Баллада об Угнетателе (СИ) - Ра Юрий

Впрочем, у отца всё-таки просто баталия, до войска она не дотягивает. И даже с баронским ополчением она не добирает до сотни. Всего чуть-чуть, но меньше. Не хочет Витор объясняться по поводу слишком большой по меркам графства дружины. С моим войском ровняться не надо, у меня специальное разрешение от короля на время войны с Имантом. Да я и сам сплю и вижу, как разгоняю свои баталии к чертям собачим, чтоб не тянули из меня серебро. Только надо сначала победить Георга. И желательно так, что он о реванше даже не задумывался. И нет, я не собираюсь становиться королём Иманта, это была шутка. Мне от графства хлопот и головной боли достаточно прилетает, сейчас даже герцогство не потяну. Вот когда наберусь опыта, соберу нормальную команду управленцев, верных псов и прихлебателей, тогда да. Тогда пойду за герцогской короной. Спросите, зачем мне прихлебатели? Сам не знаю, но так положено: у видных государственных деятелей всегда помимо соратников обязательно рядом заводятся эти самые, которые хлебают. Иной раз сидит такой деятель, весь из себя видный, тычет пальцем в соратника, а палец-то того, весь в непонятной субстанции, словно не в боевого товарища ткнул, а в дерьма кусок. Как такое могло случиться, кто превратил надёжного бойца в прихлебателя, когда? А нет ответа — враждебная магия поработала, понимаешь.

С сёстрами странно вышло — вроде бы они ко мне с братскими чувствами, а вроде уже какая-то стеночка между нами. Или трещина в земле. Раньше она была совсем незаметная, а сейчас начинает расходиться. Улыбаются обе, но уже нерешительно, словно извиняются сами за себя. Мол, мы твои сёстры, мы тебя любим, Дорд, только не подходи близко к нам. То есть на людях подходи конечно, а наедине не лезь, мы мамку потеряли… Я и не лезу, кто они мне такие? Подумаешь, биологические сводные сёстры физической оболочки, я их всего несколько лет знаю. А чувство в душе, словно родные души навсегда уезжают. Далеко причем, на край света. Письма туда доходят, а чувства уже нет, по пути выцветают как фиолетовые чернила на солнце. Вот же ты, Анна, суууу… Всем близким одним ударом жизнь покорёжила от любви своей тупой звериной! Идиот тот, кто воспевает любовь, вижу уже, что без мозгов любая любовь есть зло, и чем сильнее она, тем злее и беспощаднее. Ко всем, включая объект любви.

На этой вот грустной волне я и уехал из графства. И тем больше было желания погрузиться в подготовку к войне, в обучение войск, в отработку взаимодействия магов между собой, обучение пушкарей… О! Один знатный заслуженный артиллерист пообещал, что в компанию этого года он подключится вместе со своей пушкой. Так что теперь у нас будет две дальнобойных двухдюймовки и пара крупнокалиберных, условно крупнокалиберных пушек со стенобойными чугунными снарядами и картечью.

Глава 23 Началось!

— Жорж, скажи не тая, хотя бы время начала кампании вы с Якобом Третьим согласовали, или и тут полная неясность? А то меня начинают терзать некие мысли нехорошие. — Седерик, наш почти самый главный человек в Западной группе войск решил зайти с другого конца к вопросу планирования операции.

— Маркиз, что опять? Какие нехорошие и даже тёмные мысли родились в вашей светлой голове?

— Вы нам не доверяете, граф. Я официально заявляю — дер Долинол, такой порядок вещей бросает тень на всех нас, военачальников и аристократов, состоящих в войске.

И что мне отвечать этому ветерану всех войн, которые вела Мерсалия последние двадцать лет? Что я действительно не верю в способность аристократов держать язык за зубами? Обидятся. Все обидятся, даже если понимают, что это правда. Тайна в этом обществе понятие только личное и очень сугубое. Хранить чью-то тайну отдельные индивиды могут, если им в лоб сказать, что вот этот пласт информации есть тайна, касающаяся чести некоего аристократа и его личной жизни! А дела государственные и военные — какая же это тайна! «Щаз поскачем да всех победим, нам героям скрывать нечего, пусть враг боится, а мы не станем!» — такой подход не у всех аристократов, но у значительной части оных.

— Седерик, дорогой мой маркиз, скажи мне такую вещь: когда вы по приказу короля собрали двести рыл, чтоб замок Прист захватить, всё по-честному было?

— Чего ты спрашиваешь, конечно всё было честно, Якоб Третий приказал, мы начали осаду.

— И что вас двести против нас пятидесяти — тоже правильно?

— Да, вы за стенами прятались, «четыре к одному» — это еще не самый удачный расклад, ежели разобраться.

— Угу. А когда я в ночи ваш заслон вырезал и коней угнал — я ничего не нарушил?

— Да и ты в своём праве был. Жорж, да я ждал от тебя этот ход! Жалко, конечно, что ты меня тогда переиграл. Но про вашу пушку никто не знал, насколько она далеко бьёт. Погоди, я так и не понял, к чему ты всё это ведешь?

— Седерик, я про военную хитрость говорю.

— А, ну дак на войне святое дело перехитрить противника.

— Вот. А теперь вопрос — не правильно ли скрыть от врага дату начала наших боевых действий?

— Правильно конечно! Вон, у Кромеля спроси, он подтвердит! — Присутствующий в числе аристократов, наблюдающих за возвращением баталии на наш берег, безземельный барон Кромель тут-же поддакнул.

— Не сомневайся, ваше сиятельство, никто ничего не узнает! Тайна умрет вместе с нами. А лучше без нас.

— Я вам охотно бы поверил, господа, если бы воевал первый год. Только вот какая странная штука: рядовые вояки всегда знают дату начала любой самой секретной операции. Не замечали?

— Это да, от шельмецов скрыть что-то сложно. Всегда чуют это дело.

— Или подслушают где, а потом со своими поделятся. Есть такое, ваше сиятельство, дружинники всегда заранее всё узнают.

— Я продолжу, господа. От дружинников вся информация попадает к маркитантам, батальным прачкам и проституткам, которые при войске отираются и за ним следуют. Седерик, вы доверяете войсковым шлюхам?

— Если нашим, Жорж, то всецело! А вот с маркитантами я бы ухо держал востро, им что исподнее продать, что секретную информацию.

— Дошло?

— Погоди, Жорж! Где маркитанты и шлюхи, а где Имант! Или ты думаешь, кто-то станет вокруг нашего войска отираться и вынюхивать? На Георга это не похоже.

— Про последнее покушение на меня слышал? Ничего, что убийцу прямиком из Кале направили?

— Ну в это как-то уж совсем мне не верится. Не могли.

— Напомни, где его перехватили мои стражи?

— В Иманте. Погоди, это что получается…

— Получается, что болтать языком чревато.

— Граф, я никому не скажу! Клянусь!

— Верю, маркиз! И я тоже никому не скажу. Веришь?

— Верю.

— Вот я и не говорю. Я же только что пообещал.

— Да тьфу ты, пакость какая! Ладно, молчи. Просто скажи, с королем наше наступление согласовано?

— Конечно! Ударим в нужное время в нужном месте так, что всё всем станет ясно. Но не сразу, и не противнику. И не всё.

— Ага, всё понятно, ваше сиятельство. Чтоб враг про нападение не прознал раньше времени, оставим проституток в неведении. Что ж тут не понять?

Командиры, которые расположились рядом с нами и попивали вино, не вступая в беседу, тоже как-то подобрались и вдохновились. Выходит, они изо всех сил грели уши с праздным видом. Я к тому и вел речь — скажи одному секрет, его сразу все узнают, а потом и все остальные.

— Жорж, а мы успеем построить к началу заварухи этот твой тримаран?

— Нет конечно. Так что прошу отдать указание на подбор трех примерно одинакового размера лодок. Пусть делают разборное крепление, да ладят к ним колеса.

— Кстати, их можно с самого начала как повозки использовать. Чего порожняком гнать, нагрузим скарбом.

— Тогда уж только тем грузом, который будет использоваться для наведения парома — доски, канаты, якорь, рули, ростовые щиты.

— А щиты зачем? Неужто опасаешься обстрела?

— Ну да. Боюсь. Не хочу, чтоб какой шальной разъезд сорвал нам прееправу.

— Это уж ты на воду дуешь.

— Пусть так. Зато подразделения привыкнут к правильному преодолению водной преграды под обстрелом врага.