Илья Варшавский - Под ногами Земля (Сборник фантастики)
— Разрешите, комиссар? — Дюка приоткрыл дверь и подмигнул Дебрэ.
— Прошу вас!
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла женщина.
С профессиональной точностью Дебрэ отметил, что лет ей больше сорока, рост сто шестьдесят сантиметров, вес около восьмидесяти килограммов, что цвет губной помады плохо гармонирует с лаком для ногтей, что она близорука и что очки с толстыми стеклами отнюдь ее не красят.
— Прошу! — повторил он, встав из-за стола, и направился ей навстречу.
— Комиссар Дебрэ?
— К вашим услугам.
— Моя фамилия Стрелкина, Зоя Никитична Стрелкина. Вот письмо из министерства внутренних дел. — Она вынула из сумочки конверт.
— Да, я знаю. Мне звонили.
Дебрэ жестом пригласил ее и Дюка сесть.
— Итак, мадам Стель…
— О, просто Зоя Никитична.
— Зоя Ники… — Произнести это странное имя было не под силу ни одному французу. — Зоя… Ники?..
Стрелкина рассмеялась.
— Зовите меня просто Зоя. Это легче. А я вас буду называть «комиссар», хорошо?
— Хорошо. Вы надолго к нам?
— Недели на две. Дело в том, что моя основная работа в Сорбонне, а здесь я надеюсь собрать дополнительный материал к своей диссертации.
— Что ж, — Дебрэ встал, показывая, что аудиенция закончена. — Я вас прикомандирую к инспектору Дюка. Ему тоже будет полезно ознакомиться с методами советских криминалистов.
На лице Дюка было написано такое отчаяние, что Дебрэ счет нужным позолотить пилюлю.
— Дюка — один из способнейших инспекторов. Лучше его никто не введет вас в курс работы уголовной полиции.
Стрелкина громко расхохоталась.
— О нет, комиссар! Тут явное недоразумение. Зря вы не прочли письмо. Я не криминалистка, а литературовед. Ничему научить инспектора Дюка я не смогу. Меня интересуете вы, а не уголовная полиция.
— Простите, я не совсем понимаю…
— Конечно, не понимаете. Поэтому я и хочу объяснить. Тема моей диссертации — проникновение фантастики в детектив. А вы меня интересуете потому, что ведь именно вы послужили Сименону прототипом комиссара Мегрэ, не правда ли?
Дебрэ нахмурился. Упоминание о комиссаре Мегрэ всегда вызывало у него сложные и противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, лестно, что весь мир знает тебя как двойника литературного героя, а с другой…
— В известной степени это так, — нехотя ответил он. — Сименон действительно использовал материалы ряда дел, которые я расследовал. Больше того, он неплохо понял мой метод. Однако в ряде случаев…
— Прекрасно! — перебила Стрелкина. — В конце концов, Сименон писатель, а не газетный репортер. За ним всегда остается право на художественный вымысел. Именно поэтому я намерена ознакомиться с методом мышления самого комиссара Дебрэ.
— С какой целью? — сухо спросил он.
— Чтобы выяснить, подчинен ли он целиком законам классического детектива, или наш электронно-атомный век внес в него элементы, свойственные современной фантастике.
— Если вы имеете в виду применение электронных машин для расследования преступлений, то могу прямо сказать, что считаю это ерундой. Я сторонник психологического метода, и никакая машина…
Стрелкина не дала ему договорить:
— Речь идет не о машинах, а именно о психологическом методе. Точнее — о человеческом мышлении. Оно может быть разным. Например, рациональным или парадоксальным. Современной фантастике, как и науке, все в большей степени становится свойственно парадоксальное мышление. Не ошибусь, если скажу, что это веяние века. Наступает время, когда преступники тоже начинают мыслить иначе, и если тот, кто расследует преступление, не в состоянии понять заложенный в нем парадокс, то рано или поздно… — Она оборвала свою тираду очень выразительной гримасой.
Дебрэ сел. Ему совершенно ни к чему была эта практикантка со всеми ее сумасбродными идеями. Однако перед выходом на пенсию не стоило портить отношения с министерством внутренних дел. Ведь наградные, на которые он мог рассчитывать… А может быть, он просто хитрил сам с собой. Вполне благовидный предлог, чтобы отложить на две недели прошение об отставке.
Объяснить жене, что при создавшейся ситуации его присутствие здесь просто необходимо. Международный культурный обмен и все такое.
— Так как вы представляете себе свою работу здесь?
— О, я ни на что не претендую! Разрешите мне быть безмолвной свидетельницей вашей работы. Если вы здесь поставите для меня маленький столик, я буду вполне удовлетворена, а чтобы быть вам полезной, я могла бы взять на себя секретарские обязанности.
Этого только не хватало!
— Я привык обходиться без секретаря, — сказал Дебрэ. — Что же касается столика, то Дюка все сейчас устроит.
— Отлично! — Стрелкина извлекла из сумочки портсигар. — Вы не возражаете?
— Пожалуйста, курите.
При этом глаза Дебрэ загорелись хищным огнем. Стрелкина протянула ему портсигар.
— Если разрешите, я возьму две.
Он разорвал сигареты и высыпал табак в трубку. Тем временем Стрелкина уже успела закурить.
Дюка вдохнул воздух и удивленно поднял брови.
Дебрэ зажег трубку. Казалось, что у него под носом вспыхнул пороховой заряд.
— Кхе-кхе-кхе!
— Что, слишком крепкие? — осведомилась Стрелкина.
— Да… кхе-кхе! Любопытный табак.
— Сигареты «Памир». Других я не признаю.
— И много их у вас? — деликатно спросил Дюка.
— Целый чемодан. Меня еще в Москве предупредили, что ваши сигареты — трава.
— Вот что, малыш, — сказал Дебрэ. — Пошли-ка кого-нибудь за табаком.
3. Красный «Понтиак»Прошло три дня. Для Дебрэ это был самый тяжкий период за все сорок лет работы в уголовной полиции. Он постоянно чувствовал себя кем-то вроде диковинного зверя в зоопарке. Стрелкина не спускала с него любопытных глаз.
При этом у нее был такой напряженный вид, словно сию минуту должно было начаться расследование какого-нибудь головоломного преступления.
Между тем дела все шли ерундовые, и инспекторы только изредка заходили в кабинет комиссара с докладом о поимке мелкого воришки или об очередном угоне автомобиля.
Последние годы Дебрэ привык в такие периоды затишья дремать в кресле, зажав зубами потухшую трубку. В присутствии же постороннего человека ему приходилось симулировать напряженную деятельность, в которой решительно не было никакой необходимости.
Зоя Никитична курила одну сигарету за другой из своего неисчерпаемого запаса. Постоянный запах табачного дыма заставил Дебрэ плюнуть на все предписания доктора Малинды. Теперь у него на работе всегда был табак. Дома дело обстояло сложнее. Мадам Дебрэ с редким искусством обнаруживала все подозрительные запахи. Но попался все же комиссар на работе. Он шел по коридору, пуская клубы дыма, когда неожиданно столкнулся с доктором Малиндой. Последовало короткое, но бурное объяснение, в результате которого Дебрэ удалось уговорить врача ничего не сообщать жене, а взамен пришлось дать согласие пройти несколько сеансов внушения.
Гипноз — великая вещь, но если вы курили свыше сорока лет, то он может только погасить желание, но никак не уничтожить его. Тем более, когда у вас постоянно под носом кто-то курит.
Немудрено, что в этот день Дебрэ был в отвратительном настроении. Больше всего его раздражала Стрелкина. Ведь каждый из нас в таких случаях готов сделать виновником своих бед кого угодно, только не самого себя.
Дебрэ казалось, что, сумей он хоть на день сплавить куда-нибудь практикантку, все пошло бы иначе. Наконец, перебрав все возможные варианты, он с преувеличенной вежливостью спросил:
— Может быть, мадам хочет посетить Лувр?
— О, я была в Лувре несколько раз.
— Тогда, может быть, поездка в Версаль? Правда, в это время года он не так хорош, как летом, но для иностранцев…
— Я была в Версале летом.
Дебрэ начал яростно сосать пустую трубку. Он был уверен, что еще час наедине с этой невозмутимой женщиной сведет его с ума. Нужно было что-то предпринять. Сослаться на недомогание и уйти домой? Но как в этом случае объяснить жене причину такого раннего возвращения? Он молил судьбу, чтобы она послала ему сегодня хоть самое ерундовое убийство. Ведь тогда он смог бы наконец продемонстрировать свой знаменитый метод, а Стрелкина удовольствовалась бы одним примером и вернулась к своим занятиям в Сорбонне.
Наконец Дебрэ решился:
— Может быть, мадам окажет мне честь пообедать со мной? Тут неподалеку есть кабачок, излюбленный уголовниками. Право, ни в одном детективном романе вы не найдете такой коллекции преступных типов.
— Охотно, комиссар! Только не называйте меня «мадам». Мы ведь с вами договорились.
Конечно, Дебрэ немного преувеличил, когда говорил об уголовниках. Это был обычный кабачок, охотно посещаемый проститутками и сутенерами. Онщи все знали комиссара в лицо, и, когда он со своей спутницей появился в дверях, наступила напряженная тишина. Все с любопытством разглядывали Стрелкину.
