Андрей Белянин - Жениться и обезвредить
А потом мы смеялись. И все пили вишнёвую настойку, даже кот Васька и сам азербайджанский домовой. Который на все наши вопросы лишь смущённо улыбался и скромно говорил: «Кинижки читать нада!», совершенно не желая объяснять, как он догадался подставить Лиху его же собственную подножку с невезением. Ей-богу, в штат опергруппы надо было зачислять всех! Все старались, как могли…
А ещё стало кристально ясно, что никуда я отсюда не уйду, что Яга вполне поладит с бывшей бесовкой, что по этому терему ещё забегают маленькие детские ножки и у наших детей будет самая обалденная бабушка!
Потому что Лукошкино – наш общий дом и, если бы его не было, я бы его придумал. Сказка никогда не должна заканчиваться, даже если детство ушло, а мы все взрослые, и мир другой, и небо иное, и ничего нельзя вернуть…
Мы – остаёмся!
P.S. Наутро, может быть впервые за всё время моей службы, меня поднял не крик петуха, а коровье мычание. Я с трудом оторвал голову от подушки, поцеловал сонно вздрогнувшую жену и высунулся в окно. На территории нашего отделения стояла крепко сбитая крестьянская девушка с узелком, что-то радостно втолковывая подбежавшим стрельцам. Знакомая флегматичная корова по-хозяйски оглядывала двор. Кажется, я ждал этого момента всю жизнь…
Быстро распахнув дверь, я громко проорал так, чтоб этот тип в сенях сразу всё понял:
– Митя-а! К тебе пришли-и…
Буйство глаз и половодье чувств, или Прощание с героем
Итак, перед нами заключительная книга знаменитого цикла Андрея Белянина «Тайный сыск царя Гороха». Первая же вышла десять лет назад. Десятилетие – много ли это или мало? Если за критерий отсчета брать историю существования книги и героя в литературе в целом (пусть мы и ограничимся исключительно фантастикой), то конечно же и Никита Ивашов, и произведения о нем находятся, так сказать, в «детсадовском» возрасте. Они еще очень «юны и свежи», чтобы определять их место и роль в литературном процессе, классифицировать, вписывать в контекст и проч. и проч. Однако если рассматривать их, соотносясь с творчеством самого автора и периодом, в котором создавался цикл, то следует признать, что десять лет – это довольно значительный отрезок времени. Не будем говорить о зарубежной фантастике, развивающейся несколько по иным законам, но для отечественной десятилетняя верность писателя одному и тому же миру и герою – явление редкое. А если при этом учесть и неослабевающий интерес читательской аудитории к романам «Тайного сыска», постоянно переиздающимся большими тиражами, то цикл этот и вообще исключение из правил (справедливости ради отметим, что не единственное).
Никита Ивашов появился в то сложное для России и русской культуры время, когда мы только-только испытали потрясение дефолтом, серьезно пошатнувшим экономику и отразившимся в том числе и на духовной сфере. Неверие в собственные силы, недоверие к властям и неуверенность в завтрашнем дне вели к усилению мрачных тенденций в литературе и искусстве. Вовсю расцветала «чернуха», со страниц книг и журналов, с экранов телевизоров и кинотеатров лилась масса негативной информации, не добавлявшая гражданам жизненного оптимизма. И в таких непростых условиях, когда, прямо скажем, было не до смеха, нашлись смельчаки, решившиеся «чувства добрые лирой пробуждать», показывая, что не все прогнило в нашем государстве, что нам есть на что опереться и от чего плясать, возрождая чуть поколебавшееся величие. Среди них был и Андрей Олегович Белянин, тогда еще совсем молодой, едва переступивший тридцатилетний порог писатель-фантаст (это сейчас такой возраст, увы, стал считаться «зрелым» для автора, а тогда было еще по-другому). Он представил аудитории такого же молодого (лет двадцати с хвостиком) героя, полного сил и энергии, не унывающего ни при каких обстоятельствах, подлинного рыцаря без страха и упрека. Этакого себе Василия Теркина эпохи «миллениума». Сходство с героем Твардовского подчеркивалось и тем, что оба парня были одеты в форму. С той лишь разницей, что Никита Ивашов имел офицерское звание (пусть и самое незначительное и «несерьезное» – младший лейтенант), а форма его была милицейской.
Уже неоднократно отмечалось, что Белянин одним из первых в постсоветской литературе возродил положительный образ сотрудника правоохранительных органов. До него на целых пятнадцать лет люди в милицейских погонах стали жупелом, олицетворением всего темного, происходившего в государстве. Рэкет, коррупция, «крышевание» преступного элемента, бандитизм – вот тот неполный букет обвинений, предъявлявшихся милиции. Даже специальный фразеологизм появился – «оборотни в милицейских погонах». А писатель-фантаст из Астрахани возьми да и покажи «нетрадиционного» милиционера. Разумеется, нетипичного для той смутной поры. А вот для литературы и кино предшествующего периода Никита Ивашов был как раз вполне по меркам. Сразу вспоминались «Сержант милиции», «Место встречи изменить нельзя», «Следствие ведут ЗНАТОКИ», первые романы Николая Леонова о Гурове (где Лева был еще совсем зеленым и неопытным ментенком, а не заматеревшим суперменом-полковником). Наивный и неопытный, попавший из столичного РОВД в сказочное царство Гороха и сделавший там небывалую карьеру (сыскной воевода, фактически министр внутренних дел), рос на наших глазах. И как-то совсем незаметно вырос, став уже не мальчиком, но мужем.
«Мне за 30 лет, – писал одному из своих друзей А.С. Пушкин накануне женитьбы. – В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться». Если прикинуть возраст белянинского героя, то и ему уже около тридцати. Так что Никита Ивашов вполне созрел для решительного в жизни каждого ответственного человека шага – женитьбы. Тем более что шел он к этому целых четыре книги и почитай девять лет – с первого знакомства со своей будущей супругой в романе «Летучий корабль». А ведь практически с первых же книг читатели и критики были озабочены семейным положением героя. Дескать, «что-то не так» с молодым и пригожим парнем, раз он на девок не засматривается. Надо сказать, писатель, сам сторонник твердых семейных ценностей, тут же исправил положение и обозначил контуром-пунктиром суженую Никиты, однако отягощать которую его фамилией не торопился. Оно и понятно, ведь по законам детективного жанра сыщик должен быть «волком-одиночкой». Особенно молодой. Если ты озабочен (как тот же царь Горох) выяснением отношений с дражайшей половиной и воспитанием в перспективе оравы детишек, то какие уж тут расследования и юмор? Нужно постоянно озираться по сторонам, чтоб не оставить жену вдовой, а детей сиротами. Это уже социально-бытовая проза, а не юмористическая фантастика.
И вот наконец герой цикла женится, а, значит, и впрямь пришел финал «Тайному сыску царя Гороха». То, что автор прощается со своим любимым созданием, видно по тональности всего повествования. Мы уже отметили, что Никита переступил тридцатилетний рубеж, отделяющий юность от зрелости. Как метко сказал об этом состоянии Есенин:
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств!
То же происходит и с белянинским Ивашовым. Он заметно возмужал. И если своими поступками еще иногда напоминает того, прежнего младшего лейтенанта, то его мысли свидетельствуют о духовном взрослении героя. Да, он все так же пытается усмирить неугомонного петуха, мешающего опергруппе спать (этот безмолвный персонаж стал настоящим фирменным знаком цикла), совестит Митьку Лобова, неизменно озабоченного качеством капусты тетки Матрены (тоже непременный прием смеховой культуры «Тайного сыска»), ссорится по пустякам со своей домохозяйкой Бабой-ягой и работодателем царем Горохом. Однако ж главное в романе «Жениться и обезвредить» не в этом.
Основная идея, звучащая в книге и проходящая через весь текст, – это мысль народная. «Народ всегда прав», – неоднократно подчеркивает Никита, вырастая из простого сыскаря до народного заступника. Причем под «народом» здесь надобно разуметь не только простых крестьян (Белянин в этом сериале почти далек от какой-либо социальной сатиры и критики, хотя иногда аллюзия-другая и случается), но и вообще весь «мир», общество, включая мужей лепших и нарочитых, духовенство и самих царя с царицей. Ивашов говорит о гражданском мире и согласии, о любви ко всем без исключения ближним (включая и извечных неприятелей его, дьяка Филимона Груздева и боярина Бодрова), о единении всех и вся вокруг триады «Бог, отечество и царь».
Заметим, что царь непривычно отодвинут на третье место. Не он здесь главный. Царь Горох – это всего лишь сказочный персонаж. Пусть живой и колоритный (по признанию автора, в Горохе есть много от самого фантаста, так что это своего рода дружеский автошарж), но являющийся частичкой большого лукошкинского целого. Изюминкой романа «Жениться и обезвредить» стало увлечение государя-батюшки модной нынче японской культурой с ее неизменными атрибутами: чайной церемонией, поеданием суши и распитием саке, кодексом чести самураев, икебаной и бонсай. Лукошкино становится как бы зеркальной копией нашего собственного мира. Копией, где все уродства и недостатки приобретают гротескный характер, но, к счастью, и излечиваются также гораздо быстрее, чем у нас. Повторимся, что царь не главное, а последнее звено в триаде.
