Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли
— Когда Майкл Вентон-Уикс покинул квартиру Сьюзан.
— Интересно, — промолвил Дирк, раздумывая, — какие возможности призрак нашел теперь в нем? Вероятно, те, что искал. Думаю, ждать осталось недолго.
В эту минуту в дверь постучали.
Когда она открылась, на пороге стоял Майкл Вентон-Уикс.
— Прошу вас, мне нужна ваша помощь, — просто сказал он.
Профессор и Ричард посмотрели на Дирка, а затем снова на Майкла.
— Вы разрешите мне где-нибудь поставить сумку? Она очень тяжелая. Это скуба, снаряжение для подводного плавания.
— Я поняла, — ответила Сьюзан, — спасибо, Никола, я попробую другую ноту. Я уверена, что он дает здесь ми бемоль, только чтобы подразнить публику. Да, я готовлюсь по-серьезному, играю с утра. Да, это отвлекает меня. Нет, ничего нового. Все чертовски странно и ужасно, какая-то мистика. Я даже не хочу… Знаешь, я позвоню тебе позднее и узнаю, как ты. Да, я понимаю, никогда не знаешь, что хуже — болезнь, антибиотики или плохой врач. Береги себя хотя бы и скажи Саймону, чтобы тоже тебя берег. Вели ему приготовить тебе ведро горячего лимонного напитка. О'кей. Я тебе еще позвоню. Укутайся потеплее. Пока.
Сьюзан положила трубку и вернулась к своей виолончели.
Вздохнув, она взялась за смычок, но вдруг снова зазвонил телефон.
— Алло? — сердито ответила она.
Опять молчание и далекий вой ветра. Сьюзан в раздражении бросила трубку на рычаг. Затем, подождав, снова подняла ее и, услышав ровный гудок свободной линии, хотела было положить трубку рядом с аппаратом, но передумала. А вдруг позвонит Ричард. Она задумалась. Пришлось признаться себе, что автоответчик был поставлен, в сущности, только для Гордона. Теперь же он совсем ей не нужен. Однако, чуть поколебавшись, Сьюзан включила автоответчик и вернулась к своей виолончели и неподдающейся ноте ми бемоль, которой Моцарт решил испытать терпение исполнителей.
В пустом и темном помещении «Холистического детективного агентства Дирка Джентли» Гордон Уэй неуклюже положил на рычаг телефонную трубку и в полном отчаянии обмяк в кресле. Он даже не в силах был противиться тому, как его бесплотное тело прошло сквозь сиденье и оказалось на полу.
Мисс Пирс в панике бежала, как только с телефоном стали твориться чудеса, и Гордон остался в агентстве один. Все его попытки связаться с кем-нибудь по телефону кончались неудачей. Вернее, связаться с Сьюзан, ибо только это ему и было нужно. С ней он поговорил перед смертью и теперь должен был как-то снова связаться. Но Сьюзан снимала трубку с аппарата днем, когда играла, а если и отвечала по телефону на его звонки, то все равно не слышала, что он ей говорил.
Отчаявшись, он прекратил попытки.
Встав с пола, Гордон покинул офис Дирка, чтобы невидимкой бесцельно плыть по улицам, по набережной вдоль канала, и снова по улицам.
Окна домов были освещены, везде кипела жизнь, и ему вдруг стало обидно, что никому до него нет дела. Он представил себе, что будет, если он запросто войдет в чей-нибудь дом и сядет перед телевизором. Ведь он никому не помешает. Или пойдет в кино. Это даже еще лучше.
Гордон повернул на Ноэль-роуд, шаги его были уже более уверенными.
Ноэль-роуд. Это что-то напоминало ему. Кажется, совсем недавно он был здесь по делам. Какая-то деловая встреча. Но с кем?
Его мысли прервал страшный крик, полный ужаса. Он замер на месте. Совсем рядом распахнулась дверь и из нее выбежала женщина с обезумевшими от страха глазами.
31
Ричард никогда не испытывал симпатии к Майклу Вентон-Уиксу, тем более в образе призрака. Он и сам не мог бы сказать почему. Он ничего не имел против призраков вообще и считал, что негоже осуждать тех, кто ушел в мир иной, но сейчас все это было ему не по душе.
И тем не менее трудно было не испытывать жалость к бедняге Майклу.
Тот потерянно сидел на стуле, поставив локти на стол и упершись подбородком в сплетенные пальцы. Он выглядел больным и измученным. У него действительно был страшно усталый и несчастный вид.
А история его была поистине душераздирающим перечнем неудач, включая попытки вселиться сначала в профессора Урбана Кронотиса, а потом в Ричарда.
— Вы были правы, — печально заключил Майкл. — Совершенно правы.
Он сказал это, обращаясь к Дирку, а тот, скорчив подобие гримасы, не впервые за этот день попытался скрыть за нею свое явное торжество. Голос был похож на голос Майкла, и все же это не был его голос. В глухих нотах звучали миллионы лет скитаний и одиночества, они наполняли души слушающих холодным ужасом, который испытывает человек, оказавшийся у края бездны.
Когда гость перевел взгляд на профессора и Ричарда, в нем было что-то такое, от чего им стало не по себе. В той сумятице чувств, которая охватила их, была не только жалость, но и страх. Ричард, не выдержав, отвернулся.
— Я приношу свои извинения, — произнес призрак в облике Майкла. — Самые искренние извинения, поверьте мне. Я надеюсь, что вы поймете мое отчаянное положение, поймете, что значит для меня в этой безвыходной ситуации машина времени. Вы также постарайтесь понять, почему я так действовал, и найдите в себе хоть каплю сострадания, чтобы простить и помочь мне. Я прошу вас об этом.
— Дайте ему виски, профессор, — сердито велел Дирк.
— У меня нет виски, — расстроился профессор. — Но есть портвейн. Могу открыть бутылку Марго, хорошее выдержанное вино. Правда, должно постоять с часок в комнатной температуре, но это можно ускорить…
— Вы поможете мне? — перебил его призрак.
Профессор поспешил за вином и бокалами.
— Почему вы вселились в тело именно этого человека? — спросил Дирк.
— Мне нужен был голос, чтобы говорить, и тело, чтобы действовать. С ним ничего дурного не случится, не бойтесь.
— Позвольте мне снова повторить мой вопрос. Почему вы вселились именно в этого человека? — настойчиво повторил Дирк.
Призрак пожал плечами Майкла:
— Он хотел этого. Оба эти джентльмена по вполне понятным причинам сопротивлялись, как бы это выразиться… гипнозу. Ваш термин вполне здесь подходит. А этот? Мне кажется, его осознание самого себя было как нельзя унижено, поэтому он готов был воспринять любую идею, лишь бы почувствовать, что он еще кому-то для чего-то нужен.
— Гмм, — задумчиво хмыкнул Дирк и хмыкнул еще раз. В третий же раз он хмыкнул уже с чувством полного понимания.
Быстро сделав поворот кругом, он уставился на понурую фигуру на стуле.
— Майкл Вентон-Уикс! — рявкнул он.
Голова Майкла дернулась, и он заморгал округлившимися от испуга глазами.
— Да? — ответил он своим обычным, полным вселенской печали голосом. Глаза его, не отрываясь, следили за Дирком.
— Вы слышите меня? — спросил Дирк. — Вы сами способны отвечать за свои действия и поступки?
— О да, конечно, — ответил Майкл. — Конечно, могу.
— Это существо, этот призрак, вселившийся в вас… Вы, конечно, знаете, что он в вас вселился? Вы согласны с этим? Вы по своей воле готовы принять участие во всем; что он собирается сделать?
— Да, это верно. Меня настолько потряс его рассказ о себе, что я охотно готов ему помочь. Более того, я считаю, что будет справедливым, если я ему помогу.
— Хорошо, — сказал Дирк и щелкнул пальцами. — А теперь можете уйти.
Голова Майкла вздрогнула и тут же безжизненно поникла. Но, спустя несколько секунд, она стала медленно подниматься, словно в нее, как в камеру, спустившую воздух, вновь его накачивали.
Призрак теперь полностью овладел телом Майкла.
Дирк ухватил рукой спинку стула, быстро повернул его сиденьем к себе и сел на него верхом, прямо перед призраком и впился в него глазами.
— Расскажите все с самого начала, — сказал он. — Все. Краткий, но полный рассказ.
Тело Майкла напряглось. Он протянул руку к Дирку.
— Нет… Не прикасайтесь ко мне! — резко остановил его Дирк. — Мне нужны от вас только факты. Если вы попытаетесь разжалобить меня, я дам вам в глаз. Хотя это будет и чужой глаз. Так что ничего похожего на… э… э…
— Кольридж! — вдруг воскликнул Ричард. — Все как там, как в «Сказании о Старом Мореходе». Во всяком случае, некоторые эпизоды.
Дирк нахмурился:
— Кольридж?
— Я пытался рассказать ему мою историю… — сознался призрак. — Я…
— Мне очень жаль, — перебил его Дирк, — но извините, мне еще не приходилось допрашивать призрак миллиардной давности. Итак, мы говорим о Сэмюэле Тейлоре Кольридже? Вы хотите сказать, что поведали о своих злосчастиях поэту Кольриджу?
— Да, мне удавалось проникать в его разум… Это случалось… когда он был особенно восприимчив…
— Вы хотите сказать, когда он был под воздействием опия? — быстро спросил Ричард.
— Да, это так. Тогда он бывал в более расслабленном состоянии.
— Еще бы, — скептически фыркнул профессор. — Временами он и мне казался слишком расслабленным. Я, пожалуй, приготовлю кофе.
