Андрей Белянин - Меч Без Имени
Какие только приключения не выпадали на долю героя: он уничтожил банду Волчьего Когтя, наводившего страх на всю округу; спас от гибели девушку, обвиненную в колдовстве; сумел пройти сквозь легендарное Тихое Пристанище, обитель ведьм; вооруженный лишь мечом, выиграл рыцарский турнир, победив лучших бойцов; спас своего пажа, спустившись в преисподнюю, чего не удавалось сделать никому из людей, разбив наголо чертей и перехитрив саму Смерть (с которой он чуть не подружился – а уж выпивать со Смертью никому из смертных точно не приходилось!..).
Список подвигов внушителен – и венчает его победа в знаменитой Ристальской битве. Но победы героя были бы невозможны, если бы он сражался в одиночестве, как его предшественники, которые именно потому и погибли. О том, почему побеждал Андрей, прозванный Скиминоком, сказано в «Хрониках Локхайма» так: «…тринадцатый ландграф не был героем, не был мудрецом, не был магом. Он шел вперед, а друзья прикрывали его спину». Герой добр, великодушен, располагает к себе – и люди тянутся к нему. Со всеми он находит общий язык, будь то паж Лия или оруженосец Жан, король Плимутрок или маг Матвеич, маркиз де Браз или Злобыня Никитич. Он подружился даже с чертом Брумелем и драконом Кроликом, и они тоже стали ему помогать. Именно поэтому смог герой совершить, казалось бы, невозможное – победить зло в королевстве Локхайм.
А сколько всякой нечисти встречалось ему! Вампиры и великаны, которым «крепостная стена доходила в лучшем случае до груди», гоблины и ожившие мертвецы «в лохмотьях еще не отпавшей плоти», упыри и волкодлаки, оборотни и даже «улыбчивые людоеды»…
Герой не мог потерпеть поражение – и не потому, что так велят законы литературные, жанровые, согласно которым сказка должна кончаться хорошо, а законы нравственные, человеческие, по которым добро выше зла и должно его победить. Ибо на этом стоит мир, на этом построена человеческая жизнь, где бы и когда бы она ни происходила. И наша современность в этом отношении ничем не отличается от прошлого, пусть вымышленного, сказочного. Хотя мир средневековья, по мнению героя, и обладает определенными преимуществами: «…например, возможность все называть своими именами. Если он – враг, то так ему и заявляешь. Бьешь мечом по голове и переходишь к следующему. Если друг, значит, он прикрывает твою спину и дежурит полночи, пока не придет твоя смена. Лжец, подлец, негодяй, разбойник – говори в лицо, иначе тебя просто не поймут. Порой мне казалось, что именно в этом мире я чувствую себя в чем-то уютнее и спокойнее!»
Роман Белянина – своеобразный пастиш (этим термином принято называть художественное произведение, представляющее собой монтаж из различных произведений одного или нескольких авторов). Одна из классических книг такого рода, написанных в традиции фэнтези (а Белянин работает в этой традиции), – роман Джона Майерса «Серебряный вихор», переведенный у нас в 1993 году. Отметим наиболее очевидные параллели и аллюзии у Белянина. Это прежде всего Марк Твен с его «Янки из Коннектикута…» (например, паж Лия при Андрее – это Сэнди при герое американского писателя) и Сервантес (например, в начале повести сцена освобождения Лии напоминает схожую сцену из «Дон Кихота»), Толкин (из «Хоббита» пришли гоблины и дракон Кролик, напоминающий также и драконов из сказок Несбит) и Шарль де Костер (эпизоды с монахами напоминают сцены из «Тиля Уленшпигеля»). Вспоминается Свифт при появлении летающего города Локхайм – он явно прилетел оттуда же, откуда и Лапуту из «Гулливера»; а когда перед нами впервые предстает маг Матвеич – бывший врач-ветеринар Виктор Михайлович Матвеев, то сразу вспоминаешь доктора Айболита, настоящего, земного, которого герои повести Стругацких «Экспедиция в преисподнюю» встречают на далекой Планете Негодяев. А еще и «31 июня» Пристли, и роман «Меч в камне» Теренса Уайта, и многое другое…
Подчас этот параллелизм различим на уровне сходства ситуаций или отдельных образов, подчас – на уровне цитат, разумеется, переиначенных, но узнаваемых. Например, когда герой думает: «Никому не посоветовал бы становиться между рыцарем и горячей свининой», это не что иное, как цитата из «Короля Лира»: «Не суйся меж драконом и яростью его!» Забавно, что порой узнается совсем иная лексика – например, когда оруженосец героя восклицает: «Жить надо в кайф!», то повторяет лозунг современной отечественной «попсовой» певицы. Кто-то возмущенно фыркнет: «Эклектика!» Да нет, это лишь литературная игра, игра веселая, по правилам, которые устанавливает сам автор, изобретательно и озорно создающий свой воображаемый мир (чего стоит, скажем, имя короля – Плимутрок, образованное от названия породы кур).
И мне очень понравилось, что Белянин не стал давать имя мечу лорда Скиминока – ведь только у героев рыцарского эпоса мечи имели имена: Экскалибур короля Артура, Дюрандаль Роланда, Бальмунг Зигфрида (из «Песни о Нибелунгах»). А герой романа, несмотря на свои многочисленные подвиги – ровно двенадцать, как у Геракла! – не по-геройски скромен.
Итак, все кончается хорошо: добро торжествует, зло покарано. Но есть, есть в последних словах романа скрытое авторское лукавство. Продолжение следует?..
В. Гопман
