Надежда Первухина - Конец света сегодня
– О, расскажи, расскажи!
– Вы только не смейтесь, ладно? Было тогда мне тринадцать лет, и, как только выдавалась возможность, я уезжал подальше от города, в лес. Я бродил по лесу, вкушал дикие ягоды, любовался цветами и слушал пение птиц. Словом, прекрасно и уединенно проводил время. Для меня лес был домом. Но однажды случилось так, что я свернул с привычной тропы и постепенно заблудился. Я бродил, лес вокруг меня стал непривычным и незнакомым, темнело, я беспокоился, что до темноты не найду дорогу домой. Обессиленный, я остановился, стал кричать, надеясь, что на мой крик отзовется какой-нибудь охотник или лесник. И вдруг я услышал ответный крик:
«Стойте на месте! Я вас выведу!»
Я замер, опершись на ствол какого-то дерева. Скоро послышался шорох листвы и треск сучьев, и перед собой я увидел человека в одежде лесничего.
«Я заблудился», – сказал я.
«Понятно, – кивнул лесник. – Следуй за мной».
И мы пошли сквозь совершенно непроходимый лес. Мой провожатый шел уверенно, находя путь по каким-то своим приметам.
«Сейчас поздно, – сказал он. – Довести до тропы, ведущей в город, я не могу. Переночуешь в моей избушке, а утром я отведу тебя туда, где ты уже сам можешь найти дорогу».
Я принялся благодарить, к тому же моей природе, склонной к приключениям, очень нравилось то, что ночь я проведу в настоящей избушке лесника. Быть может, мы подружимся, и он расскажет мне какую-нибудь лесную историю, до которых я был страшно охоч.
Мы вышли на прикрытую сумерками полянку, и на ней я увидел крепкий деревянный домик с тесовой крышей.
Лесник подвел меня к дому.
«Добро пожаловать», – сказал он.
Мы вошли. Дом был бревенчатый, освещался лучиною и выглядел очень уютно.
«Садись», – указал мне лесник на лавку.
А сам скинул свою теплую куртку и шапку и оказался симпатичной женщиной с длинной косой. Было ей на вид лет двадцать семь – тридцать, но ни одна морщина не портила ее лица. Я увидел, что у нее очень нежная, хоть и загорелая кожа, яркие глаза, полные губы.
«Мальчик, – улыбнувшись, сказала она мне. – Что ты так на меня смотришь?»
Я смутился. Конечно, я был для нее мальчишкой – всего-то тринадцать лет! К тому же я был еще девственником и перед женщинами робел. Вот, и тут я сказал:
«Простите, госпожа, но я думал, что вы лесник-мужчина. Все-таки это опасная работа».
«Не опасней многих. Моя старшая сестра работает начальником строительного отряда. У нее под началом пятьдесят мужчин. Вот так-то. А сейчас мой руки и садись к столу ужинать».
Она разогрела в маленькой печи скромный, но очень вкусный ужин из свежей дичи и подала его на стол. Еду мы запивали легким пивом, которое она варила сама. И с каждой минутой, что я проводил в ее избушке, я все сильнее влюблялся в нее. Понимаете? Это была первая женщина, которая обратила на меня внимание, не отвернулась от меня, как от прыщавого юнца, внимательно слушала мои бредни и так далее. К тому же она была красива, я просто любовался ею. И тут я впервые ощутил себя мужчиной. Я чуть с ума не сошел! Еще не хватало, чтобы это вздутие на штанах увидела моя приветливая хозяйка! Да кем она меня сочтет?!
Меж тем она постелила мне на лавке, пожелала спокойной ночи, а сама ушла в маленькую каморку за занавеской, где, как я понимал, находилась ее постель.
Мы легли, пожелав друг другу спокойной ночи. Я слышал, как она причесывается, и до спокойствия было ли мне! Видите ли, в женщинах я больше всего ценю волосы, и чем они длиннее и гуще, тем прекраснее для меня женщина. Я заворочался на своем ложе и постарался задремать.
Признаться, мне это не удалось. Я вскоре услышал, как нежно посапывает моя хозяйка, у меня же сна не было ни в одном глазу. И тут я услышал, как за дверями избы кто-то тяжело ходит и скребет когтями. Медведь, подумал я, а надо сказать, крупных зверюг я все-таки побаивался.
«Госпожа! – позвал я хозяйку. – Госпожа! Вы слышите? Кто-то ходит за дверью».
«Что стряслось? – сонным голосом спросила женщина. – Я только-только заснула…»
«Кто-то ходит за дверью, – повторил я дрожащим голосом. – Я… Мне страшно».
«Не бойся, – так же сонно сказала хозяйка. – Это или медведь, или дух леса. Спи».
«Госпожа, я боюсь спать в одиночестве», – пробормотал я, заливаясь краской.
«О боги, – хмыкнула она. – Ну иди в мою постель, я уж потеснюсь как-нибудь».
Я ужом прополз в ее постель. Там было тепло и уютно и пахло ее телом.
«Мальчик, сколько тебе лет?» – спросила хозяйка.
«Пятнадцать», – соврал я.
«И ты боишься спать один? А бродишь по лесу… Странный ты какой-то».
Она повернулась ко мне спиной и снова заснула. Мне же, разумеется, было не до сна. Она была нагая! И совсем не стыдилась при мне своей наготы, словно я был просто малышом!
Я лежал и слушал ее дыхание. Вот оно стало совсем сонным, и тогда я осмелился. Я стал рукой гладить ее длинные волосы и в упоении целовать их. Мое естество напряглось до боли, я жаждал эту женщину, как в пустыне жаждут воды. Но я еще не умел обращаться с женщиной.
И тут она повернулась ко мне лицом. Не просыпаясь, она положила руку мне на грудь, а голова ее устроилась на моем плече.
«Госпожа», – прошептал я, но она не проснулась.
Тогда я стал целовать ее большие тяжелые груди с крепкими сосками. Я никогда их не забуду, сколько б женщин потом ни было. Груди твоей первой женщины – это воспоминание, которое надо сохранить до самой смерти! И вообще, тело женщины – это самое драгоценное сокровище в мире!
Одновременно я поглаживал и груди и тело. Ее кожа была на диво шелковистой, видно, она мылась в лесных ручьях. Потом моя рука достигла ее святилища. Я начал осторожно обследовать его, сам на пике желания. О как это было приятно и страстно!
И тут она проснулась. Я страшно испугался, но мое естество не съежилось, а, наоборот, еще больше разбухло от осознания того, что я почти лежу на ней и глажу ее сокровенное местечко.
«Мальчик, – прошептала она. – Ты хитрец. Спать одному ему страшно!»
«Я люблю вас», – сказал я, пряча лицо в ее волосы.
«Ну это слишком, а вот игры в тучку и дождик у меня давненько не было. Что ж ты медлишь? Воин твой готов, как я ощущаю».
Ее пальцы погладили мое естество, и я застонал от наслаждения.
– Госпожа, – прошептал я, – у меня еще не было женщины, и я не знаю, как войти в твои двери».
«Как ты юн! – засмеялась она. – Такого любовника у меня еще не было. Что ж, предоставь все мне».
И вот я оказался внутри нее. Она показала мне, как двигаться, и посоветовала, как растянуть наслаждение подольше. Она была опытная и умелая. И вся моя!
Ее избушка, верно, никогда не слыхала таких воплей и стонов. Я стискивал бедра моей госпожи, впивался в ее губы, языком ласкал ее язычок. Наконец блаженство сотрясло ее, она изогнулась подо мной, и тут не выдержал я. Мое семя излилось в ее распаленное лоно. Я стал мужчиной.
Я шептал ей самые нежные слова, я бессчетно целовал ее. Она отвечала мне тем же. Наконец, утомленные, мы заснули, причем я так и не вышел из нее. А утром все повторилось снова, только при дневном свете, когда я мог разглядеть ее тело, все было еще прекраснее.
Наконец она сказала мне:
«Довольно, малыш. Мы порезвились, но нельзя же предаваться этому бесконечно».
«Я не хочу уходить от тебя».
«Придется. Ты – житель города, я – житель леса. Мы не можем быть вместе».
«Выходи за меня замуж».
«Ха-ха-ха! Ты хоть знаешь, сколько мне лет, малыш? Тридцать два! И замуж я не хочу, я предпочитаю лесную вольницу».
«Тогда я буду приходить к тебе. Ты покажешь мне краткую дорогу?»
«Ох какой ты лакомка. Так я тебе понравилась?»
«Да, да, да! Я готов описать в стихах каждую складочку твоего тела».
«Ты пишешь стихи?»
«Так, немного. Учусь этому у мастера».
«Так вот сделай мне подарок. Когда-нибудь напиши обо мне стихотворение и прочти его той женщине, которую будешь по-настоящему любить».
Я поклялся. После этого она вытолкала меня из постели и встала сама. Мы оделись, она приготовила завтрак, мы поели, перемежая еду поцелуями. И вот наступил час прощания. Она повела меня запутанными тропами – нарочно, чтобы я больше не нашел дороги к ней, и наконец вывела меня на опушку, откуда я мог легко добраться до города. Я на коленях умолил ее еще раз отдаться мне, и она без жеманства еще раз одарила меня своим прекрасным телом, которое я не забуду и на смертном ложе.
– И вы расстались?
– Да, и больше я ее никогда не видал.
– И как же ее звали?
– Я так и не узнал ее имени. Иногда мне кажется, что она была не человеком, а феей, посланной мне богами. Я так тоскую по ней!
– А что же обещание?
– Обещание?
– Ты обещал посвятить ей стихотворение и прочесть его по-настоящему любимой женщине. Выполнил ли ты это обещание?
– Я написал это стихотворение. Но так и не встретил женщины, которую бы полюбил. Она остается моей единственной любовью. И когда я думаю о ней, то снова ощущаю себя тем тринадцатилетним мальчиком, которому в одночасье подарили счастье. Ах, друзья, женщина – это великое богатство! Это милость богов, дарованная нам в искупление грехов. Женщина – это совершенство, это благодать и радость.
