Андрей Жвалевский - Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 1–4
Единственный вопрос, который задал усталый Лужж: «А почему не сюрсор?».
– Ну вы скажете тоже! – возмутился Мордевольт. – Сюрсор! Разве хорошую вещь сюрсором назовут?
– Я это и имел в виду, – сказал Лужж, но требуемое заклинание Все-под-контролем в мордевольтову систему все же внедрил.
Перед завтраком важный, как рождественский гусь, Мордевольт разъяснил особенности сюрсова ученикам, и те с энтузиазмом принялись сюрсоревноваться. Еще бы, впервые за 140 лет три факультета получили шанс стать чемпионом. А один – не стать.
Возле столовой появилось огромное табло «Экран сюрреалистического соревнования», сияющее всеми девятью цветами радуги[147]. Золотые переливы отличников горели яркими путеводными звездами. Неровная рябь средних отметок нервной судорогой прокатывалась по основной серой массе студентов. Черные кляксы хулиганов и бездельников тянули показатели вниз, издавая неприятные чмокающие звуки. Оливье Форест в графе «Орлодерр» метался из стороны в сторону, пытаясь замызгать поля, отведенные факультетам-соперникам.
Издалека каждый из четырех столбцов, обозначающий Орлодерр, Гдетотаммер, Слезайблинн и лидирующий благодаря малому количеству штрафов Чертекак, казался моделью атмосферы в разрезе: чем ниже, тем гуще сумерки неуспеваемости.
…и когда их взгляды, наполненные тем, о чем знали все, встретились, Сен понял, что Мерги испытывает те же чувства, что и он. Лицо девочки вызывало мысли о несварении желудка.
– Тоска! – сказала Мергиона. – Куда ни сунься – сплошное сюрсоревнование. В коридорах, в спальнях, в столовой… Даже в туалете!
– Да ты что?
– А что я? Я ничего! А вот дура Дороти из Слезайблинна заявила, что «использование косметики студентками младших курсов должно вызывать санкции со стороны администрации школы».
Передразнивая Дороти, Мергиона состроила такую кислую мину, что Сен почувствовал изжогу. В столбце Орлодерра появилась свежая бурая надпись «Минус два балла Мергионе Пейджер за вызывающий внешний вид».
Аесли поморщился.
– Разве Мордевольт не понимает, что конкуренция между студентами малоэффективна? Гораздо лучше, если бы они не соревновались, а сотрудничали. В трудах Нобелевского лауреата…
– Идиотизм! – отрезала Мерги.
– Абсолютный идиотизм! – поддержала ее проходившая мимо МакКанарейкл.
«Это они про сюрсоревнование», – решил Сен и продолжил:
– Согласен, надо этот идиотизм прекратить.
– Для начала, – сосредоточенно сказала Пейджер, – раздолбаем экран.
– Временные меры, – остановил ее Аесли. – Будем действовать более тонко.
Теперь он знал, как проведет остаток дня. Сен посмотрел на Мерги, и их взгляды снова встретились. Взгляды, которые могли сказать больше, чем слова, если бы у взглядов были губы…[148]
Распрощавшись с Мергионой (при этом их взгляды снова… все, все, больше не будем), Аесли заперся в спальне с «Методическими указаниями по организации сюрсов». Этот многодневный труд профессора Мордевольта он нашел в мусорном ведре возле двери профессора МакКанарейкл.
Сен погрузился в размышления, которые плавно перешли в расчеты, потом в аргументы, потом в логические обоснования…
Мергиона поступила проще: она заглушала неприятные мысли об отчислении, отрабатывая смертельные удары на лабораторном зомби.
3 июня 2003 года
12 дней до экзамена
Ректор Школы волшебства сегодня был не в себе.
Оставив тело в кабинете, он три часа бродил по Астралу, пытаясь собраться с мыслями в одной точке. Мысли Югоруса – здесь они выглядели разноцветными надувными шариками разной формы – вели себя бестолково: то разлетались в разные стороны, то сбивались в кучу, так что Лужж не мог в них разобраться. Время от времени мысли сталкивались, отчего мысль послабее гулко лопалась.
Основная мысль – вернее, идея – в форме большой и доброй Трубы Мордевольта преследовала ректора по всему Астралу, но Лужж только отмахивался, по опыту убедившись в ее полной безнадежности. Других способов оставить в Первертсе Сена, Мерги и Дуба он так и не нашел. Вернувшись в себя, Лужж некоторое время посидел в задумчивости, а затем обнаружил, что его физическое тело уже в третий раз повторяет:
– Это очень интересно, я рассмотрю ваше предложение в ближайшее время.
– Да что ж это такое?! – сердито возражал собеседник. – Какое еще ближайшее? Всего делов-то: бумажку подмахнуть!
– Это очень интересно, – в четвертый раз завело свою шарманку тело, но тут Югорус собрался с духом и выключил автоответчик[149].
И очень вовремя. Собеседником его оказался майор Клинч в состоянии, близком к боевому. Он вообще стал каким-то нервным после истории с Открытым уроком, и поэтому Лужж успокаивающе забормотал:
– Все нормально, это я так, задумался. Так в чем дело?
– Так я и говорю! Давайте я Дубля к себе учеником возьму. Он парень башковитый, руки на месте, работу любит. И она его. Любовь у них.
Ректор прикинул по памяти башковитость Дуба, потрогал пальцем свой аристократический тонкий череп и согласился:
– Это очень интересно… Спокойнее, Мистер, я в том смысле, что да. Я согласен. Что там подписать?
После ухода Клинча Лужж задумался, а не пристроить ли ему таким образом и Сена с Мергионой. «А что? Сена взять помощником библиотекаря, Мергиону – санитаркой к мадам Камфри. Очень даже неплохо… Какой кошмар!»
От кошмара ректора отвлек учтивый, но суровый стук в дверь. Не успел Югорус ответить, как дверь распахнулась, открытая мускулистой Черной Рукой, за которой показался и ее хозяин Уинстон Мордевольт.
– Надо вот что, – начал он, пропустив приветствие, ответное приветствие, вопросы о здоровье, погоде и видах на урожай, – надо еще более улучшить систему подсчета баллов сюрсов. Необходимо учитывать следующие параметры…
– Уинстон, – вздохнул Лужж, – а вы не могли сразу все предусмотреть? У вас каждый день какие-то новые идеи!
– Это не мои идеи. Это идеи Сена Аесли. Вчера вечером он предложил ряд существенных улучшений системы подсчета. Я не смог ему отказать, значит, теперь не сможете мне отказать вы. Теперь в сюрсов будут учитываться такие факторы, как…
– Ладно-ладно, – замахал руками ректор, – я уже согласен. Кстати, о Сене. И о Мергионе. Нет ли у вас каких-нибудь идей по их поводу? Очень не хочется их отчислять.
Мордевольт поскреб тщательно выбритый подбородок. «Если я сейчас заговорю об… этой штуке, – безнадежно подумал Югорус, – обязательно кто-нибудь ввалится и перебьет на полуслове. Может, Уинстон сам поймет, что Тру…»
– Нет, – решительно сказал Уинстон, – я думаю, вмешиваться не стоит. Эти дети сами что-нибудь придумают. Или не придумают, а сразу сделают. Значит я могу внести изменения в систему подсчета баллов? Тогда вы должны подписать мою докладную записку!
– Это очень интересно, – ответил Лужж, – я рассмотрю ваше предложение… И отдам этот чертов автоответчик в починку! Давайте сюда, подпишу. Отдадите секретарше, пусть она проставит входящий, исходящий и все такое прочее.
«Кстати! – вспомнил ректор. – У меня же есть секретарша! Почему она впускает ко мне всех подряд? Надо сделать ей замечание. Если бы Софья исполняла свои обязанности как положено, я смог бы спокойно поговорить с Мордевольтом».
Отдавая подписанный лист Уинстону, Югорус все-таки не выдержал и сказал:
– Мне кажется, даже эти дети не обойдутся без применения вашей Тру…
В дверь просунулась мордашка личного секретаря ректора русалки Софьи Паркер:
– Югорус, я вам не нужна? А то мне нужно срочно…
– Не нужны! – взорвался Лужж. – Так, как вы работаете – не нужны!… Да, до свидания, профессор… Почему все вваливаются ко мне без доклада?! Это кабинет ректора или проходной двор? Я же поговорить спокойно не могу с нужными людьми!
– А кто вам нужен? – спросила мисс Паркер.
– Сейчас мне нужны вы! Я хочу сделать вам замечание!
– Вы же сказали, что я вам не нужна.
– Нужны! Нет, не нужны! Нужны, но не здесь! Вы мне нужны за дверью, чтобы никого не впускать… Где профессор Мордевольт?! Он же был тут!
– Ушел, – сказала русалочка. – Его больше не впускать?
Мордевольт не ошибся. Эти дети и в самом деле пытались что-то придумать. Первый час попыток прошел в наблюдении за мордевольтовыми овцами. Электрические парнокопытные кружили по спортивной площадке, выстраиваясь в сложные фигуры. Волшебный верблюд Рыжик стоял в центре, кивая головой в такт движениям овец.
– Нет, это овцы движутся в такт его кивкам, – наконец хоть что-то придумал Гаттер. – Он их дрессирует.
– Скучает без меня, – сказала Мергиона. – Вот отчислят нас с Сеном, сяду на Рыжика и уеду. Вот тогда будете знать.
