Виктор Гвор - Улыбка Бога
- Ух, так твою через разэтак! - подытожил осмотр Лёнька. - Я что, с трактором подрался?
- Нет, со мной, - ответил добровольный врач-похметолог. - Я совсем не трактор, и даже не похож.
Зоммерфельд, наконец, заметил огромную волосатую фигуру, на корточках сидящую напротив.
- Ну и рожа у тебя, Шарапов! - на автомате выдал Лёнька. - Или ты мне грезишься спьяну?
- А что, бывает? - поинтересовалась образина. - В смысле, галлюцинации?
- Хрен его знает, - равнодушно пожал плечами Зоммерфельд и скривился от боли, вспыхнувшей в многострадальной голове. - Раньше так не получалось. Кружки перепутал... Эй, а почему ты живой, если я с тобой дрался?
- Надо же, - хмыкнул собеседник, - я тебе собирался задать тот же самый вопрос.
- Охренеть! - уверенно сказал Зоммерфельд. - Крепок ты, зверюга! А ты точно не глюк? А то я столько никогда не пил. Без понятия, как 'белочка' приходит. Кто чертей ловит, кто пушистую на плече видит.
И подкрепил своё утверждение, неожиданной многоэтажной тирадой на тему интимных отношений ближайших родственников Димыча с самыми разными животными. Ну и Димыча самого помянул злым громким словом...
- Да, нажрался ты классно, - подключилась вторая обезьяна, чуток поменьше и, на вид, женского пола. - Аж завидно немножко!
Не, точно, глюки! Оно, конечно, на 'Груше' кого только не встретишь, но уж больно велики ряженые. В костюме так не сыграешь.
- Пардон, мадам, - оклемавшийся Лёнька решил поддержать игру и попытался изобразить смущение.
- Ничего, ничего... - обрадовала девушка, окончанием фразы продемонстрировала Зоммерфельду, насколько убог его матерный словарный запас и закончила спич единственным цензурным словом. - Вот!
Пока дама изощрялась в ругательствах, в Лёнькиной памяти начали понемногу всплывать обрывки воспоминаний. Лучше бы не всплывали! Но ведь проснулся не в 'обезьяннике', хотя обезьяны есть под боком, на природе проснулся, на мягкой травке. Может, приснилось? Если нет...
- Лю-юди! - страдальчески взвыл он. - Что вчера было? Чего я натворил? Хоть не убил никого? - выдал Лёнька, наконец, главный вопрос, мучавший его с момента первых признаков просветления.
Ответ прозвучал откуда-то сбоку. С жутким выговором, словно человек рассказывал еврейский анекдот:
- Я Вам таки не скажу за вчера, но я без второго слова проинформирую за сегодня. Ви таки сэкономили нам немного работы. На восемь жмуриков и недобитого фельдфебеля.
Лёнька удивленно уставился на говорящего.
- Яшка-Цыган!..
- Таки да! Я рад, шо в будущем известно за моё имя...
Зоммерфельд обвел ошалелым взглядом поляну, машинально отметив присутствие не то казаха, не то узбека с луком за спиной... И спокойно завалился на правый бок, подложив под голову кулак. Восемь трупов, а его никто не вяжет. Две большие говорящие обезьяны и Яшка-Цыган. Киргиз с луком. Самый настоящий глюк. Надо поспать, и всё пройдет. После следующего просыпания это окажутся Вовка Дробышев и ребята с 'Летучего Голландца'. Спать!!! Перегруженный мозг принял команду с удовольствием, напоследок заставив губы выплюнуть:
- Женская группа ОМОНа
- В сером зимою и летом.
- Спрячь свое сердце под сереньким фоном,
- Выкраду с бронежилетом
***
Следующее пробуждение было не лучше. То есть, лучше, конечно. Голова болеть совсем перестала, только надсадно ныл синяк на груди, да и тот терпимо. Но ни знаменитый киногерой, ни странные звери не исчезли. Гастарбайтер с луком тоже. Кроме того, на полянке присутствовал какой-то искалеченный урод в окровавленной фашистской форме. Цыган и узбек тоже были в форме, но в советской, такой, как в кино.
Лёнька протер глаза, попробовал себя ущипнуть и жалобно спросил пересохшими губами:
- Ребята, вы настоящие?
- Ага, настоящие, - ответил большой обезьян. И подал ведро с водой. Лёнька радостно забулькал. - Кстати, меня зовут Грым. Или Костя, как больше нравится. И мы не обезьяны, а йети. А то Светка уже обижается. Обещала тебе голову открутить, если еще раз обзовешься.
- Понял, что нифига не понял, - обреченно вздохнул Зоммерфельд, с трудом отрываясь от спасительного ведра. - Йети Костя и Света. Цыган Яшка. А мусульманина как зовут?
- Шамси, уважаемый, как и всех первенцев в нашем роду, - ответил таджик, - и я не мусульманин. Аллах Милостивый сделал меня атеистом.
- Ага, понял. А я Лёнька. Леонид Зоммерфельд. Из Тулы. Вы мне объясните...
Костя и Яшка обалдело вытаращили глаза.
- Как тебя зовут? - спросил Грым. - Полностью только. Без отчества.
- Леонид Зоммерфельд... - повторил Лёнька.
Йети зашелся в душераздирающем хохоте.
- Немец? - с трудом выдавил он сквозь смех.
- Ну да, - подтвердил Лёнька, - а что?
- Сколько ты выпил? Вчера, в смысле, немец наш ненаглядный?
Лёнька честно попытался сосчитать, мучительно припоминая детали вчерашнего вечера...
- Пятьдесят, еще триста, еще пять глотков... Или шесть... И до этого...
- Водки? - спросила Светка, заранее догадываясь об ответе.
- Спиртяги. Чистой. Под гидроколбасу...
- Яша, ты говорил за смертельные дозы? - опять заржал Грым. - И что немец какой сыграл бы жмура от третьей части? А, мол, только русскому человеку - хоть бы хны?
- Таки да... - развел руками цыган. - И был категоричски правый за этот вопрос!
- А наш друг - немец! Сам же признался.
- Костя, - оправился от изумления Яшка, - не делайте мне смешно! Ви же слышали, шо Леонид из Тулы! Это же очевидно! Он - русский немец! Ви можете сказать худого слова за родину самоваров, пряников и чудо-пистолета 'Тульский-Токарев'? Таки сначала русский, а уже потом немец! Где Ви видели немца, шобы так красиво и убийственно махал березой? И если Ви мне не верите, давайте вольем в фельдфебеля флягу шнапса, шобы Ви смотрели своими глазами за его безвременную нравоучительную кончину!
Йети, наконец, просмеялся, и с трудом сел обратно.
- Леня, какой сейчас год?
- Блин, странные Вы, ребята! Две тысячи седьмой!
- Знаешь, Яш, ты прав... - задумчиво начал рассуждать Костя. - Нажраться до состояния нестояния, провалиться во времени, сходу положить девять гитлеровцев, подраться с йети, а потом заснуть прямо посреди драки может только русский. Хоть он сто раз немец. Не удивлюсь, если он, как протрезвеет, обратно в две тысячи седьмой скаканет.
Костя замолчал и очень серьезно посмотрел на Лёньку.
- Слушай, парень, ты сейчас постарайся просто поверить...
***
Лёнька молчал. Потом подобрал флягу, надолго приложился, обвел взглядом всех присутствующих, усмехнулся, заметив Яшкину руку, лежащую на рукояти кнута и спросил:
- Еще и однофамилец. Фрицевский унтер. И что я должен сделать, чтобы вы мне поверили?
Никто не ответил. Рыжий вздохнул:
- Немцы убитые - не доказательство. Пьяный был. Слова - только слова. У меня дед - Герой Советского Союза. Только как это проверишь... Да и фамилия другая. Штейн...
- А звали как?
- Антон. Классный старикан...
- Антон Штейн? - удивился Грым. - Из-под Саратова родом?
- Ну да. Гнаденфлюр.
- Старикан?! Он же погиб! В сорок третьем, под Курском! Танк сжег, и сам...!
- Кто погиб? Дед?! Да он и сейчас живехонек! Какие фашисты под Курском?!
Лёнька еще раз приложился к фляге. И исчез.
- Костя, Ви таки пророк! Только шобы перенестись, ему надо не протрезветь, а таки выпить.
- Надеюсь к себе перекинуло, а не к динозаврам, - рассеянно заметил Грым. - Яшка, ты не понял главного! Тошка Штейн остался жив. Немцы до Курска не дошли. История изменилась, понимаешь?! Не зря мы корячимся!
- Таки разве кто сомневался? - усмехнулся Яшка. - Или Ви собирались до заслуженного отдыха?
8 июля 2007 года. Самарская область
Поляна вдруг исчезла вместе с невероятной компанией. Вокруг шумел Грушинский фестиваль. Хаотично перемещались толпы слегка неодетого по поводу жары народа. Пьяного и трезвого, с гитарами и без. В живописном беспорядке стояли палатки, занимая любые, даже самые маленькие кусочки ровной местности. С ближней сцены доносился хриплый голос Леши Тараканова:
- Крест и с бриллиантом печатка,
- Цепь, в полруки толщиною.
- В землю зарой свой коттедж на участке,
- Выкраду вместе с землею.
Лёнька огляделся, пытаясь сориентироваться. Ага, почти у самого лагеря. Ну и потопали. Пригрезится же такое!
- Лёнчик!
Вовка Дробышев бежал к нему через луг, радостно размахивая руками.
- Лёнчик! Ты куда пропал! Мы тебя весь день ищем! Девчонок твоих тормознули. Они говорят: 'Пошел в сортир и не вернулся'. Ты где был? Лёнчик!
- У подруги был. Получилось так.
- Ух ты! - Вовка уставился на грудь друга. - Кто это тебе так перепаял?
- Упал на пенек. Пошли в лагерь.
И Лёнька двинулся следом за Дробышевым. Немецкая фляга с выбитым орлом, ухватившим цепкими когтями свастику, жгла руку. Можно объяснить всё. И почти суточное отсутствие, и синяк на груди. И даже флягу. И несколько рыжих шерстинок на джинсах. Всё можно объяснить. Только почему-то совершенно не хочется. Зато очень хочется по возвращению съездить к деду...
![Виктор Гвор - Улыбка Бога [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
