Андрей Белянин - Моцарт
Честно говоря, да. Мы как-то умудрились даже подружиться с этим отвязным и болтливым парнем из Волгограда. Он далеко не худший представитель своего вида, и, если мне самому поручат убить ВСЕХ вампиров на земле, Викентия я убью последним. Просто отпустить не смогу — приказ есть приказ. Не выполню я, пришлют другого. А идти против воли Всевышнего из-за приятельских отношений с тощим кровососом — это… Господи, да как мне вообще такая мысль могла в голову прийти?!
Я быстренько умылся, почистил зубы (отроду не болевшие, не знавшие налёта и зубного камня) и, пожелав Вику «сладких снов», поспешил присоединиться к нашим подругам. Они уже поели и распивали кофе, напропалую кокетничая с юным, жутко краснеющим официантом.
— О, Моцарт, наконец-то! Что будешь, омлет или сосиски? Я бы рекомендовала омлет, но не хочешь, не бери. Быстро ешь бутерброд с сыром и вперёд!
— Куда? — уточнил я, не зная их планов.
— Олеко сказал, что в Старом городе много приличных магазинчиков, — пояснила Рита. — И даже есть антикварный рынок.
— Представляешь, за сколько мы можем загнать мой пистолет? — вновь перехватила инициативу пылкая черногорка. — А взамен ты отдашь мне свой! Ну тот, который нам подарил хозяин кафе в Которе. Ты ведь всё равно предпочитаешь свои испанские ножички…
— «Беретту» нам дали временно, — на всякий случай напомнил я, потому что Сильвия уже явно считала новый пистолет своей единой и неделимой собственностью.
— Дьявол раздери, ты прав!
— Спасибо.
— Тогда, может быть, просто погуляем в ту сторону? — предложила Рита. — Совсем ведь не обязательно покупать оружие, правда? Зачем оно нам?!
Мы с черногоркой посмотрели на неё, переглянулись и вздохнули. Кое-кому вечно приходится объяснять очевидное: если на горизонте показался Папочка, то мирного отдыха в Будванской ривьере не будет, как ни верти. Вчера ночью были убиты три вампира. Посланные всего лишь напомнить зарвавшемуся старику, на чьей земле он смеет влачить своё жалкое существование, трое «воронов» не вернулись. Более того, я на все сто уверен, что от них и кучки пепла не нашли. Старый священник ещё вполне крепок, а за целую ночь перенести три нетяжёлых трупа к крепостной стене и сбросить вниз на камни — не такая уж сверхзадача. А если приехала местная полиция, так ему, возможно, ещё и помогли. Черногорцы, они такие, всегда стоят друг за друга, а взошедшее солнце и морская волна быстро избавились от нечистых тел…
— А мы не можем как-то мирно со всеми договориться, чтоб вообще не воевать? — беспомощно переведя взгляд с меня на Сильвию, забормотала бедная Рита. — Всё так здорово начиналось — море, песок, солнце, пляж… Я о таком отдыхе только в глянцевых женских журналах читала! Ну почему вы всё время с кем-то дерётесь?!
— Ага, а как сама вчера той толстой хабалке космы выдёргивала?
— А зачем она наехала на нашего Моцарта?! — ответно вспылила блондинка, и в её голосе зазвенела сталь. — Я у неё парня не отбивала! Чего она первая припёрлась и полезла к нашему мужчине?!
— Это мой мужчина, — с лёгким нажимом напомнила герцогиня.
— Бить надо за такие наезды на нашего Моцарта!
— Ещё раз для глухих дур в очках: Моцарт — мой! Мой мужчина, мой парень, мой ангел! Мой, а не наш! Третий раз повторять не буду, закопаю мордочкой в греческом салате!
— И если эта корова ещё раз попробует только подойти к нашему… Ой, — очень вовремя опомнилась Рита и, жутко краснея, уткнулась носиком в остывший капучино.
— Моцарт, не держи меня за руки, я уже остыла, — вежливо обратилась ко мне милая герцогиня. — Ну так что, продолжаем собачиться или идём на базар в Старый город?
Вопрос не подразумевал множества ответов и отвергал на корню все альтернативные предложения. Мне оставалось лишь вернуться в номер, забрать у сонно ворчащего Вика имеющуюся наличность и вновь фланировать по главной аллее вдоль берега с красавицей на каждой руке. Обе довольны, обе горды собой, обе полны планов и надежд, и только я один по-прежнему не знаю, что мне делать с этим счастьем…
Днём, как и в теперь уже средневековые времена, Старый город был абсолютно безопасен. Мимо, смеясь и переговариваясь, проносились толпы беззаботных туристов. Везде играла музыка, не такая грохочущая и настырная, как в Саратове, и не такая лирично-уголовная, как в Волгограде. Работала уйма уличных кафе и ресторанчиков, в отличие от Испании, здесь подавали не сангрию с фруктами и кусочками льда, а холодные белые вина. Впрочем, в большинство заведений можно было прийти и со своей пластиковой бутылкой домашнего вина, купленного на крестьянском рынке. Вас охотно пустят за стол. Раз пьёшь, то и закусывать будешь, смысл терять клиента?..
Я специально потащил подружек мимо церкви Святого Иоанна, мельком заглянув внутрь. Пожилой священник, живой и здоровый, что-то объяснял пришедшим посмотреть старые иконы и не замечал меня. Отлично, раз в порядке, значит, о телах убитых вчера вампиров можно уже не беспокоиться. Девушки как раз успели купить себе по мороженому, когда мы выяснили дорогу и через пару-тройку кварталов замысловатыми путями вышли к рынку антикварного барахла.
Собственно, рынок, наверное, слишком громкое слово для небольшого пятачка, со всех сторон окружённого каменными стенами и заставленного простыми, грубыми прилавками, где предлагалось на продажу любое старьё. Сюда волокли дряхлые игрушки, потрёпанные книги, ржавое оружие, ветхие мундиры прошлых войн, бронзу, серебро, фарфор и всё, что могло представлять хоть какой-то интерес для слоняющегося туриста, вдруг вообразившего себя коллекционером…
— Ой, какие серёжки с камушками-и! — Восторженно взвизгнув, Рита эротично протёрла краем короткого топика очки и ринулась к прилавку старой бижутерии.
Сильвия неспешно оглядела всех, выбрала мрачного продавца с самым зверским лицом и решительно направилась к нему:
— Оружие есть?
— Вы б ещё наркотики спросили, госпожа…
— Нужен пистолет, кремнёвый, двуствольный, в боевом состоянии. К нему порох, запасные кремни и серебряные пули.
— Чего?!! — Мужчина свесился над прилавком так, словно хотел боднуть Сильвию в живот. — Вы издеваетесь, что ли?! Я честный торговец, у меня лицензия есть, и налоги плачу исправно, так что…
— Серебряные пули, двенадцать штук. — Поймав черногорца за грязный воротник, рыжая авантюристка повторила прямо в заросшее волосами ухо: — Пистолет. Порох. Кремни. Пули.
— Когда прикажете? — слабо пискнул здоровяк.
— К вечеру. Занесёшь в отель «Оазис», оставишь на рецепции для герцогини Сильвии Милорадович!
— А вот это перебор, дамочка, — вдруг решительно выпрямился продавец, стряхивая её руку. — Род Милорадовичей прервался ещё до Первой мировой. Мы здесь не очень любим самозванцев.
Мне пришлось экстренно вмешаться, потому что моя вспыхнувшая подруга мигом перешагнула через прилавок и завалила мужика, угрожая ему всё ещё острым австрийским штык-ножом времён Первой мировой, взятым с его же прилавка. С трудом оторвав Сильвию от уже прощающегося с жизнью бедолаги, я сурово переставил её подальше, громко заступившись за неё же:
— Эта девушка не лжёт. Её история, быть может, покажется кому-то странной и фантастичной, но она действительно наследница этого древнего рода.
— У вас есть доказательства? — спросил кто-то из-за соседнего прилавка.
— Я умею стрелять из кремнёвого оружия, — начала перечислять Сильвия.
— Все умеют…
— Могу побить двух мужчин.
— Многие женщины могут. Карате, тхэквондо…
— У меня остался кулон с монограммой на обратной стороне.
— Любой, у кого есть деньги, может купить себе такой же…
— А тогда… а если вы так… — Герцогиня на мгновение задумалась, сжала кулаки и объявила: — Я могу перепить вас всех!
Сообщество антикваров сразу смолкло. Не принять брошенный вызов значило опозорить себя на всю Черногорию. Принять — тоже гордости мало: толпа здоровых мужиков коллективно пьёт на спор с одной рыжей девушкой? А уж если она ещё и выиграет, то…
— Не соблаговолит ли госпожа ответить на пару исторических вопросов? — наконец сообразили двое наиболее опытных. Славу знаменитых Опохмеловичей никто с наскоку оспаривать не рискнул.
— Легко! И принесите вина, у меня пересохло в горле, а разговор, я чую, будет долгий…
Ну что ж, теперь её можно было спокойно оставить одну — до окончания спора черногорцы грудью встанут на её защиту, а уж по окончании она будет своей в доску.
Я вернулся к Рите, девушка так воодушевлённо перебирала старые украшения, что пропустила весь спектакль мимо ушей.
— Что-то выбрала?
— Да! Вот это! И это! Или эти вот, серебряные с красным… Мне пойдут?
После недолгого совещания длинные серьги старого серебра, украшенные чернью и багрово-красным гранатом, перешли на розовые ушки счастливой блондинки. Продавец при нас протёр дужки спиртом, сделав приличную скидку за моё безупречное владение языком.
