Владимир Тимофеев - Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому (СИ)
Именно этим обстоятельством я был удивлен больше всего. Ну никак я не мог предположить, что майор Бойко умеет не только батальоном командовать, но и на фортепиано играет вполне прилично. На высоком, можно даже сказать, профессиональном уровне.
Глава 38. Маленький экскурс в историю
– Да, интересная… песенка, – чуть покривившись, произнес Джон «Семёнович», когда всё более-менее успокоилось. – А ты знаешь, Андрей, что у нас и в Мериндосии ее тоже поют?
– У вас? – удивился я.
– У нас, – подтвердил глиничанин. – Тот же мотив, только слова другие. Но смысл похож. Вот послушай.
Он откинулся на спинку дивана и довольно сносно пропел:
Though there’s one motor gone
We can still carry on,
Comin’ in on a wing and a prayer.
А потом «литературно» перевел на русслийский:
Бак пробит, хвост горит,
И машина летит
На честном слове и на одном крыле[28].
– Где-то примерно так, хотя за аутентичность перевода я не ручаюсь, – добавил он в конце, смущенно пожав плечами.
– Хм, не знал. Думал, что это чисто наше… изобретение.
– Обычное дело, – усмехнулся «закусалец». – Источник любого сюжета теряется в глубине веков, и лишь одному богу известно… А, кстати, ты историческими науками интересуешься?
– Н-у-у, в школе учил, – протянул я, не понимая пока, куда клонит мой оппонент.
– В школе! Ха! А тебя никогда не смущал тот факт, что вся наша общегалактическая, так сказать, история ограничивается лишь тысячей лет плюс-минус хрен да маленько?
– Так там вроде катастрофа какая-то произошла, и все ранние источники стали недоступны для исследований, – пожал я плечами.
– Но ты же ученый, Эндрю, – опять усмехнулся «пан Костенко». – Неужели у тебя никогда не возникали сомнения по этому поводу? Ведь не могло же всё, абсолютно всё, исчезнуть одномоментно.
– Не знаю, Семёныч, куда ты клонишь, но… катастрофа произошла на Земле, а мы тогда уже дальний космос осваивали. Сам понимаешь, интересы были другие, не до раскопок, а потом там вроде какие-то тектонические сдвиги пошли, насколько я помню.
Джонни укоризненно покачал головой, взял в руки фужер с латте, внимательно его осмотрел, а затем, поставив кофе обратно на стол, веско проговорил:
– Вот теперь я точно уверен, что на разведку ты не работаешь.
– С чего бы это? – неожиданно обиделся я. – А вдруг всё же работаю?
– Да у тебя всё на лице написано, – рассмеялся глиничанин. – Ничего ты о катастрофе не знаешь, а ведь любой ваш агент, впрочем, так же как и наш, имеет представление о тех событиях. Пусть в общих чертах, но имеет.
– Да? – ухмыльнулся я. – Ну тогда, может, просветишь дурака. Хотя бы в общих чертах.
– Вообще-то я в просветители не нанимался, но… так уж и быть. Просвещу немного. Я думаю, тебе это будет полезно. В том числе, и для нашего, хм, дела.
Джонни сложил руки в замок. Глубоко вдохнул. Прикрыв глаза, задержал дыхание. Потом шумно выдохнул и… Короче, слушал я его, стараясь не пропустить ни единого слова, сопоставляя по ходу факты и удивляясь своей наивности. А еще строя планы на будущее. И собственное, и – «кто из нас не тщеславен?» – всего человечества.
…В школе я учился неплохо. И потому знал, что история нашего мира четко разделялась на два этапа. Один – «до апокалипсиса» и нам почти неизвестный, другой – «после», изученный гораздо лучше, но тоже имеющий немалое количество белых пятен. Хотя последнее, на мой взгляд, объяснялось довольно просто: первые двести лет после катаклизма люди обретались на одной-единственной планете, тщетно пытаясь найти выход из тупика и хоть как-то восстановить утраченное, включающее как материальные ресурсы, так и численность собственной популяции. И, сами понимаете, всем, кто выжил тогда, было не до истории. Ведь, как ни крути, та катастрофа и впрямь оказалась глобальной. Практически в один миг были уничтожены все мегаполисы на планете, а огромные территории, подвергшиеся радиоактивному заражению, на долгие годы выпали из хозяйственного оборота.
Трудно сказать, что послужило истинной причиной термоядерного кошмара. Большинство современных исследователей полагали, что виной всему был банальный сбой информационных сетей, а купировать угрозу имеющимися на тот момент силами и средствами не смогли ни политики, ни ученые, ни военные. В течение буквально одного дня неконтролируемый обмен ракетными ударами привел к почти полному уничтожению человечества.
Короче, по всему выходило, что «конец света» уже наступил, любые потуги на восстановление цивилизации смысла не имеют, а мир в прежнем его понимании больше никогда не вернется.
Однако путь к спасению всё же был найден. Точнее, не путь, а исход. Исход в иные миры. Космическая экспансия. И создание на ее базе новой, более, так сказать, гуманной цивилизации, не ограниченной уже пределами одной тесной для всех планеты. Цивилизации, раскинувшейся на целую Галактику.
Впрочем, если бы не несколько сотен уцелевших после катастрофы научных центров и, что самое главное, абсолютно случайно, почти волшебным образом открытый ими «газзон», то никакого бы исхода в нашей реальности не случилось. Ведь именно он, газзон, суперэнергетическое топливо для подпространственных двигателей, стал ключом, открывшим дорогу к звездам и давшим человечеству возможность выжить. Вот только откуда он появился на Земле, достоверно выяснить так и не удалось. Тем более, что все его запасы были выметены там практически подчистую. Слава богу, газзоновые месторождения не ограничились только Землей. Кое-что нашли на Даусовской Барабании, кое-что на мериндосских планетах. Очень много газзона обнаружилось на Уренгуте, а вот теперь, благодаря, в том числе, и моим скромным усилиям, у нас на Москонии.
…В общем, через двести лет после катаклизма люди окончательно покинули свою «колыбель». Окончательно и очень вовремя – на планете начались подвижки коры, и жить там стало вообще невозможно. По крайней мере, в течение последующих двух с половиной веков. Так что, если и оставались на Земле какие-то памятники прежней цивилизации, то все они «благополучно» канули в лету, уничтоженные активной тектонической деятельностью планетарных масштабов. И потому весь этап развития человечества до катастрофы стал считаться почти легендарным, изучаемый ныне даже не в рамках исторической науки, а перешедший по большей части в область литературы. В разного рода предания, сказания, романы, религиозные и не очень тексты, песни, былины… иногда даже анекдоты на эту тему встречались. Причем, никто этим фактом особо не заморачивался – хватало других, более «важных» и более насущных дел. Короче говоря, основной постулат глобальной истории – наш мир существовал и до катаклизма, а потом был нами же «случайно» уничтожен – казался незыблемым и никем никогда не оспаривался.
Но вот теперь, судя по рассказу мистера Коннора, выходило, что всё не так однозначно. Не так всё было на самом деле. Не было у нас никакой «истории до», а была только «после». И знали об этом лишь те, «кому положено», да и то не до конца, а в соответствии с уровнем допуска. Одним словом, закрытая это была информация. Только для посвященных, в числе которых теперь оказался и я. Совершенно неожиданно и сам того не желая.
– Ты знаешь, Андрей, какой у нас нынче год на дворе? – первым делом поинтересовался Джонни, хитро прищурившись в ожидании реакции оппонента.
Мой ответ оказался вполне предсказуемым:
– Ну, если мне не изменяет память, то тысяча четырнадцатый от катастрофы.
– Правильно, – подтвердил «закусалец». – А от какой катастрофы?
– Как это от какой? – удивился я. – От ядерной войны всех со всеми. Это любой дурак знает.
– Ну да. Всё верно, – пробормотал «Иван Семёнович», почесав переносицу. – Любой дурак… Вот только…
– Что вот только?
– Вот только не было у нас никакой войны! – отчеканил мой визави, резко подавшись вперед, глядя мне прямо в глаза. – Взрывы – были. Войны – нет.
– Так с этим никто и не спорит, – пожал я плечами. – Войны, да, как таковой не было. Был, как известно, случайный сбой в компьютерной системе, а в итоге… в итоге полный швах со всеми вытекающими.
– Ты не понял, Андрей, – вздохнул Джонни. – Никакого сбоя в системе не было. А был управляемый подрыв более чем сотни термоядерных зарядов в заранее выбранных местах. И произошло сие событие не тысячу четырнадцать лет назад, а на двести с лишним лет позже. Точнее, 18 сентября 208 года новой эры. Новой эры абсолютно нового мира.
