Р. Лафферти - Девятьсот бабушек
2. Особое внимание уделить юмору Камирои.
3. В состав новой группы исследователей не включать никого из членов первой полевой экспедиции.
Перевод с английского Михаила Комаровского
БЕЗЛЮДНЫЙ ПЕРЕУЛОК
В этом квартале хватало разных затейников.
Повстречав там Джима Бумера, Арт Слик спросил его:
— Ходил когда-нибудь вон по той улице?
— Сейчас — нет, а мальчишкой бегал к одному лекарю. Он ютился в палатке — летом, когда сгорела фабрика комбинезонов. Улица-то всего в один квартал длиной, а потом упирается в железнодорожную насыпь. Несколько лачужек, а вокруг бурьян растет — вот и вся улица… Правда, сейчас эти развалюшки как-то не так выглядят. Вроде и побольше их стало. А я думал, их давно снесли.
— Джим, я два часа смотрю на тот крайний домик. Утром сюда пригнали тягач с сорокафутовым прицепом и стали грузить его картонными коробками каждая три фута в длину, торец дюймов восемь на восемь. Они их таскали из этой лачужки. Видишь желоб? По нему спускали. Такая картонка потянет фунтов на тридцать пять — я видел, как парни надрывались. Джим, они нагрузили прицеп с верхом, и тягач его уволок.
— Что же тут такого особенного?
— Джим, я тебе говорю, что прицеп нагрузили с верхом! Машина еле с места сдвинулась — думаю, на ней было не меньше шестидесяти тысяч фунтов. Грузили по паре картонок за семь секунд — и так два часа! Это же две тыщи картонок!
— Да кто теперь соблюдает норму загрузки? Следить некому.
— Джим, а домик-то — что коробка из-под печенья, у него стенки семь на семь футов, и дверь на полстенки. Прямо за дверью в кресле сидел человек за хлипким столиком. Больше в эту комнатку ничего не запихнешь. В другой половине, откуда желоб идет, что-то еще есть. На тот прицеп влезло бы штук шесть таких домиков!
— Давай-ка его измерим, — сказал Джим Бумер. — Может быть, он на самом деле побольше, чем кажется.
Вывеска на хижине гласила: «ДЕЛАЕМ — ПРОДАЕМ — ПЕРЕВОЗИМ — ЧТО УГОДНО ПО ЗАМЕНЬШЕННЫМ ЦЕНАМ». Старой стальной рулеткой Джим Бумер измерил домик. Он оказался кубом с ребром в семь футов. Он стоял на опорах из битых кирпичей, так что при желании можно было под него заглянуть.
— Хотите, продам вам за доллар новую пятидесятифутовую рулетку? — предложил человек, сидевший в домике. — А старую можете выбросить.
И он достал уз ящика стола стальную рулетку.
Арт Слик отлично видел, что столик был безо всяких ящиков.
— На пружине, имеет родиевое покрытие, лента «Дорт», шарнир «Рэмси», заключена в футляр, — добавил продавец.
Джим Бумер заплатил ему доллар и спросил:
— И много у вас таких рулеток?
— Могу приготовить к погрузке сто тысяч за десять минут. Если берете оптом, то уступлю по восемьдесят восемь центов за штуку.
— Утром вы грузили машину такими же рулетками? — спросил Арт.
— Да нет, там было что-то другое. Раньше я никогда не делал рулеток. Только сейчас вот решил сделать для вас одну, глядя, какой старой и изломанной вы измеряете мой дом.
Арт и Джим перешли к обшарпанному соседнему домику с вывеской: «СТЕНОГРАФИСТКА». Этот был еще меньше, футов шесть на шесть. Изнутри доносилось стрекотание пишущей машинки. Едва они открыли дверь, стук прекратился.
На стуле за столиком сидела хорошенькая брюнетка. Больше в комнате не было ничего, в том числе и пишущей машинки.
— Мне послышалось, здесь машинка стучала, — сказал Арт.
— Это я сама, — улыбнулась девушка. — Иногда для развлечения стучу как пишущая машинка. Чтобы все думали, что здесь стенографистка.
— А если кто-нибудь войдет да и попросит что-то напечатать?
— А как вы думаете? Напечатаю, и все.
— Напечатаете мне письмо?
— О чем говорить, приятель, сделаю. Без помарок, в двух экземплярах, двадцать пять центов страница, есть конверты с марками.
— Посмотрим, как вы это делаете. Печатайте, я продиктую.
— Сперва диктуйте, а потом я напечатаю. Нет смысла делать две вещи одним разом.
Арт, чувствуя себя последним дураком, пробубнил длинное витиеватое письмо, которое уже несколько дней собирался написать, а девушка сидела, подчищала ногти пилочкой. И перебила только раз.
— Почему это машинистки вечно сидят и возятся со своими ногтями? — спросила она его. — Я тоже так стараюсь делать. Подпилю ногти, потом немного отращу, а потом опять подпилю. Целое утро только этим и занимаюсь. По-моему, глупо.
— Вот и все, — сказал Арт, кончив диктовать.
— А вы не прибавите в конце «люблю, целую»? — спросила девушка.
— С какой стати? Письмо деловое, и человека этого я едва знаю.
— Я всегда так пишу людям, которых едва знаю, — сказала девушка. Письмо на три страницы. Это семьдесят пять центов. Пожалуйста, выйдите секунд на десять. Не могу при вас печатать.
Дверь захлопнулась и воцарилась тишина.
— Эй, девушка, — крикнул Арт, — чем вы там занимаетесь?
Из домика донеслось: «Вам что, нужно еще и память подправить? Уже забыли о своем заказе? Письмо печатаю».
— Почему же машинки не слышно?
— Это еще зачем? Для правдоподобия? Надо бы за это брать отдельную плату. — За дверью хихикнули, и секунд пять машинка стрекотала как пулемет. Потом девушка открыла дверь и вручила Арту текст на трех страницах. Действительно, письмо было напечатано безукоризненно.
— Что-то тут не так, — сказал Арт.
— Да что вы! Синтаксис ваш собственный, сэр. А разве надо было выправить?
— Нет, я не о том. Девочка, скажи по чести, как твой сосед умудряется доверху нагрузить машину товаром из дома, который в десять раз меньше этой машины?
— Так ведь и цены заменьшены.
— Ага. Он тоже вроде тебя. Откуда вы такие?
— Он мой дядя-брат. И мы называем себя индейцами племени инномини.
— Нет такого племени, — твердо сказал Джим Бумер.
— Разве? Тогда придется придумать что-нибудь еще… Но звучит очень по-индейски, согласитесь! А какое самое лучшее индейское племя?
— Шауни, — ответил Джим Бумер.
— О’кей, тогда мы — индейцы шауни. Нам это пара пустяков.
— Идет, — сказал Бумер. — Ведь я сам шауни и всех шауни в городе знаю наперечет.
— Салют, братец! — крикнула девушка и подмигнула. — Это как в той шутке, которую я заучила, только начинается там по-другому… Видишь, какая я хитренькая: о чем ты ни спросишь, у меня уже ответ готов.
— С тебя двадцать пять центов сдачи, — сказал Арт.
— Да я знаю, — сказала девушка. — У меня из головы выскочило, что там на обратной стороне двадцатипятицентовой монетки… Заговариваю вам зубы, а сама стараюсь припомнить. Ну конечно, там такая смешная птичка сидит на вязанке хвороста. Сейчас я ее кончу. Готово. — Она вручила Арту Слику двадцатипятицентовик. — А вы, уж пожалуйста, рассказывайте, что здесь поблизости есть лапочка-машинистка, которая отлично печатает письма.
— Без пишущей машинки, — добавил Арт Слик. — Пошли, Джим.
— Люблю, целую! — крикнула им вслед девушка.
Рядом стояла маленькая убогая пивная под вывеской «КЛУБ ХЛАДНОКРОВНЫХ». Буфетчица была похожа на машинистку, как родная сестра.
— Мы бы взяли по бутылке «Будвайзера», — сказал Арт. — Но ваши запасы, я вижу, на нуле.
— А зачем запасы? — спросила девушка. — Вот ваше пиво.
Арт поверил бы, что бутылки она достала из рукава, но платье у нее было без рукавов.
Пиво оказалось холодным и вкусным.
— Вы не знаете, девушка, как это ваш сосед на углу делает товар из ничего и тут же грузит им машину.
— А вещи делаются из чего-то! — вставил Джим Бумер.
— А вот и нет! — сказала девушка. — Я учу вашего языка. Эти слова я знаю. «Из чего-то» собирают, а не делают. А он делает.
— Забавно, — удивился Слик, — на этой бутылке написано «Будвизер», а правильно — «Будвайзер».
— Ой, какая же я простофиля! Не могла вспомнить, как это пишется; на одной бутылке написала правильно, а на другой — нет. Вчера вот тоже один посетитель попросил бутылку пива «Прогресс», а я на ней написала «Прогеррс». Сбиваюсь иногда. Сейчас исправлю.
Она провела рукой по этикетке, и надпись стала верной.
— Но ведь чтобы печатать типографским способом, надо сперва сделать клише! — запротестовал Слик.
— Все проще простого, — сказала буфетчица. — Только надо быть повнимательнее. Как-то я по ошибке сделала пиво «Джэкс» в бутылке из-под «Шлица», и посетитель был недоволен. Я взяла у него эту бутылку, раз-два, поменяла вкус пива и дала ему, будто б новую. «Это у нас освещение такое, что стекло кажется коричневым», — сказала я ему. И тут сообразила, что у нас вовсе никакого освещения нет! Пришлось быстренько сделать бутылку зеленой. Еще бы мне не ошибаться, ведь я такая бестолковая.
