Татьяна Форш - Космический отпуск
Забыв напрочь обо мне, все бросились к буйному и повисли на нем, изображая смирительную рубашку. Неужели местный дайн? Дай бог памяти, как его зовут…
– Вейтр, стой спокойно!
О, точно! Вейтр.
– Что ты видишь?
– Да не молчи же ты!
– Ду… духа, – запинаясь, с трудом совладал наконец с зубами бедолага и выпалил в одно слово: – Снимитесменяего!
– Мальчик мой, ты – с рождения дайн! Мог бы уже привыкнуть к их появлению, – фыркнул Гиш и, разжав руки, отступил, любуясь картиной. – Отлично смотритесь все вместе.
Дарн с Бартом переглянулись, и Вейтр оказался на свободе.
– Учитель, ты же знаешь, что я вижу только Хранительницу и передаю тебе все ее послания, но я вижу ее как светлый силуэт невысокой женщины, а тут… – Он снова скосил глаза на одно плечо, на другое и замер, опасливо разглядывая Хряпа. Тот воспользовался случаем и от души накорчился рож аж на десять лет вперед.
– Что еще? – прервал затянувшуюся паузу Гиш.
Вейтр, все еще таращясь на странного гостя, торопливо выпалил:
– Не знаю! У него на лице волосы, сам маленький, страшный и одет в какие-то жуткие тряпки!
– Ах ты, гад! – Хряп не выдержал справедливой критики и выдал такой трехэтажный «перл», что я даже покраснела. – Это я-то маленький и страшный? Это я-то одет в тряпки?! Да ничего ты не понимаешь в нашей боровлянкинской моде! Да этот зипун еще мой предшественник носил, а портки? Да такую полоску поди поищи! Мне прежняя хозяйка собственноручно сшила! Раньше вообще без них ходил, бородою прикрывался! И вообще – на себя посмотри! Что за мир? Все как из яйца – одинаковы с лица! Да, и еще: борода – это признак мужественности, мотай на ус! Тьфу, у тебя и усов-то нет! Ну… куда-нибудь мотай!
– А еще он мне стра... страшные вещи го... говорит! – снова начал заикаться дайн.
Барт подозрительно прищурился и снова шагнул ближе, готовясь в любой момент прекратить его буйства.
Дарн устал украдкой посмеиваться и постарался всех утихомирить:
– Успокойтесь! Это друг Лиизы. Житель невидимого мира. Хряп. – Он усмехнулся. – Мировой мужик.
– Во! Вот за что я тебя люблю, Дарнушка, так это за честность! – тут же растаял Хряп, перескочил ему на плечо и укоризненно заявил все еще пребывающему в ступоре Вейтру: – В корень надо зырить, а ты как последний фиговый модельер меня прикидом смутить пытался! Эх ты!
– Он сейчас перебрался на меня? – уточнил Дарн, проследив мой взгляд, но ответить я ему не успела.
– Да. Теперь ты меня поймешь! – злорадно фыркнул Вейтр и отошел подальше. – Начнет топтаться у тебя на шее и орать в ухо непонятные слова!
– Ты забыл? Он не дайн! – осадил его Гиш и обвел всех таким взглядом, что веселье тут же пропало. – У нас мало времени. Пока я буду готовить терминал, который, нет, не уберет, а сделает ваши коды неразличимыми для биосистемы городов Лутана и всего Альянса, надеюсь услышать обстоятельное объяснение произошедшему сегодня в Торопе.
Парни переглянулись.
– Да, конечно, – вперед выступил Барт. – Но вначале я бы хотел кое-что рассказать. Предупредить. Причину же того, что я совершил, ты поймешь сам.
– Надеюсь! Следуйте за мной! – Гиш развернулся и направился к самой дальней душевой кабине.
Прикоснувшись к едва мерцающей поверхности огромного цилиндра, Гиш сделал несколько ласкающих движений, и дверца отъехала, открыв моему взгляду подозрительно знакомые кнопки.
Подъемник! И довольно вместительный.
Подчиняясь безмолвному приказу Гиша, все шагнули в кабину, дверь закрылась, и мы плавно поехали вниз.
– А вы не боитесь, что кто-нибудь увидит вместо душа лифт? – не удержалась я от вопроса и посмотрела на Гиша. Тот ответил мне внимательным взглядом.
– Вообще-то до недавнего времени не боялся… Но чтобы удовлетворить твое любопытство, скажу – любой, кто откроет его, увидит душ.
– А... Вы набрали что-то типа шифра? Сейф?
В глазах ученого мелькнуло непонимание.
– Ты сейчас с кем говоришь?
– Гм… – Почувствовав на плечах руки Дарна, я отмахнулась. – Неважно. Но мысль поняла.
Бесшумно опустив нас на каменные плиты небольшого полутемного зала, подъемник чуть вздрогнул и остановился. Я вышла вместе со всеми и огляделась. Мрачный зал! Его стены скрывал густой полумрак, и только в центре находился небольшой островок света, который три квадратные лампы отвоевали у тьмы.
Я нахмурилась, разглядывая странное кресло, лежанку и невысокую трапецию, покрытую черным глянцевым стеклом. Вот бы у кого спросить: что это такое?
Я украдкой огляделась, но нет, «боровлянкинский модник» как всегда не вовремя исчез.
Гиш прошел к трапеции и, присев на корточки, принялся что-то колдовать, перед этим ненавязчиво приказав:
– Барт, можешь начинать.
Город Лаарга
Пока Барт рассказывал учителю то же самое, что они уже слышали в подземелье, Дарн все время стоял рядом с Лизой. Волнение, страх и усталость не самый лучший коктейль для начала новой эпохи, а то, что она вот-вот наступит, – Дарн уже не сомневался. Рассказ Барта о тайнах Альянса поселил в душе обреченность, но вместе с тем пришло и спокойствие: что есть мелкая возня Правящих в стремлении сдерживать разум лутанцев в плену безразличия как не попытка до самой последней минуты не дать им понять, что конец близок. И не от плохой экологии или старости планеты.
Но позволить стать своему народу «пищей» для каких-то разумных тварей он не мог. Как не мог и понять, как защитить всех от того, что вот-вот случится.
Барт наконец закончил рассказ и сложил руки на груди в ожидании ответа, и хоть он по-прежнему оставался невозмутимым, Дарн каждой клеточкой чувствовал идущее от него напряжение. Впрочем, как и от всех…
Какое-то время в зале царила тишина. Наконец учитель заговорил, но то, что Дарн услышал, показалось ему сном. Страшным сном.
– Да. Я знаю это. Я сам был Правящим, когда это случилось. Лутан тогда еще был полон зелени, и воды, и воздуха. Вы не помните этого, хотя самый младший из вас уже был рожден. Но… – Он поднялся, еще раз взглянул на мерцающий красными огоньками терминал и устало опустился на стоявшую рядом кушетку. – Начну с того дня, как наши разведывательные корабли были отправлены на изучение новых планет. Многие не вернулись, и мы так и не узнали об их участи, но однажды у технической луны посадку запросила незнакомая пирамида. Все было так, как сказал ты, Барт. В Лиярде опустился челнок, и из него вышло уродливое создание, о сопровождении еще двух таких же уродцев. От них исходили волны животного страха. Они предложили нам сотрудничество. По их словам выходило, что они посланцы Альянса, который подчиняет все миры, а те, кто не захочет с ним сотрудничать, подвергаются поголовному уничтожению.
Далее нам был предложен откуп, за жизнь мы должны были платить. – Гиш устало помассировал виски и обвел всех взглядом. – Я первым предложил войну, потому что указанное ими в качестве дани было невозможным. Но… мои братья согласились с их условиями. Тогда я добровольно снял с себя все обязанности, забрал семью и ушел к русам. Дальше начались восстания, войны, но… каждые четыреста дней с нашей планеты забирались люди и кислород. Очень быстро стали пересыхать моря и реки, от иссушающего зноя начали выгорать леса. Приближалась очередная дата выплаты дани. Однажды ночью все, кто сражались на моей стороне, захватили один из полигонов Правящих, погрузились на корабли и стартовали, в надежде найти новый мир или пусть даже погибнуть в бездне Вселенной, только бы не видеть, как быстро и глупо погибает наша планета. Я должен был лететь с ними, как и вся моя семья, но в той последней битве во время осады полигона меня ранили и взяли в плен. Моя жена отказалась лететь без меня. Глупая. Она пришла воззвать к чести рода, к милости моих братьев, приведя с собой сыновей, забыв, что никакого рода больше не существовало.
Гиш помолчал и вновь заговорил:
– Всех нас, всю мою семью погрузили в сон. В подземельях Лиярда много разработанных мною чудес. Эти камеры я лично создал для того, чтобы излечивать неизлечимо больных посредством сна. Ведь когда организм погружен в глубокий сон, его болезнь не развивается вместе с ним, и можно думать, применять новые разработки, не теряя драгоценного времени. Почему мои братья не убили нас, я догадываюсь. У рейвов есть поверие: проливший кровь своего рода будет отвергнут Хранительницей душ. Почему они просто не изгнали нас в гибнущий мир, не знаю. И вот, через много тысяч дней, когда мои братья уже почили и передали нести свои грехи потомкам, меня воззвали к жизни. Впрочем, это тоже для меня не тайна. Момент моего воскрешения пришелся на становление куполов. Не знаю, какая слава дошла обо мне сквозь глубину времени, но Сарафи отнесся ко мне с почтением и даже согласился позволить мне разбудить мою семью, при условии, что я помогу ему сберечь остатки жизни на Лутане. К сожалению, моя избранная не дожила до этого момента. Я очень боялся, что и дети не осилят этого испытания, но, к счастью, мои страхи оказались пусты. Я взял вас к себе. И учил наравне со всеми своими учениками, стараясь, чтобы вы ничего не узнали обо мне. Вы вправе презирать такого отца, как я, за то, что не сумел сберечь ни вашу жизнь, ни вашу семью, ни вашу планету. Да я и не требую от вас ни любви, ни уважения. Только помощи возродить все снова.
