существования эпохи легенд доказан. А если так, то сказочные явления, которые теоретически прекратились с наступлением последнего ледникового периода, на самом деле не совсем прекратились.
И это заставило всех глубоко задуматься. Начали обсуждать, что предпринять. Можно было, конечно, написать письмо директору института археологии и объяснить ему, что творится в Великом Гусляре. Но, вернее всего, очень занятой директор института не примет всерьез жалоб гуслярцев, так как относится к числу тех археологов, которые категорически не согласны с существованием эпохи легенд. Можно было написать Розе Григорьевне, маме Гамалеева, с просьбой приехать и воздействовать на Толю, можно было сигнализировать в Шамаханский музей… Последнее, правда, отмели сразу – понимали, что, если даже таковой музей и существует, никто в нем Салимы Хабибовны не видел, которая десантировала к ним из легендарного прошлого с туманными зловещими целями.
![Дмитрий Биленкин - Шел человек по грибы [А шел человек по грибы]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
