Терри Пратчетт - Движущиеся картинки
— Этой ночью ты туда вернулась.
— Пес все рассказал? — поинтересовалась она убитым голосом.
— Ну да. Прости, что так вышло.
— Теперь это творится каждую ночь! — простонала Джинджер. — Потому что, даже если я добираюсь обратно до кровати, у меня наутро все простыни в песке и ногти на руках обломаны! Значит, я хожу туда каждую ночь, и сама не знаю, зачем!
— Ты пытаешься открыть дверь, — сказал Виктор. — Там, на холме, где в земле образовался разлом, есть большая старинная дверь…
— Знаю, знаю, но зачем я это делаю?!
— У меня есть кое-какие соображения, — осторожно проговорил Виктор.
— Говори!
— Гм-м… Сначала скажи, ты слышала о таком понятии — «гениус лоци»?
— Нет. — Она нахмурила лоб. — Что-то умное, да?
— Это что-то вроде духа какого-либо места. И этот дух может оказаться достаточно сильным. То есть ему можно придать силу. Через поклонение, например, любовь или через ненависть.
И мне сдается, что этот дух места способен зазывать к себе людей. И не только. Животных тоже. Потом не забудь — Голывуд ведь место особенное, правда? Тут народ ведет себя совсем не так, как повсюду. Во всем остальном мире для людей имеют значение боги, деньги, скот, урожай… А здесь имеет значение только то, имеешь ли ты какое-то значение.
К этому моменту он уже целиком завладел ее вниманием.
— Продолжай, продолжай, — подбодрила она его. — Пока ничего особо страшного я не услышала.
— Приготовься, скоро услышишь.
— О.
Виктор сглотнул. Мозг его кипел, как бульон. Полузабытые сведения вдруг всплывали из небытия заманчивыми миражами и тут же вновь исчезали из виду. Седые сморщенные наставники в обветшавших помещениях с высокими потолками вбивали в него скучнейшие, ненужные знания, которые сейчас вдруг стали позарез нужны, и он уже готов был закинуть мыслительный невод в эти пучины…
— Мне ка… — просипел он. Ему пришлось откашляться. — Мне кажется, что все не так просто. Эта штука… она не отсюда, понимаешь. Она хочет себя показать. Иногда говорят: «Время идеи пришло». Слышала об этом?
— Слышала.
— Такие идеи как бы ручные, несамостоятельные. Но есть и другие идеи. Они обладают такой мощью, что не могут дожидаться времени своего рождения. Идеи дикой среды. Беглые, сорняковые идеи. И весь ужас в том, что всякий раз с их появлением образуется такая пробоина…
Краем глаза он посмотрел на ее вежливо-бесстрастное лицо. Аналогии пучились и лопались, как всплывающие на поверхность гренки. Представь себе, что все существовавшие когда-либо миры в каком-то смысле пребывают в сжатии, подобно… бутерброду… карточной колоде… книге… сложенному бумажному листу. И есть вероятность, что при определенном стечении обстоятельств можно пройти насквозь, вместо того чтобы двигаться в обход. Если открыть такой ход между мирами, последствия могут быть просто чудовищными, как, например…
Как, например…
Как, например…
Как, например, что?!
Всплывший на поверхность образ поразил своей неожиданностью — такое же неприятное потрясение вы испытываете, когда вдруг обнаруживаете, что котлета, которую вы едите, вдруг зашевелилась и выпустила щупальце.
— Не исключено, что через этот ход пытается пробраться нечто совсем особенное, — осторожно произнес он. — Видишь ли, где-то… ух!… где-то, в промежутке между где-то существует нигде, и населяют его твари, которых я лично не взялся бы тебе описывать.
— Спасибо, ты уже их описал, — нервно процедила Джинджер.
— И при этом, э-э, и при этом они, как правило, с большой охотой внедряются в реальные миры. Наверное, именно они тем или иным образом вступают с тобой в контакт в то время, когда твой мозг отключен…
Виктор замолчал. Трудно говорить, когда видишь такое выражение на лице собеседника.
— Впрочем, я запросто могу заблуждаться, — поспешно добавил он.
— Ты не должен допускать меня к этой двери, — пробормотала она. — Представь, что я — одна из Них.
— Ну, это вряд ли! — вальяжно махнув рукой, ответил Виктор. — Начнем с того, что ты сильно уступаешь им в количестве конечностей.
— Я даже разбрасывала по полу кнопки — надеялась, что, может, так сумею проснуться.
— Хорошенькое дельце! Ну и как, получилось?
— Нет. Наутро они все лежали в своей коробочке. Не иначе, я их потом подобрала.
Виктор оттопырил губу:
— А вот это уже доброе предзнаменование.
— Почему?
— Если бы тебе посылали зов разные, гхм, разные мерзостные твари, их бы, наверное, не очень беспокоило, каким образом ты до них доберешься.
— Э-э…
— А сама ты, стало быть, понятия не имеешь, почему это происходит?
— Нет конечно! Но я все время вижу один и тот же сон. — Тут Джинджер сузила глазки. — Эй, слушай, а откуда тебе столько известно?
— Я… мне… мне рассказал об этом один волшебник… давно уже, — пробормотал Виктор.
— А сам ты случаем не волшебник?
— Я?! Ни в коем случае. Голывуд с магией не имеет ничего общего. Так что у тебя за сон?
— Ой, там столько всего намешано, по-моему, полная бессмыслица. С другой стороны, я его видела, еще когда была маленькой девочкой. Все начинается с горы… Только это не совсем обычная гора, потому что…
Глыба Детрита закрыла небо над их головами.
— Молодой хозяин говорит, пора начинать вторую часть, — пророкотал он.
— Ты можешь сегодня вечером зайти ко мне домой? — прошипела Джинджер. — Ну пожалуйста. Разбудишь меня, если я опять вздумаю прогуляться.
— Да, м-м, пожалуй, но твоя хозяйка… — подыскивал слова Виктор.
— Ой, госпожа Космопилит — женщина с очень широкими взглядами.
— Это в каком смысле?
— Она просто сочтет, что мы с тобой занимаемся любовью.
— А! — невыразительно отозвался Виктор. — Тогда, как я понимаю, все в порядке.
— Молодому хозяину не нравится, когда его заставляют ждать, — встрял Детрит.
— Да заткнись ты… — рявкнула Джинджер. Она поднялась, отряхнула пыль с подола платья. Детрит даже сморгнул. Не так часто он выслушивал от людей просьбы заткнуться. На его физиономии пролегла пара разломов. Детрит решил предпринять еще одну попытку, на сей раз целью стал Виктор.
— Молодому хозяину не нравится…
— Слушай, отлезь, а? — процедил Виктор и, поднявшись, побрел следом за Джинджер.
Оставшись один, Детрит мучительно щурил глаза и пытался думать.
Спору нет, время от времени ему приходилось слышать от людей и «заткнись», и даже «отлезь», но произносилось это срывающимся от наглости голосом. Естественно, он отвечал: «Хе-хе» — и бил их по голове. Однако ни разу с ним не обходились так, словно никто и ничто не заставит их поверить, будто этакую тварь, как Детрит, имеет смысл удостаивать какого бы то ни было внимания. Исполинские плечи тролля как-то сникли. Наверняка это все влияние Рубины — эта троллиха не доведет его до добра.
Солл стоял над художником, выводящим на карточках буквы. Заметив появление Виктора и Джинджер, он поднял голову.
— Отлично, — сказал он. — Так, все по местам. Переходим сразу к сцене на балу.
Солл, похоже, был весьма доволен собой.
— С репликами разобрались? — осведомился Виктор.
— Со всеми до единой, — с нескрываемой гордостью ответил Солл. Он мельком взглянул на солнце. — Мы и так потеряли уйму времени, давайте приниматься за дело.
— Ни за что не поверю, что тебе удалось уломать С.Р.Б.Н., — сказал Виктор.
— У него просто не осталось доводов. Сейчас, наверное, сидит в своей конторе и дуется, — надменно проговорил Солл. — Ну, довольно разговоров, всем приготовиться…
Специалист по оформлению карточек подергал его за рукав.
— Я тут все думаю, господин Солл, теперь, когда мы разобрались с ребрышками, что должен говорить Виктор в той большой сцене, которую мы сейчас…
— Слушай, не лезь ко мне сейчас!
— Хотя бы примерно…
Солл решительно отцепил руку художника от своего рукава.
— Если честно… — сказал он. — Мне на это плевать.
И невозмутимо зашагал в направлении площадки.
Художник остался один. Он взял кисть. Губы его медленно шевелились, образуя слова, которые вот-вот родятся.
— М-мм!… Славно придумано, — наконец произнес он.
Банана Б'Ранн, самый искусный ловец зверей на всем протяжении бескрайних желтых равнин Клатча, затаил дыхание и осторожно отвел руки. По крыше его хижины отбивали дробь дождевые капли.
Вот так. Теперь все.
Раньше ничего подобного ему делать не приходилось, но он точно знал, что все сделал правильно.
В свое время в его капканы попадало всякое зверье — от зебры до тарги — и до чего он докатился? Просто вчера, отвозя тюки со шкурами в Н'Кауф, он услышал, как один торговец заявил, что, если, мол, кому-то удастся создать лучшую мышеловку, чем эта, у этого человека отбоя от клиентов не будет.
