Л. Хаббард - Обречённая планета
— Каждый из тех, кому объявлена амнистия, должен заявить, что он будет поддерживать любые начинания Мортайи, ибо наш император требует от них в обмен на дарованную им свободу лишь пристойный образ жизни в будущем и труд на благо всей нации.
Толпы на улицах снова закричали, прославляя императора.
Хеллер, заметив, что объективы камер отвернулись от него, достав из кармана платок, вытер вспотевшее от напряжения лицо.
На этом вопрос был закрыт. Позже он объяснит полицейским и военным, что in situ означает просто «на месте», a in flagrante delicto «пойманный во время совершения преступления», если только его не подводила память.
Наконец-то ему удалось предотвратить зарождающийся было новый всплеск восстаний по всей Конфедерации. Это, само по себе важное, решение могло содействовать и тому, чтобы люди забыли о Земле и чтобы имя это никогда больше не всплывало в их памяти в связи с продолжающимися столкновениями с Аппаратом (сотрудники этой организации в противном случае могли бы в отчаянии совершить еще больше преступлений, если бы над ними постоянно висела угроза снова оказаться в тюрьме).
Следующая прокламация, подумал Хеллер, не должна вызвать возражений, но последняя, если ему не удастся только переубедить людей, может иметь самые плачевные последствия.
ГЛАВА 7
Хеллер услышал, как кто-то встал сзади его кресла. Обернувшись, он увидел, что это была графиня Крэк. Наклонившись к его уху, она прошептала:
— Хайти говорит, что тебе нужно действовать быстрее. Скоро здесь будет император.
Хеллер кивнул. Четвертая прокламация до сих пор ходила по залу. Хеллер думал, как ему вести себя дальше.
В это время Крэк сказала:
— Я слышала, что ты сделал. Почему ты решил выпустить всех преступников?
— Дело в том, что не один Грис занимался шантажом. Если преступники будут знать, что их уже никто не накажет за прошлые преступления, они больше не вступят на преступную дорогу.
Графиня, не поняв толком, что ей хотел сказать Хеллер, решила, что он чего-то не договаривает.
— Мне кажется, ты сделал это по другой причине.
— Тихо.
— Но ты выпустил на свободу несколько миллионов уголовников, которые могут нанести вред обществу. Почему?
— Наше государство оказалось поражено инфекцией коррупции, правосудие молчало. — Хеллер повернулся к графине и пристально на нее посмотрел. — Хорошо Запомни, ты сама просила меня об этом. Может быть, ты не единственная, кто был осужден за преступления, которых не совершал. Графиня перевела дыхание. Ей вдруг пришло в голову, что и она стала жертвой так называемого «правосудия», когда вдруг оказалась несправедливо лишенной всех гражданских прав. На глаза ее набежали слезы.
— Ты сделал это для меня. В честь восстановления моих гражданских прав. — Уходи. Ты не любишь мягкосердечных людей.
— Мне стыдно, Джеттеро! Я так тебя люблю!
— Мы собрались здесь не для того, чтобы сентиментальничать. Иди помоги Хайти, и может быть, нам удастся спасти наших друзей. Очень хрупкая надежда, но, в конце концов, чем черт не шутит.
Неожиданно она поцеловала его.
— Храни тебя господь, Джеттеро.
Этот поцелуй видели все люди на улицах — в воздух взлетели головные уборы, города огласились радостными криками Графиня Крэк ушла Хеллер, взглянув на мониторы, развешанные по стенам, про бормотал про себя:
— Вы бы не радовались так, если бы знали, что я собираюсь спасти вашего главного врага — Землю. Ну что ж, теперь, видно, настало время математики.
Хеллер отдал клерку для регистрации четвертую прокламацию Он сделал все, что мог. Поднявшись, он подал знак трубачам.
— Джентльмены, — сказал он. — Раннее, в стенах этого зала, мы пока неформально проюлосовали за запрещение психологии и психиатрии. Мне хотелось бы зафиксировать это в пятой прокламации, к рассмотрению текста которой мы сейчас переходим Его Величество заявил, что больше никогда в жизни не желает слышать имени Земли. Если мы внесем названия этих наук в следующую прокламацию, нам придется поневоле упомянуть в связи с этим Землю, и это может дойти до сведения императора. Более того, это имя появится во всех газетных заголовках.
— Говоря о нашей прессе, мне кажется, нам нужно вернуться к вопросу о справедливых требованиях наших газетчиков, которые не желают больше находиться во власти лживых историй, а вместе с этим хотят освободиться от навязанных им методов работы средств массовой информации на Земле.
Из-за конференционного стола послышались угрозы. Присутствующие не могли сдержать своего гнева при любом упоминании о ненавистной Земле. — Поэтому, согласно просьбам работников прессы, я предлагаю утвердить пост Цензора. Человек, который будет избран на этот пост из состава правительства Дворцового города, получит право запрещать к печати все тексты, имеющие отношение к психологии или к психиатрии, и также будет защищать издателей от давления со стороны.
— Я также полагаю, что эта работа может вполне сочетаться с работой Королевского Историка. — За столом согласно закивали. — Не могли бы эы напомнить мне — в связи с тем, что в составе правитепьства произошли крупные изменения — кто сейчас занимает эту должность?
Хеллеру был не хуже других известен ответ, и он задал этот вопрос не без умысла. Посмотрев в угол, где стояли представители прессы, он увидел, что они одобрительно перешептывались и кивали головами.
Со своего места поднялся клерк.
— Корона, ваша светлость, сэр. Этот пост до недавнего времени занимал человек, который, к сожалению, отказался выполнить некоторые требования Ломбара Хисста. Теперь этот человек мертв, и пост Королевского Историка пока свободен.
— Ох! — простонал Хеллер. — Бедняга! Что ж, тогда у нас не остается выбора.
Все в недоумении уставились на Хеллера.
— Я знаю одного человека с высоким чувством гражданского долга. Он знает все о средствах массовой информации. И он уже доказал свое неравнодушие к этому вопросу хотя бы тем, что привлек к этому вопросу внимание Конференции. На пост Королевского Историка и Цензора, а также председателя Совета Цензоров, я предлагаю назначить Нобля Артрита Чванни!
Нобль Чванни, не ожидав такого поворота событий, стоя в группе своих коллег, попытался выразить слабый протест.
— Но… но… моя издательская империя!
— Ну, что ж, — сказал Хеллер, — нам всем приходится чем-то жертвовать во имя общего блага. Я уверен, что вас не затруднит найти человека, который бы взял на себя обязанности выпуска вашей газеты. — Он встал. — Государству нужна ваша помощь, Нобль Артрит Чванни. И подумайте о том, каким примером для остальных может стать ваша газета! Подумайте, до каких высот вы сможете поднять журналистскую этику! — Он сбавил тон. — И подумайте, как тщательно вы сможете блюсти интересы публики и ограждать ее от воздействия психологии и психиатрии!
Другие представители прессы ухмыльнулись. «Дейли спикер» посвящал большинство своих публикаций этому вопросу. Стоящие сзади подтолкнули Чванни к столу.
Нобль Чванни присел на свободный стул.
— Корона, ваша светлость, сэр, — обратился он к Хеллеру, — даже если мне придется принести в жертву собственное благосостояние, я не могу допустить, чтобы от моего эгоизма пострадал наш основной клиент, наш читатель. Я принимаю свое назначение.
— Есть одно условие, — строго проговорил Хелпер, — я не намерен терпеть укрывательство прессой ошибок правительства и подавление справедливого мнения народа В обязанности цензорского Совета будет входить лишь защита отдельных и всех вместе взятых личностей от потока сфабрикованной пжи и от влияния таких беспринципных граждан, как Мэдисон или Хисст, В ваши обязанности будут заключаться в том, чтобы говорить людям правду, а не укрывать ее. Я прошу вас: НЕ ОСКОРБИТЕ ВАШЕГО ВЫСОКОГО ПОСТА СВОИМ НЕДОСТОЙНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ!
Послышались аплодисменты.
— Значит, я полагаю, все согласны с моим предложением? — спросил Хеллер присутствующих.
Офицеры за столом согласно кивнули.
— Теперь, джентльмены, я бы попросил вас подвинуться и освободить место за столом для нашего нового Королевского историка и Цензора. Следовательно, можно считать законченным составление этой прокламации, и прошу вас поставить под ней свои подписи.
Прокламация номер пять. Уже пять! Он получил ключ к решению своего уравнения.
Он пробормотал про себя молитву. Теперь остается номер шестой, последняя, судьбоносная прокламация, в которой решится, обречет ли он на смерть пять миллиардов людей, в числе которых и его хорошие друзья, или он дарует им жизнь. Номер шестой решит судьбу Земли!
