Сергей Панарин - ...И паровоз навстречу!
Утро было не столь трагическим, сколь предыдущее. Дубовых попрощался с «папой», оседлал каурого коня и отбыл на встречу со спящей красавицей.
Альбрехт не хотел отпускать спасителя королевства, но осознавал, что угроза вторжения отсрочена. Ядовито ухмыляясь, монарх продиктовал писарю весточку для Генриха Вальденрайхского. Пусть старый дурак исполнит обещание прислать военную помощь через две недели. Она не помешает.
Палваныч без приключений ехал по Труппенплацу. Правда, двигался медленно, снег все-таки, и был вынужден переночевать в одном из сел.
Трактирщик достал прапорщика рассказами о какой-то странной парочке – гнусном эльфе и необыкновенно красивой девушке.
– Слушай, земляк, – не выдержал Дубовых. – Если тебя так волнуют все эти проблемы, то женись и не завидуй чужому счастью. А сейчас дай мне еще эля.
Корчмарь обиженно забормотал, но зато заткнулся.
Утром прапорщик продолжил путь и к вечеру достиг пределов Драконьей долины. Выехав из снежной зимы в вечное лето, Палваныч снял теплую одежду, приторочил ее к седлу. Выбрал место для ночлега – раскидистый ясень.
Удача сопутствовала прапорщику и здесь. Никто не потревожил его сна. Протопали мимо великаны, да пролетел одинокий птицеящер. Но Дубовых даже не проснулся.
В самой долине Палваныч попал под защиту драконов. Король Шуппентайль [40] прислал молодого трехголового змея. Он и сопроводил прапорщика до самого водопада, за которым скрывался вход в подземелье Страхенцвергов.
Человек и рептилия неплохо поладили. Они проболтали всю дорогу. Дракон предложил услуги в качестве летательного средства, но Дубовых отказался. Не доверял он ни чертям, ни огромным змеям. Да и проклятая воздушная болезнь… Отлично переночевав возле бдящего стража, Палваныч прибыл к обиталищу гномов чуть раньше полудня следующего дня.
Россиянин так и не узнал, что дракон был прикреплен к нему для защиты жителей долины от силача Пауля, а не наоборот.
Дубовых видел, как дракончик облизывался на коня. Будучи уверенным в успехе своей целовальной миссии, Палваныч перед расставанием подарил каурого ящеру.
– Спасибо за компанию, зеленый, – сказал прапорщик, держа жеребца за повод. – Вот тебе сувенир на память.
Змей оценил великодушие Повелителя Тьмы и стрескал коня прямо на глазах у дарителя. Три зубастые пасти мгновенно разорвали беднягу, тот даже испугаться не успел. Куски были мигом проглочены.
– Вечно средней голове достается самое вкусное, – проворчала правая.
– Во-во, – кивнула левая, – а нам копыта жуй.
– Помолчала бы, – огрызнулась средняя. – Тебе голова досталась. Там мозг…
– Тьфу, срамота! – буркнул Палваныч, бросил наземь обрывки повода и зашагал в пещеру.
Здесь по-прежнему горели кровяно-красные светильники. «Значит, принцев не пока было», – успокоился Дубовых.
Он знал дорогу в залу, где находился хрустальный гроб. Там стоял почетный караул из семи гномов.
– Пауль! Пауль вернулся! – загалдели они.
– Отставить прения! – добродушно гаркнул прапорщик. – Во-первых, не Пауль, а принц Пауль. А во-вторых, где тут кого целовать или что там еще?..
Бородачи зачарованно замерли, наблюдая, как Палваныч склонился над бледным личиком графини Страхолюдлих и запечатлел на ее губах смачный поцелуй.
– Чпок! – звонко разлетелось под сводами сумрачной залы.
Ничего не произошло. Не дрогнули нежные веки, не поморщился аристократический нос.
– Да что ты будешь делать, – досадливо прошептал Дубовых и пнул хрустальное вместилище.
– Ну, мама, я еще немножко посплю… – капризно протянула Белоснежка.
– Хельгуша!!! – радостно заорал Палваныч.
Графиня пробудилась. Открыла глаза, еще не понимая, где она и что стряслось. Ее лицо вдруг исказила гримаса злобы, оно стало вытягиваться, обретая волчьи черты. Фигурка выгнулась дугой, пальцы вцепились в стенки гроба.
– А ну-ка, стой, раз-два! – грозно осадил прапорщик.
Наваждение развеялось, и Хельга Страхолюдлих обрела прежний вид.
– Возлюбленный мой, – томно вымолвила она, протягивая тонкую руку Паулю.
– Белоснежка с нами! Белоснежка с нами! – закричали гномы и побежали по всем ходам необъятной пещеры.
А потом Страхенцверги гуляли. Дубовых и Хельга восседали во главе стола. Пиво лилось Ниагарским водопадом, припасы съестного уничтожались ничуть не медленнее.
Прапорщик подумал: «Пора бы завязывать с пирушками». Эта мысль удивила его самого.
После многочасового застолья Палваныч остался наедине с графиней в специально отведенной почивальне.
– Хельгуленочек! Я не мастер говорить красивых слов, но бывают моменты, когда страсть застает врасплох двух взрослых людей, и они…
– Иди же ко мне, Пауль! – голосом необычайной глубины произнесла графиня, величественно распахивая объятья.
Глава 21. Малый сделал свое дело, или Инициатива наказуема
– Не гони ты так, – уговаривал Коля Лавочкин вечно молодую ведьму Грюне.
Та залихватски управляла огромным ковром.
Парень провел в воздухе четверо суток. На ночь Грюне спускала самолет на землю, специальным заклинанием сворачивала его в подобие чума. Внутри было тепло и уютно. Грелись с помощью амулета Иоганна Всезнайгеля. Коля все еще таскал вещи колдуна с собой.
– Живу, как чукча, боль свою затая… – напевал вечером Лавочкин.
Он постоянно думал об Эльзе, о том же Иоганне и Тилле, волновался за прапорщика Дубовых, но все время мысли поворачивали к нынешней спутнице.
– Николас, твои намерения настолько сильны и однозначны, что я сейчас дам тебе пощечину, – то и дело ворчала девушка.
«Триста лет еще не возраст, – вертелось в Колином мозгу. – Вон, Дункан Маклауд вообще четыре века протянул, а девку-то какую отхватил, и ничего…»
– Ох, зануда, – повторяла Грюне.
– А знаешь, что в нашем мире говорят про зануд? – спросил парень.
– Что?
– Что легче переспать с занудой, чем объяснить, почему не хочешь этого делать.
Хранительница рассмеялась.
– Знаешь, я не то чтобы не хочу, – сказала Грюне. – Просто… Как-то… Ну, лучше не надо.
– Почему не надо? – почти с детской обидой воскликнул солдат. – Объясни!
Девушка усмехнулась.
– Ваша пословица про зануд дьявольски точна, – промолвила она и буквально впилась в губы Лавочкина.
Парень словно в рай провалился. Похоже, ведьма накопила невероятный запас страсти, который как-то усилился благодаря ее магическим талантам. Коля ни о чем таком не думал, он просто растворился в поцелуе и пришел в себя лишь через несколько мгновений после того, как Грюне отстранилась.
– Что это…
Хранительница приложила палец к его губам:
– Снаружи кто-то есть. И он ищет тебя.
В ковер-чум поскреблись.
Коля принял решение:
– Кто там?
– Продрогший путник, не более того, – донесся приглушенный мягкой стенкой голос.
– Запускай, – сказал рядовой ведьме.
Та прошептала заклятье. Полог ковра отвернулся, и внутрь вполз паренек-коротышка. Лет семнадцати. С беспрестанно бегающими глазками.
– З-з-здрасьте, – произнес он, стуча зубами.
– Молчи и грейся, – велела Грюне.
Где-то спустя полчаса визитера перестало колотить. Он снял соболью шапку. Взлохматил рыжую шевелюру.
– Ведь ты Николас Могучий?
– Возможно. А ты кто?
– Меня зовут Финтефлюгель. Я сам из младших помощников Дункельонкеля. Бывший.
– Уволили по сокращению штатов, что ли? – съязвил Лавочкин.
Он был изрядно зол на незваного плюгавца. В одном мультике ворона говорила: «Ну, как всегда, на самом интересном месте!» Очень верно. Не мог он пожаловать хотя бы через часик!
Грюне перехватила Колин взгляд, понимающе улыбнулась.
– Нет, не уволили, – пролопотал Финтефлюгель. – Я сбежал.
– И сразу ко мне?
– Да. Ты – тот единственный, кого боится Вождь и Учитель.
– Сталин?!
– Не знаю никакого Сталина. Дункельонкель. Это его официальное имя.
– Фюрер унд доц, стало быть. Валяй, продолжай.
– Кстати, наше государство, которое все называют Черным королевством, на самом деле является Доцландом.
Парень припомнил надпись на ангаре секретного завода.
– Точно, страна препода. Так чего ты оттуда свалил-то? Сессию провалил?
Ни Финтефлюгель, ни Грюне не поняли студенческого юмора.
– Я вижу, я боюсь, я в ужасе, – затараторил коротышка. – Дункельонкель ведет страну к гибели. Он всех ведет к гибели. Весь мир!
Рыжеволосый вцепился в манжет рядового. Лавочкин аккуратно высвободил рукав:
– Экспрессивно, конечно, но слабо убеждает.
Гость заговорил еще громче и быстрее, надвигаясь на солдата:
