Терри Пратчетт - Понюшка
— Точно, командор, — сказал Вилликинс. — Там, где я учился играть, единственное правило гласило следующее: «после того, как ты нанес удар… кием оппоненту по голове… нужно бежать со всех ног». Как я понял со слов ее светлости, вам понадобится моя помощь?
— Верно. Пожалуйста. Мы собираемся навестить деревню Вислокоготь. Она милях в двадцати вверх по реке.
Вилликинс кивнул:
— Точно, сэр. Когда-то было владением семейства Вислокогтей, из которых наиболее примечательным был лорд Правосудие Вислокоготь, прославившийся тем, что никогда не принимает во внимание слова о невиновности обвиняемого на том основании, что «преступники все лгуны», и который, кстати, является старшим мастером милой компании по производству веревок и канатов. Если нам повезет, мы с ним не встретимся.
— Прекрасно, Вилликинс, и по пути мы остановимся и подберем нашего доброго местного констебля, который проследит, чтобы все было законно. Я хочу в этом убедиться.
— Рад это слышать, сэр, — заявил Вилликинс, — но имейте в виду: какая разница, если шар уже в лузе?
Глава 16
Дверь открыла миссис Апшот, закричала, захлопнула дверь перед носом Сэма, потом вновь открыла дверь и извинилась за то, что ее захлопнула, после чего осторожно ее прикрыла, оставив Ваймса торчать на крыльце. Тридцать секунд спустя дверь снова открылась и в нее выглянул Фини в ночной рубашке, поспешно заправленной в штаны.
— Командор! Что-то случилось? — спросил он, тщетно пытаясь заправиться.
Ваймс быстро сжал его руки:
— Да, старший констебль Апшот. Почти случилось, но кое-что можно поправить прямо сейчас с твоей помощью. Относительно убийства, у меня есть определенные сведения, которых достаточно, чтобы призвать к ответу двух типчиков. Это твоя вотчина, поэтому, выражаясь на нашем языке, будет справедливо и юридически верно, чтобы ты помог нам с арестом.
Ваймс сделал шаг вперед, чтобы открылось лицо стоявшего за его его спиной Вилликинса, и продолжил:
— Кажется, вы знакомы с Вилликинсом, моим слугой, который любезно предложил свои услуги, чтобы править каретой и, разумеется, накрахмалить пару рубашек, если они мне вдруг потребуются.
— Угу, — пробурчал Вилликинс и подмигнул Ваймсу.
— Старший констебль Апшот, я буду очень обязан, если вы вооружитесь чем-нибудь подходящим, раз уж у ваши наручники ни к черту. О прошу прощения! Нельзя ли одолжить хотя бы кусок бечевки?
На лице Фини отразилась целая палитра эмоций: «я буду работать с самим Сэмуэлем Ваймсом, ура!», «но это серьезное дело. О, боже!», «но я стану настоящим полицейским, ура!», «но я уже положил в постель грелку. О, боже!», «с другой стороны, если все выйдет плохо, то, в конце-концов, он герцог анкский и здешний землевладелец, так что меня не в чем обвинить, ура!», «и если я сумею себя проявить, то смогу получить работу в городе, так что можно будет переселить маму в более подходящий дом, где не придется наблюдать войну тараканов и мышей, ура!»[40]
Для Ваймса было настоящим наслаждением наблюдать за сменой выражений на лице Фини в свете свечей, тем более, что тот при этом шевелил губами. Наконец Сэм сказал:
— Я уверен, констебль, что твоя помощь в этом деле очень поможет твоей дальнейшей карьере.
Последнее заявление вызвало вмешательство миссис Апшот, наблюдавшей за происходящим из-за плеча сына. Исполненная гордости за сына, она сказала:
— Слушай его милость, Фини! Я тебе всегда говорила, что ты можешь выбиться в люди! Хватит спорить. Отправляйся на работу, сынок!
Материнский совет сопровождался столь частыми кивками головы, чему могла позавидовать любая швейная машинка. «Хвала богам, что матери всегда остаются матерями», — подумал Ваймс, глядя как Фини забирается в карету в обнимку с бутылкой горячего чая, куском яблочного пирога и парой чистых подштанников.
Когда колеса покатились, и Фини перестал махать маме из окна, Ваймс, аккуратно балансируя на покачивающемся сидении, зажег спиртовую лампу. Это был единственный источник света в карете. Сэм откинулся на сидение и сказал:
— Парень, я буду тебе признателен, если ты найдешь время и запишешь в своем блокноте все, что я скажу, начиная с этого момента. Это может очень нам помочь. — Фини отдал честь, и Ваймс продолжил: —, Мистер Фини, а когда мы вчера обнаружили тело мертвой гоблинской девушки, ты вел записи?
— Да, сэр! — Фини снова отдал честь. — Мой дедуля говорил: «всегда все записывай в свой блокнот!»
Они дружно подпрыгнули на сидении, когда карета наехала на кочку, и Ваймс тихо спросил:
— А он, случайно, не советовал тебе оставлять пропуски в пару чистых листочков?
— Нет, сэр! А следует?
Они вновь подпрыгнули на сидении, и Ваймс ответил:
— Говоря прямо, парень, ответ отрицательный, особенно, когда работаешь со мной. А теперь, пожалуйста, запиши все это в блокнот, как я и просил. И поскольку я не так молод, как ты, то, с твоего позволения, я немного отдохну.
— Да, сэр! Понимаю, сэр. Можно еще вопрос, сэр? Мистер Курильщик, клерк местного магистрата, заходил к нам вечером, проведать нас с мамой, и сказал не волноваться насчет гоблинской девушки, поскольку гоблинов официально признали вредителями. Он был очень любезен, и даже принес немного бренди для мамули. Он говорит, вы хороший джентльмен, но у вас зуд, словно вас пчела ужалила, что часто случается с дворянами и вы оторваны от реальной жизни, сэр. Сэр? Вы уже уснули?
Ваймс покачал головой и вкрадчиво спросил:
— А это ты записал в свой блокнот, сынок?
— О, разумеется, сэр!
— И все равно отправился со мной? С чего бы это, мистер Фини?
Под ними загрохотали булыжники, и Фини Апшот некоторое время собирался с мыслями, чтобы ответить:
— Я решил, командующий Стражей Ваймс, что этот мистер Курильщик хоть и является местной шишкой, но и командор Ваймс то же, только он еще и герцог, и кроме того шишка куда круче этого Курильщика. И раз уж попал между двух шишек, то лучше уж выбрать ту, что круче. — Он услышал, как Ваймс хмыкнул, и продолжил: — И кроме того, сэр, я подумал, что ж, я был там и видел бедняжку, и то, что с ней стало. И еще я запомнил, что этот мистер Курильщик уже пытался меня одурачить, заставляя арестовать вас, сэр, и на счет гоблинов, я решил, что ж, они вороватые и вонючие, но старик-гоблин плакал, а животные не плачут. И гоблины, они, это, умеют делать всякие штуки, очень красивые, и если уж они и воруют помои для свиней, раз уж они все тащат, то мы не должны становиться менее человечными, хотя и среди нас полно точно таких же типов. Я мог бы даже рассказать пару историй на этот счет, и решил, что этот мистер Курильщик должно быть ошибается.
Послышался грохот, когда карета въехала на мост, который стих, когда колеса вновь очутились на утрамбованной глине. Фини взволнованно продолжил:
— Я верно поступил, сэр? — Он нервно ждал ответа. Потом послышался голос Ваймса, который прозвучал словно откуда-то издалека:
— Знаешь, как называется эта короткая речь, мистер Фини?
— Нет, сэр. Наверное, просто мысли.
— Она называется «раскаяние», мистер Фини. Запомни это чувство.
* * *
Ваймс очнулся ото сна, в котором Сэм-младший играл на арфе, и когда он понял, что это всего лишь сон, услышал, что звук колес изменился, карета замедлилась и, скрипнув, остановилась.
Вилликинс открыл сдвижную дверцу в стенке кареты и тихо произнес:
— Подъем! Уважаемые пассажиры, мы находимся в полумиле от местечка Вислокогтя. Население тридцать семь не слишком умных граждан. Если принюхаться, вы сможете легко почувствовать запах индюшатника, о чем тут же чертовски пожалеете. Прошу прощения за свой клатчасткий. Я решил, сэр, что оставшуюся часть пути будет лучше пройти пешком.
Ваймс сошел из кареты на землю и стряхнул крошки с колен. Пахло странным, всепроникающим запахом курятника. Даже от гоблинов пахло в два раза лучше. Но это не так отвлекало, как чувство… тревоги? Да! Легкой тревоги. Как давно он лично не возглавлял облаву? Слишком давно. Теперь в место него это делали капитаны и сержанты, а он сидел в штабе, и это называлось руководством городской Стражей. Но не сегодня.
Идя по колено в тумане, Ваймс прошептал:
— Ты, старший констебль Апшот, по моему сигналу постучишься в дверь, а я встану у черного хода, на случай, если джентльмен решит податься в бега. Лады?
Они уже приблизились к участку, на котором нашлось бы дело для обоих. Фермерский домик был как раз такого размера, чтобы иметь пару выходов, но вряд ли в нем нашлось место для третьего.
— А что говорить-то, командор? — прошептал Фини.
— Ну, парень! Ты же растреклятый сын и внук копов! Так какого черта задумываешься, что тебе кричать? Вот тебе намек: никаких слов «пожалуйста». Когда займу позицию, я свистну, ясно? Вот и здорово.
