Вера Чиркова - Женись на мне, дурачок!
— Куда нам ехать? — с невольным сомнением спрашиваю обвешанного оружием стражника, спокойно запирающего за нами ворота.
— В храм, — махнул он рукой в сторону вырубленной в скале огромной фигуры могущественного бога справедливости и правосудия Амирту, смотрящей на нас скорбными агатовыми глазами. — Ештанчи ждет вас еще с обеда.
— Что? — Даже моя выдержка, натренированная многолетним общением с магами, не перенесла такого заявления и заставила на миг замереть, изумленно вытаращив глаза.
Этого не может быть. Это не про нас. Вот теперь понятно, почему нас так легко впустили. Стражник с похмелья перепутал с кем-то другим.
— Так и передали. Джиль Зовиен. Девять мужчин и одна женщина, — правильно поняв мой недоуменный взгляд, объясняет страж.
Но это просто невозможно! Ну, если только не предположить, что шаман умеет видеть грядущее. Но про такие его способности до сих пор никаких слухов не ходило.
Тогда откуда он мог это знать? Только два дня назад, через полдекады после того, как я захватил в плен и обратил в рабов восемь бандитов, включая Лайли и Тахара, мы с Рудо решили изменить продуманный Леоном маршрут. Пришлось делать приличный крюк, чтобы попросить великого безгрешного шамана Ештанчи взять во временные прислужники богу справедливости и правосудия пятерых бывших налетчиков. Остальных я собираюсь взять с собой и по возможности переправить в королевство. Слишком уж странные истории своих скитаний рассказали эти трое.
Лайли с Тахаром и в самом деле оказались родными сестрой и братом, вынужденными бежать темной зимней ночью из родного дома. Они принадлежали к довольно знатному старинному роду тургонов, правителей южных островов, и долгое время считали себя круглыми сиротами. Отец, много лет назад захвативший обширный участок побережья и правящий им твердо и справедливо, умер от укуса неизвестной морской твари, а мать, любимая и единственная жена тургона, зачахла меньше чем за год. Тахар, заменивший отца в его нелегком труде правителя, был слишком молод и доверчив, и дела с каждым днем шли все хуже. Осмелевшие подданные открыто игнорировали его распоряжения, налогов собиралось с каждым разом все меньше. Только Лайли, младшая сестра тургона, ни разу не упрекнула брата. Наоборот, видя отчаяние, все чаще появляющееся в черных глазах Тахара, как могла подбадривала и успокаивала его.
Кажущееся спасение пришло с неожиданной стороны. Однажды к ним явился крепкий мужчина, назвавшийся троюродным братом, прибывшим погостить с островов. Несколько рассказов о дальних тетушках и семейные легенды открыли перед ним двери замка и сердца сирот. Он сразу вник в проблемы Тахара и дал ряд ценных советов. А пожив в замке несколько дней, предложил тургону солидную денежную помощь в виде выкупа за Лайли.
Юный тургон, впервые за последние годы почувствовав себя увереннее, перестал скорбно кривить уголок рта и все чаще стал смеяться прежним заразительным смехом. Не замечая, как внезапно поблекла и осунулась Лайли.
Прозрение пришло внезапно, в одночасье разбив все надежды тургона на спокойную жизнь и счастье сестры. Однажды вечером Тахар засиделся допоздна, разбираясь в путаных отчетах своих наместников, и перед сном решил прогуляться по саду. Проходя под террасой с женской стороны дома, парень случайно стал свидетелем сцены, потрясшей его до глубины души. Великодушный родственник, днем обращавшийся с Лайли с почтением и робостью, под прикрытием ночной сени выкручивал ей руки и угрожал гордо молчавшей девушке, что разорит ее брата, если она раскроет тому какую-то тайну.
Тахар, выхватывая кинжал, молнией метнулся через перила террасы и в ярости бросился на негодяя. Однако шустрый родственник отбиваться не стал, прыгнул в сад и скрылся в темноте.
А через несколько дней Тахара вызвали в совет старейшин. Мнимый родственник подал на него жалобу. Тургон едва сумел сдержать себя в руках, когда услыхал, как негодяй, состроив жалобное лицо, обвиняет его в чудовищных деяниях. Подлец заявил, что Тахар выманил у него большую сумму денег как выкуп за сестру, и предъявил строгим старейшинам несколько свидетелей, видевших, как тургон брал эти деньги. А потом скорбно сообщил, что Тахар, оказывается, его обманул и вовсе не собирался отдавать Лайли, так как сам состоит с ней в запрещенной богами связи. А чтобы не отдавать выкуп, решил убить обманутого родственника и вероломно набросился на него с ножом. И в доказательство предъявил длинную свежую царапину на руке.
Старейшины постановили, что тургон должен в трехдневный срок отдать или сестру, или деньги, и Тахар впал в жестокое отчаяние. Денег у него не было, истец запросил втрое большую сумму, чем дал на самом деле. Да к тому же оказался вовсе не родственником, это и была та тайна, которую случайно подслушала Лайли. Но и отдавать гнусному обманщику единственного близкого человека тургон тоже не мог. Вот и пришлось им бросить все и бежать темной холодной ночью из родного дома, прихватив все ценное, что Лайли смогла собрать, пока брат под предлогом прогулки выводил за ворота лошадей.
Вот только воспользоваться этими ценностями они так и не сумели. В придорожной гостинице на них напали местные бандиты, и только благодаря стрелковым талантам Лайли брат с сестрой сумели ускользнуть. Оставив в руках грабителей все свое имущество. А еще через несколько дней им самим пришлось выйти на большую дорогу, чтобы выжить.
Выслушав эту историю из уст хмурящегося тургона, прекрасно понимаю, что в настоящий момент ничем не смогу помочь парню с чуть наивными, но честными глазами, но на будущее ставлю в своей памяти зарубочку обязательно вернуться к этому делу.
Третьим человеком с необычной историей был Иштан, немолодой спокойный мужчина с печальными глазами. Он много лет служил старшим писарем при наместнике Бирулы, второго по величине города Останского ханства, и намеревался занимать эту должность до самой старости. Однако несколько месяцев назад начал замечать необычных посетителей, которые пользовались невиданными привилегиями у его начальника. А покопавшись тайком в толстых папках с отчетами, обнаружил странные документы, которые тот составлял в обход принятого порядка. Иштан отправился с ними к начальнику, но чиновник отделался какими-то путаными объяснениями, совершенно не удовлетворившими честного останца. Тогда писарь решил доложить о своих подозрениях наместнику, но не успел. Ночью загорелся его дом, а когда Иштан, спасаясь от огня, выпрыгнул в окно, рядом засвистели стрелы. Его спасла случайность — у соседей было какое-то семейное торжество, и они примчались вместе со всеми гостями. Но писарь прекрасно понял предупреждение, и к утру был уже далеко. Про события, приведшие его в банду, Иштан рассказывать не стал, только горько вздохнул и махнул рукой. Да я и не ждал от него этих откровений, сам прекрасно знаю, что иногда обстоятельства бывают сильнее людей.
— Лошадок тут оставим? — Первой спрыгнула на выложенную тесаным камнем дорожку шустрая Лайли.
— А они никуда не денутся? — Рассудительный Иштан подозрительно оглядел пустынную площадь.
— Это же святой город, — уверенно заявил Тахар, привязывая лошадь к деревцу.
— Совсем обнаглели, — прошипел, словно для себя, язва, никак не желающий смириться с тем, что я позволяю рабам общаться с нами на равных.
Ну не объяснять же ему при всех, что я вообще против рабства и потому не считаю рабами бывших бандитов, поневоле ставших нашими спутниками. Да и вообще для такого заявления еще не время. Вот если удастся пристроить пятерых раскаявшихся разбойников к шаману, для которого заблудшие души дороже праведных, тогда и поговорим. Все равно мне придется разбираться с запутавшимся в своих амбициях Рудо. Он считает себя моим напарником, то есть почти совладельцем восьми рабов. И потому не спускал все эти дни своенравной лучнице ни одного дерзкого слова. А острая на язык девчонка словно нарочно дразнила его с утра до вечера, превратив наше путешествие в настоящий балаган.
Хуже всего их отношения стали после того, как мы добрались до первого небольшого городка и прикупили табунок недорогих лошадок. Конечно, незапланированные траты сильно облегчили мой кошелек, но путешествовать с толпой пеших спутников оказалось чрезвычайно затруднительно. Да и в моральном плане как-то некрасиво. Хотя они и были до встречи со мной бандитами, но я-то рабовладельцем никогда не был. И не хочу учиться им быть.
— Лошадей ваших мы отведем в конюшни.
Откуда взялись эти то ли жрецы, то ли прислужники в простой одинаковой одежде, я не заметил. А если судить по растерянному взгляду язвы, не понял и он, однако появились они очень вовремя. Лайли уже рот открыла, чтобы едко ответить на злой шепот Рудо.
— А нам куда? — поторопился я озвучить свой вопрос, бросая на девушку предупреждающий взгляд.
