Валентин Леженда - Повесть былинных лет
Секретарь быстро кивнул, беря следующий свиток.
— Князь Осмомысл Ижорский требует вернуть ему сосновый бор, что на границе наших княжеств располагается. В противном случае угрожает идти войной. Собрал дружину в пятнадцать голов.
— Славная, однако, армия. — Всеволод призадумался. — Ну а мы сколько, если что, выставить можем?
Теперь призадумался сам Николашка.
— Ну… примерно шестерых, ежели считать меня с вами.
— Дурак! — взъярился князь. — Да где это видано, чтобы князья в боях за передел земель участвовали. Ты что, хочешь на границу съездить с половцами о том о сем покумекать?
Секретарь побледнел:
— Никак нет, князюшка, не губи. Коли провинился чем, все искуплю.
— Да ладно тебе, — расслабился Всеволод. — Сегодня я тебя прощаю. М… м… м… а что это за сосновый бор? Что-то не помню такого.
— Ну как же?! — удивился Николашка. — Вы же совсем недавно с вашим братом Осмомыслом поспорили, кто из вас искусней из охотничьего лука стреляет. Договорились, что победителю спорный бор на границе достанется.
— И что же Осмомысл, победил?
— А разве вы не помните?
— М… м… м…
— Осмомысл попал аккурат в центр яблока, что на голове у привязанного к дереву крестьянина лежало.
— Ну а я что же, выходит, промахнулся? — вспылил Всеволод.
— Да нет, вы тоже попали, — осторожно ответил Николашка.
— В яблоко?
— Оно самое, — подтвердил секретарь, — но, правда, глазное. Тот крестьянин быстро отмучился.
— Да-да, что-то такое припоминаю. — Князь скорчил недовольную гримасу. — Так и земель никаких не напасешься, ежели их раздавать направо и налево кому ни попадя.
Помолчали.
— Так что мне ответить Осмомыслу? — тихо напомнил секретарь.
— А чтоб его! — потряс над головой кулаками князь. — Осмомысла этого. Чтоб он всю жизнь с Бабой Ягой сожительствовал, чтоб ему Кощей голову отрубил, чтоб Леший все дороги запутал, чтоб… а впрочем, отдай ему тот сосновый бор, пущай задавится.
Николашка молча кивнул, что-то пометив длинным павлиньим пером в своих берестяных документах.
Пометил, вздохнул грустно.
Всеволод насторожился:
— Что вздыхаешь, головастый, много дел на сегодня еще?
— Да вот… — Секретарь снова вздохнул. — Удельные князья со всей Руси в граде Кипеше собираются. Будут думу думать об объединении земель расейских. Тебя вот приглашают.
— А… не поеду, — словно от назойливой мухи, отмахнулся от помощника князь. — Не люблю пустословную болтовню.
— Так ведь там же пир будет! — напомнил Николашка. — Как всегда опосля переговоров.
— Пир? — Всеволод пощипал аккуратную черную бородку. — Да, об этом я позабыл. Ладно, на досуге — подумаю… А почему в этом году не в Новгороде Великом собираются?
Секретарь в ответ лишь пожал плечами.
— Ладненько. — Князюшка сладко зевнул. — Что там у тебя еще, образина? Мне спать охота.
Николашка судорожно рылся в шуршащей бересте.
— Половцы на границе снова бесчинствуют, — хрипло ответил он, — хан Кончак в восемьсот тридцать первый раз договор о перемирии нарушил, красных девиц угнал из села Малые Тюки.
Мощный кулак князя с грохотом обрушился на стол. Ставни в покоях тихо задребезжали.
— Кончать пора с Кончаком этим! — гневно взревел Всеволод. — Больше его безобразий я не потерплю.
— Так он ведь это… — прохрипел Николашка, неопределенно шевеля пальцами.
— Что «это»?
— Вроде как родственник ваш, тесть точнее.
— Ну да-а-а-а… — Князь немного сник. — Все меня оставили: и жена вероломная, и сынок неблагодарный. Одним словом, половецкая кровь. Сколько хоть девиц забрали, ведомо?
— Ведомо! — с готовностью подтвердил секретарь. — Семерых.
— Да ты что?!! — Всеволод побледнел.
— Да не беспокойся ты так, князюшка, — противно проблеял Николашка. — Я вот давеча хитрый план измыслил, как пограничные деревни от набегов племен поганых оградить.
— Ну-ну? — Князь нетерпеливо забарабанил по столу.
— Обманул я хана Кончака, — довольно сообщил секретарь. — Отдал недавно от вашего имени приказ о том, чтобы все старики в пограничных деревнях платья женские носили, а головы платками яркими повязывали.
— Что?! — не расслышал Всеволод. — Челюсти платками подвязывали?
— Да нет, головы, — уточнил Николашка. — В общем, половцы стариков похитили, а не красных девиц.
— Семерых?
— Семерых.
— Ай да Николашка, ай да головастый! — обрадовался князь. — И когда это я такой мудрый указ успел отдать? Впрочем, не важно. Что там у тебя еще?
— А еще вот Лихо Одноглазое в наших лесах завелось, — сообщил секретарь.
— Что, опять? — ужаснулся Всеволод.
— Почему опять? — изумился Николашка. Князь на это ничего вразумительного ответить не смог.
«И вправду, чего это я?» — недовольно подумал он.
В последнее время его язык вытворял довольно странные вещи, как бы живя своей непостижимо сложной жизнью отдельно от князя. Говорил иногда, что хотел, и Всеволода порою совсем не слушался.
— Пугает крестьян, — читал очередную челобитную Николашка, — топчет посевы, гоняет по лесу дровосеков, поет дурным голосом.
— М-да, непорядок, — мрачно кивнул князь. .
— Просим тебя, князюшка Ясно Солнышко, вразумить страхолюдину, а по возможности совсем ее извести. И подпись: «Лесорубы».
— Да, вот это проблема! — согласился Всеволод. — Николашка, зови-ка ко мне лоботрясов наших Гришку с Тихоном…
Сказано — сделано.
* * *Гришка с Тихоном ввалились в княжие палаты, по обыкновению весело друг друга тузя и громко смеясь. Этакие два косолапых медведя, что фигурой, что умом. Здоровые, широкоплечие, в начищенных до блеска кольчугах княжеских дружинников. На кожаных поясах по булаве, на головах по остроконечному медному шлему.
— А ну не шалить в княжьем тереме! — прикрикнул на добрых молодцев Николашка, и те понемногу успокоились.
— Явились, обормоты, — с улыбкой произнес Всеволод, с удовольствием осматривая своих непутевых племянников.
— Явились, Буй-тур Всеволод, — в один голос ответили дружинники и в ужасе отшатнулись от резко вскочившего из-за стола князя.
— Как вы меня НАЗВАЛИ?!! — заорал Всеволод. — А ну-ка повторите!!!
Племянники переглянулись. Николашка на всякий случай полез под крепкий стол.
— ПОВТОРИТЕ, я кому сказал!!! — Гришка с Тихоном повторили.
— Кто?!! — не своим голосом взвыл князь. — Кто посмел обо мне такое сказать и… Что это все, в конце концов, ЗНАЧИТ?!!
Из-под стола опасливо высунулся секретарь.
— А в народе тебя так только и величают, — тихо сказал он, — Буй-туром Всеволодом!
Дубовый посох князя просвистел в опасной близости от макушки помощника.
Николашка снова благоразумно нырнул под стол.
— Ну, тур, оно еще понять можно, — принялся вслух рассуждать князь. — Тур значит бык, а бык животное свирепое и сильное. Это хорошо. Но что значит это Буй?
— В смысле бой, — донеслось из-под стола, — врагам спасу не дает.
Всеволод нахмурился и, засунув посох под стол, стал им с яростью там шуровать. Сначала посох не встретил на своем пути никакого сопротивления, но вдруг (о чудо!) наткнулся на оттопыренный зад Николашки.
Секретарь протяжно взвыл, выскакивая из своего ненадежного укрытия.
— Отвечай, басурман проклятый, кто посмел меня так оскорбить?
— Да летописей один, — нехотя отозвался Николашка, обиженно потирая ушибленный зад. — В «Повести былинных лет» так и написал… Буй-тур Всеволод! Смело ты средь поля стоишь, мечешь меткие стрелы, вражью силу разишь.
— Экий мерзавец! — продолжал ругаться князь. — А ну подать мне енту повесть немедленно!
Николашка быстро распорядился, и, обгоняя друг друга, Гришка с Тихоном кинулись в княжий архив…
* * *Всеволод развернул толстый свиток и вдумчиво углубился в чтение. Сначала его лицо, кроме глубокомыслия, ничего не выражало, но вскоре на нем началось целое представление. Князь щелкнул зубами, сверкнул глазами, затем побледнел, впрочем, тут же покраснел и, в конце концов схватившись за посох, запустил им в ни в чем не повинного Николашку.
Николашка взвизгнул, но от посоха увернулся.
— Какая ложь!!! — закричал Всеволод, — Сплошное вранье. Повесить мерзавца, найти и повесить! У-у-у-у… вражье семя! Научили грамоте на свою голову! Имя?!! Как имя этого мерзавца?
Секретарь развел руками:
— Неведомо, князюшка. Одни говорят Боян, другие Нестор, третьи вообще… страшно подумать… говорят, что повесть грек один написал, Гомером звать.
— Выяснить, все выяснить! — бесновался Всеволод. — Поручаю это тебе… — Княжий перст уставился в оторопевшего Николашку.. — Или нет, лучше вам!
Всеволод ткнул пальцем в прижавшихся от страха друг к другу племянников.
— Давайте, дармоеды, неужели ж я зря вас кормлю-пою! Вон ряхи какие наели! Найдите мне этого лжетописца. Хоть из-под земли достаньте. Мне все равно как, но чтобы не позднее зимы. Зимой виселицу на городской площади снегом занесет, не расчистишь потом. Да и веревка смерзнется.
