Terry Pratchett - Безумная звезда (пер. И. Кравцова под ред. А. Жикаренцева)
– Я построю себе дом в самой равнинной местности, которую только смогу найти. В нем будет один этаж – первый, я даже сандалии буду носить исключительно на тонкой подошве…
Передний факел преодолел последний виток лестницы, и Двацветок, посмотрев вниз, узрел ухмыляющееся лицо Коэна. Внизу виднелся успокаивающе массивный силуэт Сундука, стремительно несущегося вверх по ступенькам.
– Все в порядке? – спросил Коэн. – Могу я чем-нибудь помочь?
Ринсвинд сделал глубокий вздох.
Двацветок узнал симптомы. Ринсвинд собирался сказать что-нибудь вроде: «Да, у меня тут затылок чешется, пожалуйста, почеши его, когда будешь проходить мимо» или «Нет, я обожаю висеть над бездонной пропастью». Двацветок решил, что это будет последней каплей.
– Вытащи Ринсвинда на лестницу, – быстро вмешался турист.
Волшебник обмяк, и рык оборвался на полуслове.
Коэн поймал его за пояс и, бесцеремонно дернув, поставил на ступеньки.
– Жуткий бардак внизу творится, – словоохотливо сообщил он. – Кто это был?
– А ты не видел, у него… – Ринсвинд сглотнул, – у него были… ну… щупальца там всякие и прочие штуковины?
– Да нет, – ответил Коэн. – Обычные ошметки. Несколько разбросанные, правда.
Ринсвинд посмотрел на Двацветка. Тот покачал головой.
– Просто один волшебник позволил одержать над собой верх… – объяснил Ринсвинд.
Пошатываясь, с ноющими в агонии руками волшебник поднялся с помощью Коэна обратно на крышу и добавил:
– А ты как сюда попал?
Коэн указал на Сундук, который подбежал к Двацветку и откинул крышку, как пес, который знает, что вел себя плохо, но надеется торопливым проявлением привязанности отвести свернутую в трубку газету, утверждающую власть его повелителя.
– Тряско, но быстро, – с восхищением сообщил герой. – И вот что я скажу. Никто даже не пытается остановить тебя.
Ринсвинд взглянул на небо. Там висело множество лун, огромных, изрытых кратерами дисков, которые в добрый десяток раз превосходили размерами крошечный спутник Плоского мира. Волшебник разглядывал их без особого интереса, чувствуя себя вылинявшим и растянутым на разрыв, непрочным, как старая резинка.
Он заметил, что Двацветок пытается установить свой иконограф.
Коэн посмотрел на семерых старших волшебников.
– Странное место для установки статуй, – заметил он. – Никто ж их не видит. Хотя заметь, я не говорю, что они что-то собой представляют. Паршивый скульптор.
Ринсвинд, спотыкаясь, подошел к Верту и осторожно постучал его по груди. Сплошной камень.
«Ну все, – подумал волшебник. – Я очень хочу домой. Погодите, я же дома. Более или менее. Тогда я хочу как следует выспаться, и, возможно, утром все изменится к лучшему».
Его взгляд упал на Октаво, обрисованный крохотными вспышками октаринового пламени. «Ах да», – подумал Ринсвинд.
Он поднял книгу и бездумно пролистал ее страницы. Затейливые и витиеватые письмена менялись, преобразовывались прямо на глазах. Казалось, они никак не могут решить, чем им следует быть: они оборачивались то аккуратными, деловыми печатными буквами, то рядами угловатых рун, превращались то в витиеватый китийский заговорный шрифт, то в древние, зловещие и давно забытые пиктограммы, которые состояли исключительно из неприятных рептилиеобразных тварей, проделывающих друг над другом трудные для понимания и весьма болезненные вещи…
Последняя страница была пуста. Ринсвинд вздохнул и заглянул в глубь своего сознания. Заклинание в ответ посмотрело на него.
Он мечтал об этом мгновении, о том, как он наконец-то выселит Заклинание, вступит в полное владение освободившейся головой и выучит всякие мелкие чары, которые до сих пор боялись оставаться у него в мозгу. Почему-то он ожидал, что подобное событие произойдет куда торжественнее.
Но Ринсвинд был вымотан до предела и находился не в том настроении, чтобы терпеть пререкания. Он холодно уставился на Заклинание и ткнул метафорическим пальцем себе за спину.
«Эй ты. Пшло вон отсюда».
Заклинание собралось было поспорить, но благоразумно передумало.
Ринсвинд ощутил покалывание, в глубине его глаз промелькнула голубая вспышка, и волшебника вдруг охватило ощущение пустоты.
Когда же он посмотрел на страницу, она была заполнена рунами. Это его обрадовало: рептилиеобразные картинки были не только невыразимыми, но, возможно, еще и непроизносимыми. Они напоминали ему о вещах, которые очень трудно будет забыть.
Он тупо смотрел на книгу, пока Двацветок, на которого никто не обращал внимания, суетился вокруг, а Коэн безуспешно пытался содрать с каменных волшебников кольца.
«Мне нужно было что-то сделать, – напомнил себе Ринсвинд. – Но что именно?»
Он открыл книгу на первой странице и начал читать, шевеля губами и обводя указательным пальцем контуры каждой буквы. По мере того как он произносил слова, они беззвучно появлялись в воздухе и загорались яркими красками, дрейфуя на ночном ветерке.
Он перевернул страницу.
Со стороны лестницы послышался гулкий топот – на башню поднимались звезднолобые и простые горожане. Пару раз мелькнули мундиры личной стражи патриция. Пара звезднолобых предприняла нерешительную попытку подобраться к Ринсвинду, которого окружал радужный вихрь букв. Волшебник даже не заметил их, но Коэн вытащил меч, бросил на зачинщиков небрежный взгляд – и те сразу передумали.
Молчание расходилось от согнутой фигуры Ринсвинда, точно круги по луже. Оно каскадами спускалось по башне и расплывалось по клубящейся внизу толпе, перетекало через стены, темным потоком лилось в город и захлестывало лежащие за ним земли.
Над Диском безмолвно висела громадная звезда. В окружающем ее небе медленно и бесшумно вращались новые луны.
Единственным звуком был хриплый шепот Ринсвинда, переворачивающего страницу за страницей.
– Ну разве это не увлекательно! – воскликнул Двацветок.
Коэн, который свернул себе сигарету из просмоленных останков ее предшественниц, недоуменно взглянул на туриста, так и не донеся окурок до губ.
– Разве что не увлекательно? – переспросил он.
– Вся эта магия!
– Это всего-навсего огоньки, – критически заметил Коэн. – Он даже голубя из рукава достать не может.
– Да, но неужели ты не чувствуешь оккультную потенциальность? – возразил Двацветок.
Коэн вытащил из кисета большую желтую спичку, посмотрел на Верта и нарочито неторопливо чиркнул о его окаменевший нос.
– Послушай, – сказал он Двацветку со всей добротой, на которую был способен, – чего ты ожидаешь? Я давным-давно болтаюсь по свету, уйму магии перевидал, и вот тебе мой совет: если ты все время будешь ходить с разинутым ртом, кто-нибудь обязательно даст тебе в челюсть. Волшебники умирают точно так же, как и все остальные, – проткнешь их и…
Ринсвинд с громким хлопком закрыл книгу, выпрямился и огляделся вокруг.
Дальше случилось вот что.
Ничего.
Чтобы осознать это, людям потребовалось некоторое время. Все инстинктивно пригнулись, ожидая взрыва белого света, искрящегося огненного шара или – в частности Коэн, у которого были довольно умеренные ожидания, – появления нескольких белых голубей и, может быть, слегка помятого кролика.
Ничего получилось очень неинтересным. Иногда вещи не случаются довольно-таки внушительным образом, но Ринсвиндово ничего не смогло бы составить конкуренцию даже самым незначительным из несбывшихся событий.
– И все? – спросил Коэн.
Толпа дружно загудела, и кое-кто из звезднолобых начал сердито поглядывать на волшебника.
Тот устремил на героя затуманенный взор.
– Полагаю, да.
– Но ничего же не случилось.
Ринсвинд тупо посмотрел на Октаво.
– Может, тут имел место какой-то очень тонкий эффект, – с надеждой предположил он. – В конце концов, откуда нам знать, что должно произойти?
– Мы подозревали! – завопил кто-то из звезднолобых. – Магия не действует! Это все иллюзии!
Над крышей дугой взмыл камень и ударил Ринсвинда по плечу.
– Да, – крикнул другой звезднолобый. – Хватайте его!
– Сбросьте с башни!
– Да, хватайте его и бросайте с башни!
Толпа хлынула вперед. Двацветок умиротворяюще поднял руки.
– Я уверен, тут произошла небольшая ошибка, – начал он, но кто-то быстро подставил ему ножку.
– Вот черт, – Коэн бросил окурок, растер его сандалией, вытащил меч и оглянулся, ища взглядом Сундук.
Сундук не бросился на помощь Двацветку. Он стоял, закрывая собой Ринсвинда. Волшебник, как грелку, прижимал к груди Октаво и казался обезумевшим от страха.
Один из звезднолобых бросился на него. Сундук угрожающе поднял крышку.
– Я знаю, почему ничего не вышло, – послышался чей-то голос из задних рядов.
Это была Бетан.
– Неужели? – сморщился ближайший к ней горожанин. – А почему мы должны тебя слушать?
