Светослав Минков - Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей)
Через 7 минут прибыл первый отряд центральной спасательной команды, после чего я получил приказ перейти вместе с моими бойцами в дезактивационный пункт.
Капитан Ваклинов ВИКТОР— Нет!.. Это невозможно!..
Мои слова не произвели на него совершенно никакого впечатления. По прямой морщинке на лбу я понял, что он не отступит.
— Пойми, это же невозможно, мы проводим пробные испытания, — снова начал я. — Сегодня нам предстоит особенно рискованный эксперимент. В командном зале буду только я… Все остальные сотрудники будут следить за опытом с дистанционного командного пункта… Одним словом, ты не можешь присутствовать!..
— Это не каприз, — спокойно возразил Захари. — Ты помнишь мою последнюю картину?
— «Сборщица роз»? Очень хорошо помню — на заднем плане темный силуэт Балкан, на переднем — поле, усеянное розами, и худенькая девочка, склонившаяся над кустом… Мне нравится.
— Тебе нравится! — Захари холодно усмехнулся. — Но ты забываешь небольшую подробность — это последнее мое приличное полотно…
Он не торопясь вытащил несколько деревянных трубочек, собрал из них длинный восточный мундштук и закурил. «Теперь будет молча пускать облака дыма, — подумал я. — Все это эффекты!» Но Захари очень скоро заговорил:
— Три года назад я задумал новую картину… Если я ее когда-нибудь напишу, то назову «Человек, который ищет…» Сначала мне казалось, что это нетрудно, а работа не двигалась. Но я все-таки упорствовал. По неделям не выходил из мастерской. Писал, писал, а с холста на меня смотрели совершенно невыразительные лица… Теперь я понимаю, что просто не созрел для такой картины. Тогда же неудачи казались мне трагическими. К счастью, меня потянуло к творениям старых мастеров. Целыми днями я рассматривал их, искал ответа на волновавшие меня вопросы. Может, это покажется тебе наивным, но именно тогда мне пришла простая и естественная мысль — я должен идти к людям и среди них найти прототип моего «человека, который ищет». Я немало побродил по свету. Побывал у летчиков, моряков, работал в шахте, провел лето с пастухами на высокогорных пастбищах, объехал заводы… И испытал огромную радость… Теперь я ношу своего героя в себе. Тебе знакомо это чувство? И ты знаешь, как мучительно ожидание?.. Поэтому сейчас мне нужен толчок, острое переживание, даже риск твоего опыта, чтобы я смог увидеть образ, который ищу…
— Но ты ничего не увидишь!.. Загорятся разноцветные лампочки, стрелки побегут по шкале приборов, а я нажму кнопки на пульте. И это все! Поверь мне, в научно-популярных фильмах можно увидеть гораздо больше.
— Оставь, Виктор! Пошли!
— Пошли! — согласился я.
Не было смысла спорить. Я ни в чем не мог отказать ему, и Захари знал это… Мы вошли в командный зал. Там я подвел его к огромному электронному аппарату, вмонтированному в пульт управления.
— Знакомьтесь — Кио.
Но Захари меня не понял.
— Кио — это наш кибернетический оператор, — пояснил я, включая ток. Зеленые сигнальные лампочки весело замигали. Видишь? Кио докладывает: «Я готов!» Сегодня он будет работать, нам остается роль зрителей. Когда мы проводили предварительные опыты и пробовали ускоритель во всевозможных режимах, Кио все сохранял в своей электронной памяти. Сегодня у него «экзамен» — мы поручим ему самому провести контрольный опыт. В протоколе об опыте его задача сформулирована так: «Нахождение наиболее выгодного режима работы ускорителя и получение ускоренных частиц при помощи максимальной энергии». Через некоторое время Кио полностью заменит нас и сам будет проводить исследования, для которых мы будем давать ему самую общую программу… Но не слишком ли все это сложно для тебя? Может, эти подробности тебя не интересуют?
— Продолжай!
— Хорошо!.. Мы его называем восьмеркой.
— Кого?
— Ускоритель. Если посмотреть сверху, то он действительно напоминает восьмерку. Влево. и вправо от нас за стенами этого зала расположены две круглые камеры для ускорения. С помощью ионных пушек в их каналы выстреливают снопами элементарных частиц. Когда частицы получают необходимую скорость, магнитное поле выключается, они сходят со своих круговых орбит и сталкиваются со страшной силой. Энергия взаимодействия просто чудовищна! От камеры нас отделяют стены из свинца и бетона толщиной в несколько метров. Но все, что в ней происходит, мы можем видеть на телевизионном экране… Это действительно чудесная машина. Даже во время предварительных опытов нам удалось получить все известные до сих пор отрицательно заряженные частицы. И представь, довольно легко!.. Знаешь, когда я стою возле пульта, у меня такое ощущение, будто я рисую в пространстве… Но у меня в руках вместо твоих безнадежно устаревших кистей нечто более могущественное — силовые поля и потоки частиц…
— Оставь мои кисти в покое, — Захари с досадой отошел от пульта. — Они давно высохли.
Я понял, что задел его больное место, но времени для объяснений уже не было. Надо было начинать «экзамен» Кио. Я связался с дистанционным пультом и, узнав, что там тоже готовы, включил оператор в управляющую сеть. Опыт начался, но проходил не так, как я ожидал. Сначала Кио повысил напряжение ускорительного поля, а потом начал бесконечно то уменьшать, то увеличивать его силу — видимо, искал наиболее выгодный режим. Постепенно в этих колебаниях стала обнаруживаться какая-то закономерность. Через несколько минут это уже был постепенно ускоряющийся ритм. Я был начеку, но не вмешивался. Кио продолжал пробуждать огромную мощь, заключенную в ускорителе… Телевизионный экран оставался пустым, но приборы показывали, что энергия заряженных частиц гораздо выше намеченной. Это было совершенно неожиданно!
Вскоре в камере стали происходить странные явления. Появилось голубоватое сияние, потом исчезло, вместо него засветились блуждающие огоньки. Временами они увеличивались, принимали странные очертания, а потом бесследно исчезали. Из ускорительных колец слышался шум, все здание сотрясалось от сильнейшей вибрации… И сейчас, когда я перебираю в памяти все события этого рокового дня, то спрашиваю себя: может быть, в этот момент следовало прекратить опыт?.. Но тогда я смутно чувствовал, что Кио отыскал что-то новое — какой-то резонансный режим ускорения, — и хотел, чтобы он полностью раскрылся. На дистанционном командном пункте мои сотрудники наблюдали за опытом. Автоматы записывали все. Ничего в нашем эксперименте не должно быть упущено, я хотел исчерпать его до конца. Поэтому, когда Кио дал сигнал «Попал в неустановленный режим. Нужна помощь», я не стал вмешиваться. И опыта не прекратил. Не счел нужным его прекратить и Кио… И тогда в камере снова появилось голубоватое сияние. Немного погодя оно сгустилось в блестящий шар, который стал медленно увеличиваться. Когда же он заполнил камеру, она разлетелась на куски. Потом шар потонул в толстой свинцовой стене и закрылся облаком желтоватого пара… Последнее, что я помню, был треск бетонной стены. Огромный кусок отскочил от нее и полетел на меня. Потом наступил мрак…
ЗАХАРИ— Как это было?.. Дайте вспомню! Все вспомню! Что было сначала? Может быть, те парни из спасательной группы? Но ведь до этого было что-то другое! Виктор?..
— Он ни в чем не мог мне отказать. Не смог и теперь… Встал у пульта… Я испытал настоящее удовольствие, наблюдая за его худощавой подвижной фигурой, ловкими движениями его рук.
Потом начался опыт, и все произошло очень быстро. Я чувствовал! что-то неладно. Неясный шум, который проникал через стены зала, напряженная поза Виктора и его неестественно блестящие глаза — все подсказывало мне, что происходит что-то необыкновенное… И все же случившееся в последующие минуты для меня было совершенно неожиданным. Огромная глыба бетона грохнулась на пульт, Виктор упал… Свет в зале погас, завыла сирена…
Я ощупью добрался до того места, где упал Виктор, но передо мной очутился блестящий шар, окруженный голубоватым сиянием. Он легко покачивался в воздухе и, плавно описывая зигзаги, приближался ко мне. Я полз по полу, но он преследовал меня… Сколько времени продолжалась эта странная погоня?.. Внезапно что-то вонзилось мне в плечо — оказалось, что нахожусь у разрушенного пульта. Тут я запутался в порванных проводах, шар настигал меня… и коснулся моей груди…
Я потерял сознание…
…Когда пришел в себя, то увидел, что лежу на зеленоватой стекловидной поверхности. Меня сковывало необъяснимое безволие. Мне хотелось спать и ни о чем не думать, но чья-то чужая воля властно приказала мне встать и идти. Я поднял голову, осмотрелся. Меня окружала бесконечная унылая равнина, покрытая белыми, как снег, кристаллами. «Но это не снег, — почему-то подумал я, — это что-то другое». Низко надо мной плыли густые оранжевые облака. Стекловидная лента, на которой я все еще лежал, пересекала равнину и скрывалась за горизонтом. Я не спрашивал себя, зачем я здесь. Для меня не существовало ничего, кроме чужой воли, которая приказывала мне идти. Я попытался встать, но острая боль пронзила грудь. Тогда в моем помутневшем сознании стали появляться странные видения…
