Янина Жураковская - На краю времени
Когда три десятка гвардейцев - все, кого удалось спешно снять с ближайших постов и подтянуть из соседних секторов - почти бежали по коридору в направлении личных покоев императора, ар-генерал, возглавлявший отряд, прислушивался к шелесту шагов по илькарту пола и уже знал, что не успеет. И потому был единственным, кто удержался от изумленного восклицания, когда освещение внезапно начало мигать, а затем и вовсе погасло на целых пятнадцать ардалей. Чтобы дестабилизировать работу систем энергоснабжения на закрытом этаже необходимо было отключить энергию на трети Аргеанаполиса - в юности на одной из виртуальных тренировок 'защита-атака' Рюйтаро рассчитывал подобный вариант, и настоящий результат полностью совпал с прогнозируемым.
Ар-генерал не удивился бы, узнав, что в основу нападения была положена его схема. И одна лишь возможность этого наполняла его странной, неуместной и, опять-таки, совершенно не логичной гордостью.
А если за основу взята именно его схема, лаисс ар ни о чем не узнает, пока не станет поздно. На апартаментах императора три дополнительных уровня защиты, без энергии они не останутся, даже если взорвать десяток 'глушилок' в пределах итрима. Короткий перепад - и все. Двери открываются - и господа повстанцы на пороге...
― Они в переходнике... хотел сказать, в вестибюле, ар-генерал! - свистящий шепот адъютанта прервал размышления командующего - Дверь кета-49 не вскрыта!
Или нет.
Свет вспыхнул снова. Четыре нирса, два длинных коридора, узкий проход - и ар-генерал остановился перед знакомыми дверями, взяв на изготовку 'кварт' с мерно пульсирующим на стволе огоньком. Эмоции не имели значения. Ничто не имело значения, кроме долга. Гвардеец клянётся защищать императора, а не судить его.
― Огонь на поражение, - произнес ди Зариттиан перед тем, как створки бесшумно разошлись. - Впереди своих нет.
Ардражди всегда следуют разуму и логике, и принимают решения взвешенно и обдуманно.
По крайней мере, стараются.
Два шага. Два. Всё, что он успел сделать.
Холодное и неотвратимое осознание алогичности собственных поступков накрыло ар-генерала, но было поздно. Чужая воля притянула. Накрыла. И спеленала, словно тяжелое плотное покрывало. В глазах потемнело, как от резкой смены давления, и что-то чужое - не неприятное, не враждебное, но все равно чужое - проникло в разум. Ментальный приказ клещами сдавил мозг и взорвался, как фотонная торпеда, где-то в районе левого уха.
'Замри. Не шевелись'.
НЕЕЕЕЕЕТ!
Мгновение бездумного повиновения - и навязанная покорность лопнула, как мыльный пузырь. Ментальное щупальце ещё крепко держало его, и ар-генерал не мог даже пальцем шевельнуть, но его мысли снова принадлежали только ему. А затем оцепенение начало медленно спадать. Не поворачивая головы, ар-генерал осторожно огляделся. Неизвестная ментат была очень сильна, но удержать в повиновении несколько десятков человек неизмеримо труднее, нежели шестерых. Как бы она не старалась, сеть распадется, но одни освободятся позже, а другие - раньше... намного раньше.
Ментальное щупальце соскользнуло полностью, и ар-генерал незаметно перевёл дыхание. Краем глаза он заметил троих 'свободных', и по едва заметным шорохам определил, что позади него - ещё четверо. Семь. Восемь, считая его. Восемь из почти трех десятков...
Танарэа ди Кассен и её люди стояли, напрягшись, как готовые к драке рехх-волки. Включенные щиты, замкнутые холодные лица, расчетливые взгляды. Танарэа выставила левую ногу вперёд, перенеся на неё вес тела, в правой ладони лежал "крриш", левая застыла над убранным в кобуру импульсником. Если бы ар-генерал не был так потрясен, он бы, наверное, рассмеялся. То, что происходило в вестибюле, напоминало сцену из старых фильмов о приключениях Трагеррота, которые он обожал смотреть в детстве. Мертвая тишина, ветер гоняет пыль по взлетно-посадочному полю, пальцы подрагивают в опасной близости от рукояти бластера... и жесткое: 'На этой планете есть место только для одного из нас!'
Неважно, какой приказ он отдаст, ситуация была заведомо проигрышной. Поразить ментата первым выстрелом не было никакой возможности: Тана своё дело знала, и гваньер её люди прикрывали вполне профессионально. Начнётся стрельба, и ардражди перебьют друг друга. Одни - пытаясь защитить своего кукловода, другие - стремясь до него добраться. Это если ментат не успеет скомандовать раньше. 'Сдохни!' вместо нейтрального 'Стоять' - и преждевременная встреча с предками обеспечена. А ар-генерал не собирался умирать. Во всяком случае, пока. И, совершенно точно, не за этого императора. Риган ди Коарветтанон заслуживал верности, но его отец с некоторых пор вызывал у ар-генерала только одно желание: разворотить ему грудную клетку из служебного импульсника. Выскочившая как из ниоткуда мысль была самой, что ни есть, изменнической. Пока ди Зариттиан переваривал тот факт, что теперь его долг арестовать самого себя за попытку мятежа, чей-то незнакомый голос четко произнес по-ардраджински:
― Чудесно. Ещё два десятка экспонатов в мой музей, и любой может неожиданно прийти в себя и отстрелить мне голову. А я всего-то хотела пройти... Эй, дружок, поставь уже меня на ноги, а то я так и ходить разучусь!
Голос принадлежал девушке. На ардраджине незнакомка говорила с той непринуждённостью, как если бы это был её родной язык.
Люди Танарэа чуть расступились, и вперед шагнул рослый гвардеец с плечами борца-тяжеловеса, державший на руках пресловутого ментата - щуплую девчонку в легком открытом платьице. Он поставил свою хозяйку на ноги и бережно, но цепко поддержал под локоть, не давая упасть носом в пол - именно это она и собиралась сделать. Девчонка сделала несколько неуверенных шагов, подняла голову...
И Рюйтаро оцепенел снова. На этот раз без ментальной блокады.
Рыжевато-коричневые волосы, заплетенные в растрепанную косу. Симпатичное личико с резковатыми чертами. И, конечно, глаза. Ярко-синие.
С нею ничего не должно случиться. К Шак'хану этого убийцу... Оберегать, защищать. Если надо - ценой жизни. Жизнь моя принадлежит империи, но честь - только мне одному... Без сомнений и колебаний.
Ар-генерал не мог отделить свои мысли от тех, что пришли извне (или, вернее, были вложены в голову Зелгарисом-вездесущим-Призраком, чтоб ему одни концентраты белковые жрать) - и не хотел. Это не имело значения. Ничего не имело значения. Только она. Было странно впервые в жизни не иметь ни сомнений, не колебаний. И, одновременно, так легко. Так просто.
'Путь в тысячу парсеков начинается с первого шага', - вспомнилось Рюйтаро. Он расправил плечи, улыбнулся как можно сердечнее и шагнул ей навстречу. Танарэа и её люди немедленно взяли его под прицел, но он сделал вид, что не замечает. На лице подруги Зелгариса явственно проступило неодобрение.
― Добро пожаловать в имперский дворец Аргеанаполиса, благородная энорэ, - вежливо проговорил ар-генерал. 'Светлейшая' так и вертелось на языке. - Могу я вам помочь?..
Будь на месте ар-генерала его брат, обожавший ставить психологические эксперименты и изучать поведение разумных существ в нестандартной обстановке, он бы пришел в восторг. Шока, поразившего присутствующих, имперский дворец не знал со времен юности нынешнего императора и триумфального приземления его истребителя в голубом секторе шестьдесят пятого этажа.
По лицам безопасников было ясно, что только нацеленные на них стволы бластеров не дают им прямо сейчас потащить ар-генерала в медблок. Люди Танарэа готовы были последовать за ними - для внепланового обследования и лечения. Сама ди Кассен, бесспорно, хотела, чтобы возникшее положение дел и дальше оставалось неизменным.
Ар-генерал воспользовался паузой и через 'снежинку' передал подчиненным: 'Всем смирно. Стоять, не двигаться. Сохранять молчание. Действий, которые могут быть истолкованы как враждебные, не предпринимать. Переговоры ведет старший по званию'.
Продемонстрировав прискорбное неумение управлять эмоциями и вопиющее пренебрежение кодексом ардражди, все семеро - ар-генералу даже не потребовалось оборачиваться, чтобы проверить свою догадку - выпучили глаза, став удивительно похожими на эвакских пустуль. 'У отдельных индивидуумов, характеризующихся повышенной устойчивостью к ментальному воздействию, данный вид меддлинга вызывает незначительные изменения личности и возвращение к паттернам поведения, характерным для возраста до первого квода знания...' - сами по себе начали складываться в голове строки официального отчета.
Синеглазая гваньер рассеянно накручивала кончик косы на палец, совершенно равнодушная к накрывшему зал обалдению.
― И вам добрый... э-э-э... доброе? - она забавно склонила головку набок, словно прислушиваясь к чему-то.
