Антон Антонов - Планета №6
К этому времени сэнсэй Кусака давно уже незаметно исчез, прихватив с собой мечи Хиронаги Сакисимы. Но и возле ринга, на тренерском месте, он не появился, потому что решил дать ученику шанс опровергнуть расхожее мнение, будто Гири Ямагучи ничего не стоит без своего знаменитого тренера.
72
А тем временем на ринге Гири Ямагучи и таитянский вождь решали извечную загадку: если слон на бегемота налезет – кто кого поборет?
Со стороны это действительно напоминало танец слонов. Не в пример предыдущей паре полуфиналистов эти двое вовсе не казались атлетами. Просто два толстяка, которые решили поразвлечься в компании с третьим – рефери на ринге. Но двигались они с удивительной быстротой и какой-то особой грацией. А самое главное, за первые пять минут боя противники не нанесли друг другу ни одного удара, и это делало аналогию с танцем еще более правдоподобной.
Некоторые особо кровожадные зрители уже начали свистеть, но большинству нравилась эта пляска гигантов. На смену кровавой чернухе пришел экзотический праздник плоти в прямом и переносном смысле, грозящий перерасти в карнавал, поскольку к девушкам из группы поддержки таитянина неожиданно для себя самой присоединилась Люба Добродеева, тоже сбросившая с себя одежду выше пояса.
Ее поддержала Женя Угорелова, после чего Инге Расторгуевой стало стыдно отставать, и вскоре уже все стриптизерки бесновались около арены в рабочих костюмах типа того, который носила еще блаженной памяти прародительница Ева до грехопадения.
Пляски народов мира продолжались минут двадцать, после чего таитянин, убедившись, что Ямагучи и не думает уставать, решился, вопреки своему обыкновению, ударить первым. И получил молниеносный ответ, в результате которого у него отнялась левая рука.
Одной рукой много не навоюешь, и таитянин пошел ва-банк. Он решил попробовать сразить соперника одной мощной серией ударов правой рукой и обеими ногами.
Но про оставшуюся руку вождю очень скоро пришлось забыть, так как после очередного стремительного выпада японца отнялась и она.
Лишившись рук, таитянин мог только убегать от соперника в ограниченном пространстве арены, оттягивая неизбежный конец.
Противники еще немного побегали, но, когда у вождя отнялась левая нога, все стало ясно как божий день.
– Сдаешься? – спросил Ямагучи по-английски, но вождь знал только таитянский и французский и вопроса не понял.
Тогда Ямагучи, с сожалением покачав головой, вырубил ему и вторую ногу. И когда противник рухнул на ринг, с сочувствием пообещал:
– Через полчаса все пройдет.
Но эту сложную фразу он сказал по-японски, и ее поняла только Люба Добродеева, которая, размахивая рубашкой, как знаменем, кинулась на ринг обнимать победителя.
Трибуны бесновались. Шум стоял такой, что люди, находившиеся в эпицентре, были на грани контузии, и никто не услышал душераздирающего стона, который издал питерский бизнесмен Головастов, хватаясь за сердце.
Когда он рухнул в проходе, никто опять же не обратил на это внимания. Покидая зал, некоторые зрители старались обойти неподвижное тело или перешагнуть через него, а кое-кто спотыкался об него или даже наступал на него, не в силах сопротивляться стихии движения.
Поскольку все при этом шли в разные стороны, организаторы соревнований опасались, что в зале вот-вот начнется ходынка, а у охраны не хватит сил этому помешать. Одни зрители рвались поздравлять японца – то ли потому что ставили на него в тотализаторе, то ли потому что ставили против Вани Бубнова и считали Гири Ямагучи его единственным серьезным соперником. А другие в это время стремились на выход или ломились в подсобные помещения бить судью.
Последнее стало отличительной особенностью открытого чемпионата мира и окрестностей. Как бы ни прошел очередной поединок, после объявления результатов кто-то непременно рвался бить судью, хотя от судейства в боях без правил мало что зависит. На то они и бои без правил. Судья присутствует на арене главным образом для того, чтобы не допустить смертоубийства, не то соревнования могут прикрыть, а организаторов посадить, да еще придется платить компенсацию пострадавшей стороне.
Охрана, однако, была на высоте, и судья ни разу не оказался побит.
И ходынки тоже не случилось. Наверное, Бог уберег.
А на лежащего ничком Головастова со следами ботинок на спине обратили внимание только девушки в набедренных повязках с надписью «волонтер», убиравшие зал, когда все уже ушли.
На трибунах валялось несколько человек, но все они были пьяны, и девочки решили, что Головастов тоже пьян. Но, когда охрана выносила залежавшихся зрителей на улицу, кто-то обратил внимание на странный цвет лица бизнесмена и его судорожные дыхательные движения.
Головастов еще дышал.
Его не спеша унесли подальше от спорткомплекса и усадили под дерево в скверике. После чего охранники быстренько смылись, предоставив мирному населению решать, что делать с этим полутрупом дальше.
Они даже «скорую» не вызвали, чтобы не привлекать внимания к себе. Помрет так помрет – им же лучше, потому что никто не свяжет эту смерть с чемпионатом, который проходит за два квартала отсюда. А чтобы совсем не было связи, охранники тщательно обыскали карманы Головастова и забрали билеты на турнир. И заодно прихватили бумажник с деньгами и документами.
Головастов мог десять раз умереть под этим деревом, но тут в скверик вышел погулять какой-то старичок с собачкой. Будь это кто-нибудь помоложе, он наверняка сказал бы собачке «Фу!» и убрался от греха подальше, не разбирая, кто тут загибается – пьяный или больной.
Но старичок был интеллигент старой закваски, всегда готовый помочь страждущему.
Сначала он потряс Головастова за плечо с вопросом:
– Молодой человек, что с вами? Вам плохо?
Но молодой человек только мычат что-то нечленораздельное, и дедушка с собачкой опять имел полное право заподозрить, что он просто пьян.
Однако старичок сам страдал сердечными болями и больше всего на свете боялся оказаться в аналогичной ситуации. Поэтому он поспешил домой и вызвал «скорую». И ему еще пришлось настаивать, чтобы та приехала, потому что диспетчер тоже заподозрил, что дедушка наткнулся на пьяного, а собирать по улицам алкашей «скорой» никакого интереса нет – это дело милиции.
Короче, карета приехала с большим опозданием. Головастов уже не мычал и не хрипел, и признаки жизни пришлось определять с помощью приборов. Внимательное прослушивание грудной клетки через стетоскоп показало, что сердце еще бьется, но едва-едва.
В ходе последующих мероприятий медики усекли, что на жмурике надет дорогой костюм, а золотая гайка на пальце с успехом может заменить гирю для весов, и это убедило наследников Гиппократа действовать решительно. Камфара, адреналин, искусственное дыхание, «Мы теряем его!» и прочие прелести вплоть до дефибрилляции, поскольку, пока Головастова везли под сиреной, наступила клиническая смерть.
Дефибрилляция помогла, и костлявые руки жизни насильно вырвали бизнесмена из сверкающего тоннеля, по которому умирающие мчатся к бескрайнему морю света, погружаясь в безграничный кайф. Многие думают, что это и есть нирвана, хотя среди буддистов, которые, собственно, и придумали нирвану, на этот счет нет единого мнения.
Про сверкающий тоннель, море света и костлявые руки жизни единодушно рассказывают все пережившие клиническую смерть, так что есть основание им верить, и Головастов, ожив, почувствовал некоторую неудовлетворенность этим обстоятельством. Только что он наслаждался безграничным кайфом, и вдруг к нему снова вернулась боль, разрывающая грудь и терзающая все тело. Еще бы – после электроразряда в несколько киловольт, который ко всем прочим удовольствиям добавил и ожог на груди.
Но самое главное, Головастов вдруг перестал бояться смерти. Особенно после того, как ему сказали, что весь тот кайф, который прервали костлявые руки жизни, – это и была смерть.
А впрочем, бизнесмен не исключал, что это ему просто приснилось.
73
Медицинская бригада звездолета дальней разведки находилась в некотором недоумении. Последние данные, полученные по телеметрическому каналу микробота с Наблюдателем внутри, неопровержимо доказывали, что психическое здоровье Наблюдателя – выше всяких похвал. Но врачей с планеты Собратьев поразило не это, а самые последние изменения в его состоянии.
Раньше Наблюдатель хоть и был вменяем, но все-таки нервничал, метался, не зная, что ему предпринять, разрывался между страхом перед собратьями и навязчивым стремлением к наслаждениям. А теперь он вдруг стал совершенно спокоен.
Настолько спокоен, что врачи были готовы признать само это спокойствие аномалией. Однако они боялись, что суд их не поймет.
Ко всему прочему, медики не могли найти никакого объяснения столь резкой перемене. Кто-то предположил, что это сказывается благотворное влияние Носителя, однако остальные не могли припомнить случая, чтобы воздействие Носителя на сознание Наблюдателя было настолько благотворным. Тем более что данные о планете Наслаждений и ее аборигенах говорили, скорее, об обратном.
