Виталий Бодров - Неизведанные пути
— Держи, — и он протянул ей золотое ожерелье, украшенное мелкими красными камешками. Лани подумала, что это, наверное, рубины. В самоцветах она пока не разбиралась. Творец, сколько же еще интересных вещей ей предстоит узнать! — Нравится?
— Ох! — Лани не сдержала восхищенного вздоха. Камни красиво переливались в скудном освещении коридора. — Какая прелесть! Дай я тебя поцелую!
— Не… — робко отшатнулся вампир. — У тебя рука в крови. Блин, что же мне делать теперь? У меня из-за тебя теперь прорва всяких комплексов. Как я теперь вообще кровь пить смогу, после такого облома? Вегетарианцем, что ли, стать… Помидорный сок пить… Яблоки там всякие…
Вампир скривился от отвращения.
— Ну, прости, — смягчилась девушка. В сущности, человеком она была добрым и отзывчивым… если только эти ненормальные мужчины не доставали! — Ладно, не сердись. Ты самый лучший из всех вампиров, которых я знала.
— Но замуж я за тебя все равно не пойду, — добавила она на всякий случай. Эти мужчины порой самые невинные слова умудряются принять за обещания.
— Честно? — откровенно обрадовался вампир, чем изрядно задел девушку. Нет, ну что за свинство, сделать прекрасный подарок, и тут же все испортить. Мужчины!
— Честно, — холодно подтвердила она. — Пошли, Голова. Рубай заждался. Дом нам теперь как-то неловко грабить, раз уж с хозяином подружились.
— Э… да, конечно, — спохватился Голова. — Прошу прощения, сударь, время позднее, вынуждены откланяться. Зайдем как-нибудь в другой раз…
— Да, конечно, — поспешно согласился вампир. — Ты, мужик, не серчай, если что не так. А еще лучше — приходи потом без этой милой леди, посидим, поговорим о жизни (странная она штука, особенно для мертвого), о женщинах (тоже странные штуки, если разобраться), об адреналине… Выпьем опять же…
— Да, как-нибудь обязательно, — поспешно и неискренне согласился Голова.
— Мы вместе зайдем, — не удержавшись, ангельским голоском подтвердила Лани.
Рожу вампира перекосило. Взгляд стал беспокойным, почти безумным. «Женщина кого хочешь с ума сведет, — подумал Голова. — Надо убираться отсюда, пока парень с катушек не съехал. А то как начнет всех подряд кусать, греха не оберешься».
Чтобы не обираться греха, быстренько распрощались с вампиром и вышли на улицу. От ограды отделилась неясная тень, в которой, при ближайшем рассмотрении, оказался Рубай.
— Чтоб вас Блин побрал! — возмущался он. — Вы что там, зимовать собрались? Сижу тут, жду, час жду, два жду, — нету. Три жду — все равно нету. И пива тоже нету. И вдруг — на тебе, вываливают, да еще из парадной двери. Я не понял, вы этому дому кто? Воры или гости? Потому что, если гости, то да, а вот воры из окна должны уходить.
— Заткнись, — бросил ему Голова, и Рубай тут же замолк, поняв, что дело было серьезное.
— Случилось что? — только и спросил он, но Голова так зашипел на него, что Рубай заткнулся, и на этот раз окончательно. До самой корчмы.
Предрассветные улицы были пусты. Последние ночные тени скользили над городом, огни в домах давно погасли. Городская стража тоже куда-то исчезла, то ли отправилась спать, то ли пошла пить пиво в один из трактиров (а может, и в несколько).
Однако, спали не все. В двух кварталах от «Соленого Перчика», дорогу им заступили несколько человек. Голова и Рубай тут же обнажили оружие.
— Привет, Голова, — человек, чей правый глаз закрывала повязка, нехорошо улыбнулся. — Я смотрю, слухи не врут. Сам крутой атаман пожаловал в наше захолустье.
— Здравствуй, Лясь, — встреча с давним знакомым, похоже, несколько не обрадовала Голову. — Похоже, ты тут неплохо устроился. Свою шайку набрал…
— Да уж, набрал. А ты свою потерял, не так ли? Под Серым нынче работаешь?
— Еще не решил, — уклончиво ответил Голова.
— Боюсь, ты решишь неправильно, Голова, — ухмыльнулся кривой. — Зря ты приехал в это местечко. Тут уже роли расписаны, а ты встреваешь. Нехорошо.
— И на чем же мы сойдемся, Лясь? Говори, я тебя слушаю.
— Для начала, выверни карманы, — лениво посоветовал кривой.
— Это не то начало. Похоже, карманы ты вывернешь у трупов… в конце. Если доживешь, конечно. — Голова встал в боевую стойку, поводя обоими ножами из стороны в сторону. Лясь, не тратя больше время на переговоры, махнул рукой.
Драка началась сразу же. Лани, прижавшись спиной к стене дома, готовилась метнуть нож, но образовалась такая куча-мала, что сделать это было нелегко. Она слышала голос Рубая, проклинавшего всех и вся, ругательства бандитов, азартные выкрики Головы. Один из противников отвалился от свалки, зажимая плечо ладонью. Одежда его, и без того не слишком чистая, была обильно запачкана кровью. Лани подумала, не метнуть ли в него нож, но решила этого не делать, бандит уже выбыл из схватки, и более не опасен. Клинок же вполне мог пригодиться для другой цели.
Схватка неожиданно распалась. Рубай и Голова, оба в крови от ножевых ран, оказались по одну сторону, остальные — по другую. Теперь Лани могла сосчитать противников — ровно семеро, и ни один из них не остался невредимым.
Рубай стоял, прислонившись к стене дома. Было видно, что ему совсем уж плохо, кровь хлестала из него, как из бурдюка с его любимым пивом.
— Ты сделал ошибку, Голова, — ухмыльнулся Лясь, поигрывая ножом. Он был почти невредим, если не считать длинный порез на запястье, нисколько ему, по-видимому, не мешающий. — А за ошибки надо платить. Ты заплатишь жизнью…
Он неожиданно захрипел, и начал валиться вперед. Стоящий ближе остальных бандит попробовал подхватить главаря, но тут вдруг словно стал неподъемным. Бандит не удержал внезапно отяжелевшее тело, и Лясь растянулся на мостовой. Из горла у него торчал нож. Чудесный метательный нож работы оружейника Просфиро. Лани неторопливо извлекла второй нож и подбросила его на ладони. Зеленые глаза смотрели холодно и жестко.
— Кто следующий? — громко спросила она в наступившей тишине, обводя взглядом бандитов. И те, смущенные смертью вожака, отступали на шаг, бормоча под нос ругательства. Неожиданно один из них занес руку для броска. Лани не колебалась ни секунды, серебристый клинок рыбкой скользнул в воздухе. Бандит взвыл и осел на землю, уронив нож. Трясущейся рукой он вытащил из раны клинок.
— Осторожно брось мне, — приказала Лани, доставшая уже третий нож. — Только не забывай — медленно и осторожно. Иначе я подарю тебе еще один.
Внутри у нее все трясло, сердце колотилось, как у пойманной птицы. Холодная струйка пота скользнула по спине, а вдруг он все же рискнет бросить нож? Нет, не рискнул. Бросил аккуратно, прямо к самым ногам.
— Молодец, — похвалила Лани, не рискуя, однако поднять с земли нож. — Так, теперь быстро. По одному, спрячьте оружие. Вот ты, мордатый, первым.
Удивительно, но столько силы и уверенности было в ее голосе, что бандит подчинился. Медленно наклонился и убрал нож за сапог. Выпрямился, показывая пустые окровавленные ладони. Лани внимательно следила за его действиями, краем глаза наблюдая за остальными.
— Так, теперь спиной вперед вон к тому углу. Потом — свободен, я тебя больше не держу.
Бандит исчез за углом. Девушка посмотрела на серьезно раненого бандита.
— Ты следующий. Просто оставь нож, и иди. Ты им все равно не сумеешь воспользоваться. Иди. На похороны потом пригласишь.
— Обязательно, — буркнул бандит, отбросил нож и, кривясь от боли, двинулся прочь.
Один за одним, противники покидали поле боя, провожаемые пристальным взглядом девушки. Ни один из них не рискнул ослушаться, ни один не попытался атаковать. Прав был Серый, шайка у Ляся — одно отребье.
Когда последний исчез из поля зрения, Лани бросилась к Рубаю. Тому было совсем худо, он сидел, привалясь к серой стене, руки опущены, струйка крови стекала из уголков губ.
— Рубай! Рубай! Ты живой?
— К-хе… Пока, да… Но это ненадолго, солнышко…
— Не умирай! Слышишь? Держись, мы тебя вытащим!
— Не… Уже нет. Лани, побудь со мной. Это недолго.
— Я не дам тебе умереть!
— Просто… кхе… просто посиди…
Слезы текли из глаз девушки. Лани встала рядом с ним на колени, нисколько не заботясь о том, что пачкает в грязи и крови свою одежду. Взяла окровавленную руку разбойника и прижала ее к губам, орошая слезами. Ей хотелось кричать, выть от безысходности, от невозможности что-то исправить. Рубай был прав, после таких ран не выживают.
Рядом закряхтел, зашевелился Голова.
— Ты там, Рубай, замолви за нас словечко.
Улыбка, слабая, последняя улыбка умирающего скользнула по бледным губам.
— Приходи скорее, Голова. Буду ждать. Пива… кхе… приготовлю…
Мучительным усилием, он сглотнул и продолжил:
— А ты, солнышко, не торопись. Тебе еще… кхе… жить…
Голова его запрокинулась назад, глаза остекленели.
