Дело в шляпе (СИ) - Белецкая Екатерина

— Так что делать-то? — Бакли влез на водительское кресло, завел пикап.

— Прежде всего — взять предметы, которые вам дал Остроухий, — серьезно ответил Шеф. — Шини, Аквист, наденьте браслеты. Скажите им, чтобы стали невидимыми. Бонни, убери коробочку в карман. Она прекрасно там поместится. Фадан, возьми свою рамку, и тоже спрячь. Бакли, обруч надень на голову.

— Я чего, дурак, что ли? — удивился Бакли. — Чего я, девушка, с обручем ходить?

— Он станет невидимым, так же, как браслеты, — спокойно объяснил Шеф. — Теперь дальше. Бакли, отведи пикап назад, и с разгону — в стену, пожалуйста.

— Чего?! — Бакли аж поперхнулся.

— Того. Разгоняйся, и стукни в стену. В тот участок, который тебе показался звонким.

— Шеф, ты рехнулся? — ласково спросил Бакли. — Я что тебе, идиот? Или мне, по-твоему, машину не жалко? Разобью же!

— Не бойся, не разобьешь, — усмехнулся Шеф.

— Да ладно…

— О, всемогущий и всеведущий, дай ума этому неумному, — пробормотал Шеф. — Ладно, объясняю. Вот представь себе транспортника, который, допустим, торопится. Очень торопится. Он проскочил через эти секретные тоннели половину континента, и… неужели ты думаешь, что он станет тратить время на то, чтобы выходить из своей машины, чтобы она поднялась наверх?

Бакли почесал в затылке. Нахмурился.

— Нет, наверное, не будет, — согласился он. — Но я-то тут при чем?

— Да при том, что машина твоя сейчас, благодаря нашему Остроухому другу, получила точно такие же права, как машина транспортников. Разгоняйся и врезайся. Увидишь, что получится. Так, все сидите на местах, и держитесь покрепче.

Пикап стоял на солнечном пригорке, посреди молодого леска. За ним зияла сейчас огромная яма, которая на глазах уменьшалась и затягивалась — казалось, сама земля стремится поскорее зарастить место провала. Еще минуту назад он был глубиной метров пятнадцать, если не больше, но теперь яма стремительно переставала быть ямой. Она с каждой секундой становилась всё мельче и мельче, мало того, поверхность голой, словно бы вспаханной земли оживала: по ней уже вовсю ползли вьюнки и начинали подниматься первые травинки. Становилось ясно, что еще минут десять, и место примет абсолютно первозданный вид, словно никакой ямы и не было вовсе.

Вот только…

Только вокруг пикапа сейчас стояли греваны. На почтительном расстоянии, метров в сто. В руках многих из них находились странные предметы — Фадан, не смотря на слезящиеся от внезапно яркого дневного света глаза, успел понять, что предметы эти состоят из деталей подсвечников и другой храмовой утвари. За греванами виднелись странные, никогда не виданные им машины: грязного серо-зеленого цвета, широкие, приземистые, похожие на автобусы, но явно не автобусы.

— Броневики, — беззвучно подсказал Шеф. — Я не ожидал… такого я не ожидал…

— Шеф, у нас неприятности? — тихо спросил Аквист.

— Да. И еще какие.

— Что делать? — шепотом поинтересовался Фадан.

— Сдаваться. Иначе они вас за минуту перебьют.

— Но у нас же есть… есть шарлы, наручи, и эта штука у Бонни… — робко начал Шини, но его тут же перебил Шеф.

— Вы не умеете этим всем пользоваться, и потом, никакая шарла не успеет за минуту починить машину, если ее превратят в решето! На это надо хотя бы полчаса! Сдавайтесь, дальше разберемся… по ходу дела.

— Они нас не убьют? — со страхом спросила Бонни.

— Если будете сидеть так и дальше — убьют. Если сдадитесь — у вас есть хотя бы минимальный шанс выжить.

— Шеф, что у них в руках? — прозревая, спросил Аквист.

— Огнестрелы, — подтвердил его догадку Шеф. — Нечета тому пистолетику, из которого ранили тебя. Гораздо более мощные. Сдавайтесь, скорее! Они на взводе, у них вот-вот посрывает крыши, они пойдут в разнос, и перестреляют вас всех! Фадан, открой окно… повторяй, что я тебе сейчас буду говорить.

— Итак, я снова повторю вопрос, — Олка стояла, опираясь на стол, и буравила Фадана тяжелым взглядом. — Что за учебные программы? Как они выглядят, и как вы сумели получить их у диска?

— Я ничего вам не скажу, — упрямо повторил Фадан. В который раз уже повторил. — Обойдетесь.

— Глупец, — Грешер, сидевший в кресле у стены, встал, прошелся по комнате. — Вы глупец, Фадан Киго, не смотря на это ваше так называемое образование и должность. Вы не понимаете, что происходит.

— Почему же, — хмыкнул Фадан. — Очень даже понимаю.

— Что понимаете? Что натрепал вам Остроухий? Или эта баба из диска? — Грешер рассмеялся. — Кретин. Вашу глупую голову не посетила мысль, что они могут вам лгать?

— Зачем им это делать? — Фадан приподнял брови. — Да и потом… простите, но их ложь выглядит более правдоподобно, чем то, что пытаетесь внушить мне вы.

— Я пока что не начинал ничего внушать, — резонно заметил Грешер. — Я констатирую факты.

— Они тоже, — пожал плечами Фадан.

— Вы ничего не знаете, — Олка, наконец, отошла от стола. Налила себе воды в резной стеклянный стакан, отпила половину. — Именно поэтому вас так легко было поймать на ложь. Похожую на правду, но все-таки ложь.

— И в чем же эта ложь заключается? — вкрадчиво поинтересовался Фадан.

— Что ж, раз так получилось, придется, видимо, вас просветить, — ответил Грешер. — Слушайте…

Этот разговор происходил там, где Фадан и команда меньше всего ожидали оказаться после того, как попали в плен — на той самой атомной станции, куда они и сами стремились. Увы, нечего было даже и думать пробраться туда тайком, как они изначально планировали. Станция буквально кишела греванами, причем вооруженными; греваны были везде, мало того, станция, как беззвучно пояснил Фадану Шеф, находилась в двойном кольце оцепления.

На станцию их доставили, как понял Фадан, с эскортом. В первом броневике повезли их, всех пятерых, предварительно сковав руки и ноги; пикап каким-то образом закатили во второй броневик, размером побольше. Мало того, их сопровождали еще и несколько автобусов, в которых сидели угрюмые и хорошо вооруженные греваны. Речи не шло о том, чтобы попытаться как-то сбежать — при таких раскладах побег означал бы верную смерть.

«Зачем нас привезли сюда? — думал Фадан, когда увидел в окошке броневика вывеску с названием станции. — Ах, да. Диск. Они думают, что мы умеем взаимодействовать с диском… и ведь, Остроухий их раздери, они правильно думают. Хотел бы я знать, что они от нас потребуют».

Когда броневик заехал внутрь, и их вывели на улицу, Фадан понял, что все только начинается. И что самое плохое еще впереди. Сперва их разделили. Двое крепких греванов увели Бакли, потом подошли четверо новых, и потащили куда-то Шини и Аквиста; затем еще двое пришли за Бонни, и, наконец, оставшиеся четверо повели куда-то внутрь здания самого Фадана.

…Сначала он довольно долго сидел в маленькой комнате без мебели совершенно один. Через пару часов Фадан понял, что, во-первых, ему ужасно хочется пить, и, во-вторых, ужасно хочется в одно такое уютное небольшое заведение. Фадан, прежде никогда не ловивший себя на подобных вроде бы взаимоисключающих желаниях, удивился, однако решил, что надо не сдаваться и терпеть.

Терпения хватило еще на два часа, после чего Фадан принял следующее решение — он сперва робко, но потом всё отчаяннее начал стучать в дверь и просить, чтобы выпустили. Безрезультатно. В коридоре явно кто-то был, но этот кто-то на стук и крики Фадана и не думал реагировать.

Когда еще через три часа за ним, наконец, пришли, Фадан был уже обозлен до крайности и слегка напуган. По счастью, в туалет его всё-таки отвели — и он даже успел глотнуть воды из-под крана, хотя пить ему не позволили. А после туалета Фадана препроводили в эту самую комнату. На беседу с Олкой и Грешером.

— …так вот. Придется, видимо, вас просветить. Если вы думаете, что мы не знаем ни про вашего Остроухого товарища, ни про тоннели, ни про то, что спрятано под Круглой Горой, вы ошибаетесь. Знаем. Причем гораздо больше вас. Ах, Фадан, неужели вы считаете, что мы скрыли эту информацию от народа просто так, к своей выгоде? — Грешер печально усмехнулся. — Вы думаете, что мы строим какой-то заговор, призванный к тому, чтобы сделать всем ныне живущим — хуже?