Сергей Шведов - Планета героев
– Где озеро, Никита? – строго спросила Натали, обойдя по периметру свою не такую уж обширную усадьбу.
– Там...– неопределенно махнул я рукой в пустоту.
– Где там? – не отставала от меня рассерженная Натали. (Далось ей это озеро в самом деле! Как будто нам больше нечего обсудить.)
– Озеро за изгородью...– соврал я. Ну не говорить же ей, что оно в параллельном мире. У меня ведь обязательства перед Центром. Вот если бы Натали нашла мою пропавшую стрелу, тогда я мог бы ей рассказать, что прибыл на Землю с планеты Парра. Свое слово я не могу нарушить даже ради любимой женщины.
– Ты – негодяй! – Из глаз Натали вдруг брызнули слезы.– Ты меня загипнотизировал. А я, дура, отдалась идиоту!
Наверное, это естественная реакция для девушки, пережившей первую близость с мужчиной, но ведь и я был слегка не в себе. В том смысле, что сбит с толку. Ведь соблазнял-то замужнюю женщину, а все обернулось совсем не так, как предполагалось. И я неожиданно оказался причастен к чужой семейной тайне. Пока я что-то лепетал в свое оправдание, Натали неожиданно быстро успокоилась.
– Ладно,– сказала она.– Это моя вина. Что с тебя, тронутого, взять?
Натали пошла к дому, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Зрелище, открывшееся нашим взорам, иначе как кошмарным назвать трудно.
Соловей стоял в своих роскошных сапожках на невесть откуда взявшемся столе, заставленном водкой, вином и закусками, и дирижировал хороводом ведьм, которые в голом виде верхом на метлах летали по обширному залу. К чести Свистуна надо сказать, что он был единственным одетым господином во всей компании.
Более всего меня поразил Александр Сергеевич, которого мы застали в позе, начисто опровергавшей возникшее у меня сомнение по поводу его мужской потенции. Об остальных мужчинах и женщинах, находившихся в том зале, и вовсе не хочется упоминать, ибо расхожее мнение, что бумага все терпит, в данном случае совершенно не уместно. Словом, мы с Натали увидели шабаш во всей его неприглядности. Торжество нечистой силы, способной увлечь в срамные игры даже добродетельных людей. К числу которых, вероятно, принадлежало большинство гостей Александра Сергеевича.
Надо признать, что в случившемся была изрядная доля моей вины. Ибо именно я привел в дом Великого Поэта нечистую силу, от которой трудно, конечно, ждать иного поведения.
Я думал, что Натали упадет в обморок при виде столь отвратительного зрелища, а она только нахмурилась и выдала из прелестных уст такую замысловато-неприличную фразу, что я не берусь привести ее здесь полностью – во избежание обвинений в клевете на чистейшее создание. Примерно вроде того, что «перепились все, как свиньи». Должен, однако, отметить, что далеко не все в ее оценке было правдой. Поскольку трезвостью в беснующемся зале отличались как раз поросята, сновавшие меж голых человеческих тел и невесть откуда взявшиеся.
Увидев меня, Соловей почти мгновенно отдал приказ ведьмам утихомириться, и те благополучно приземлились прямо на плечи поджидавших их внизу мужчин.
– Они летали? – спросила меня Натали.
– Не заметил,– соврал я.– Иллюзия, скорее всего. Степан Степанович умеет морочить людям голову.
Натали ничего больше не сказала, круто развернулась на каблуках и покинула дворец, где кутеж нечистой силы опять достиг потолка. Взывать к Соловью было бесполезно. Оставалось только надеяться, что с первыми лучами солнца шабаш ведьм утихнет сам собой.
У Натали была машина. Нельзя сказать, что она пригласила меня в салон, но и не стала возражать, когда я сел рядом. Между прочим, вела она свою тележку так, что я сразу усомнился в знании ею дорожных правил, о которых мне рассказывал Василий.
– А куда мы едем? – спросил я, чтобы хоть как-то оживить гнетущую атмосферу.
– К тебе,– ответила с усмешкой Натали.– По-моему, я теперь твоя любовница? Или это тоже иллюзия?
Врать я не стал. Какие тут могут быть иллюзии? Все произошло самым натуральным образом – даже без применения магии. Я только одного не мог понять: почему Натали на меня обиделась? Да что там – рассердилась! Во всяком случае, смотрела она на меня если не с ненавистью, то и далеко не с любовью. А ведь мне казалось, что я ей нравлюсь. Мы так хорошо танцевали!
– Извини.– Натали вновь перевела глаза на дорогу.– Просто эти скоты меня рассердили.
В принципе я ее понимал. Возможно, на нее подействовал вид черезмерно увлекшегося Александра Сергеевича, который как-никак доводился ей мужем. Во всяком случае, числился им. И вдруг – две голые девицы!.. Конечно, я мог бы утешить Натали, сказав, что дело в нечистой силе, а вовсе не в Пушкине, что Великий Поэт всего лишь жертва обстоятельств... К сожалению, Инструкция наглухо запечатала мне рот... К тому же Натали все равно бы не поверила. Ну не верят земляне в нечистую силу – что тут поделаешь? И даже летающие вокруг люстры ведьмы поколебать их неверие не могут.
– Я переоденусь,– сказала Натали, покидая машину.– Никуда не отлучайся.
Отсутствовала она не более десяти минут. Свое великолепное белое платье Натали оставила дома и теперь щеголяла в дурацких штанах-джинсах и в голубой кофточке, которые ей, безусловно, шли, но все-таки слегка разрушали тот образ хрупкой и нежной женщины, который я себе создал. Натали бросила небольшую, но довольно увесистую сумку на заднее сиденье и уселась за руль. Волосы она закрутила пучком на затылке, и поэтому лицо ее казалось сосредоточенным, а не нежно-мечтательным, как обычно.
– Тебе сколько лет, Натали?
– Девятнадцать. Еще какие-нибудь подробности моей биографии тебя интересуют?
– Скорее да, чем нет, но время терпит.
Ответ мой был уклончивым, но я не собирался форсировать события. Кроме того, мне здорово хотелось спать, и Натали мое желание разделяла:
– Ты действительно учился в Швейцарии, Никита?
– У далай-ламы,– подтвердил я.
Если вы думаете, что, придя в квартиру, мы вот так сразу завалились спать, то здорово ошибаетесь. Я уже не боялся обидеть Великого Поэта, а Натали, видимо, решила, что отныне верность мужу не является ее добродетелью. Я, конечно, уснул, но спал недолго, а когда осторожно приоткрыл глаза, то моему взору открылась довольно любопытная картина. Одетая Натали рылась в бумагах Аббудалы Каха, а рядом мерцал экран компьютера, который активизировался, надо полагать, не сам по себе. Я хотел было приподняться, чтобы лучше видеть, но тут выяснилась одна интересная подробность, весьма меня позабавившая. Мои руки были скованы браслетами, а ноги связаны шнуром от оконной портьеры. Натали подняла голову и навела на меня пистолет. Кажется, именно так называется игрушка, плюющая свинцовыми, а при необходимости и серебряными пулями.
– Я хочу знать, кто ты такой? – Темные, почти черные глаза смотрели на меня строго, и в них была решимость, не предвещавшая мне ничего хорошего.
– Я человек.
– Ты не псих,– процедила она сквозь зубы.– Я тебя сразу раскусила.
– Это правда. Я абсолютно нормальный – просто мне не везет на любимых женщин. Твоя предшественница, например, обернулась горгоной Медузой.
Сказал я, между прочим, чистую правду, но, увы, не всякая правда приятна уху женщины. Натали выстрелила.
– Это предупреждение,– пояснила моя любимая.– На случай, если ты вздумаешь еще пошутить. Кто тебя прислал?
Мне вдруг пришло в голову, что в данной забавной ситуации можно совершенно спокойно говорить правду, ибо моя правда для Натали более невероятна, чем самая изощренная ложь. Я последовал примеру брата Вика, который никогда не кривит душой и всегда оказывается в выигрыше – особенно в глазах любящей женщины.
– Я – резидент паррийской разведки принц Ник Арамийский. Прислан сюда Высшим Советом Светлого круга для противодействия проискам темных сил.
– Я тебя убью, скотина! – всхлипнула Натали.– Ты меня доведешь, психопат несчастный!
– А гуманно ли убивать идиота?
Она выстрелила еще раз, но без особого для меня ущерба – если не считать за таковой посыпавшуюся сверху штукатурку.
– Третью пулю вгоню тебе прямо в лоб, понял, придурок? – Плакать она перестала и теперь смотрела на меня холодными, злыми глазами.
– А зачем?
– Затем, что ты сейчас поедешь со мной. Ноги я тебе развяжу, но при первой же попытке к бегству убью.
– А на кого ты работаешь?
– Не твое собачье дело, идиот. Вставай.
– А что, ты так и поведешь меня по улицам голым?
Надо сказать, что одеваться в наручниках довольно затруднительно. Если штаны с помощью все той же Натали натянуть удалось, то с рубахой возникли неразрешимые проблемы. Я забавлялся, а Натали была вне себя от ярости и обвиняла меня во всех смертных грехах. Видите ли, я разбил ее жизнь. За это меня следовало бы колесовать, четвертовать, повесить, расстрелять и даже кастрировать!.. Последнее было чересчур, и я не постеснялся сказать об этом Натали. За что в очередной раз удостоился имени психа и обруган был жутчайшими словами. Мату нас в Школе тоже учили, но я никак не предполагал, что на Земле им владеют не только мужчины, но и женщины. Владеют виртуозно. От жены Великого Поэта менее всего этого ожидал.
