Кир Булычев - Похищение чародея
— Он так сделал.
— Теперь, отведя вниз кнопку, он может открыть сбоку крышку.
— Он сделал.
— Внутри он увидит кассету. Вы сможете объяснить ему, что такое кассета от магнитофона?
Снова пришлось ждать. Пока мы ждали, я растолковал Тильви, как отмотать ленту.
— Мне нужно только одно, — сказал я, — чтобы ваш связист внимательно следил, разматывая ленту, за тем, как идут нарисованные на ней черные зигзаги. Как только он увидит, что острие пика достало до тонкой красной линии, идущей вдоль ленты, или пересекло ее, он должен сообщить нам, какая цифра соответствует этой точке. Цифры идут по нижнему краю ленты и сверху, над красной линией. Нижние цифры — черные, верхние — синие, они могут быть напечатаны не совсем ясно. Если у него возникнут сомнения, пускай скажет нам соседние.
Тильви долго объяснял связисту, это было похоже на детскую игру в испорченный телефон, и, когда посреди монолога Тильви связь все-таки прервалась, острый упрямый подбородок майора еще более выдался вперед, ноздри раздулись, он боролся с техникой, как с драконом, и я отлично представил себе Тильви лет через двадцать в чине генерала, возглавляющего еще какой-нибудь переворот или как минимум большие маневры.
Когда связь наконец восстановилась, Тильви на всякий случай повторил все инструкции, и еще минут через пятнадцать мы начали получать сведения с озера.
Пиков за пределами критических было куда больше, чем я ожидал, и больше, чем мы имели в Танги, — информация шла из эпицентра. Связь еще раза два прерывалась, и когда наконец мы кончили запись, я взглянул на часы и понял, Что прошло больше часа.
— Спросите их, — попросил я Тильви, — Вспольный еще не возвращался?
— Я уже спросил, — сказал Тильви. — Может, у лодки сломался мотор…
— Передайте, чтобы, как только вернется, сразу нам звонил.
— Я уже сказал.
Майор сел на стул в углу и задумался, глядя прямо перед собой.
Ему пришлось ждать еще минут двадцать. Я хотел быть совершенно уверен.
— Ну вот, майор, — сказал я. — Должен вас огорчить. Землетрясение начнется завтра примерно в шестнадцать часов по местному времени.
Если я ожидал бурной реакции — возмущения, паники, растерянности, я ошибался. Тильви буднично спросил:
— А раньше может быть?
— Нет, это самый ранний срок. Девяносто процентов за то, что землетрясение будет после шестнадцати часов.
— Пускай так, — сказал майор. — Лучше, если будет еще светло. — Он встал. — Я пошел, — сказал он. — У меня чуть больше суток.
— Да, — согласился я, — чуть больше суток.
Когда майор ушел, Володя сказал:
— Я поеду обратно. Куда-то Вспольный запропастился.
— Перекуси сначала. На столе кофе и сандвичи.
* * *ШИФРОВАННЫЕ РАДИОГРАММЫ
ЛИГОН ВРК БРИГАДИРУ ШОСВЕ ПОЛКОВНИКУ ВАНУ ИЗ ТАНГИ 12.20
ТОЧНЫЙ СРОК СОБЫТИЯ ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ 15 МАРТА ПОДТВЕРДИТЕ РАЗРЕШЕНИЕ СРОЧНОЙ ЭВАКУАЦИИ НАСЕЛЕНИЯ И ЦЕННОСТЕЙ УСКОРЬТЕ ПРИБЫТИЕ КОЛОННЫ ГРУЗОВИКОВ ГДЕ ВТОРОЙ ТРАНСПОРТ С САПЕРАМИ ЖДУ МЕДИКОВ И ПРИПАСЫ СООБЩИТЕ МЕРЫ ПОМОЩИ
КОМИССАР ВРК ТИЛЬВИ КУМТАТОНТАНГИ КОМИССАРУ ВРК ТИЛЬВИ КУМТАТОНУ ИЗ ЛИГОНА 12.45
ПОДТВЕРЖДАЕМ ПОЛУЧЕНИЕ РАДИОГРАММЫ ОТДАН ПРИКАЗ ПЕРЕБРОСКЕ ГОРЮЧЕГО КОЛОННЕ ГРУЗОВИКОВ ВЕРТОЛЕТАМИ С АВИАЦИОННОЙ БАЗЫ ПОДПОЛКОВНИК КЕНГИ ОТОЗВАН ЛИГОН ТРАНСПОРТНЫЙ САМОЛЕТ САПЕРАМИ И МЕДИКАМИ ВЫЛЕТАЕТ ЧЕРЕЗ ТРИ ЧАСА ГОТОВА ЛИ ПОСАДОЧНАЯ ПЛОЩАДКА ОБЕСПЕЧЬТЕ ПРИЕМ И РАЗМЕЩЕНИЕ ПРЕДЛАГАЕМ НАЧАТЬ НЕМЕДЛЕННО ЭВАКУАЦИЮ ГОСПИТАЛЯ ШКОЛ ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ ОБЕСПЕЧЬТЕ ПОДДЕРЖКУ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ СОВЕТА ГОРНЫХ ФЕОДАЛОВ
БРИГАДИР ШОСВЕ Князь Урао Као— Вы не будете возражать, уважаемый господин капитан, — сказал я, входя в палату, — если я отниму у вас пять минут драгоценного времени? Я очень спешу, но счел своим долгом навестить вас.
— Что же, — сказал Васунчок, — я ждал, что вы придете, князь. Одну секунду… Капрал, эту записку немедленно пошли с нарочным майору Тильви Кумтатону.
Он протянул полицейскому конверт. Дорого бы я дал, чтобы узнать, о чем доносит Васунчок новому хозяину.
— Как ваше здоровье? — осведомился я. — Когда мы можем надеяться увидеть вас снова здоровым?
— Боюсь, что я уже не вернусь на свой пост, — ответил мне старый шакал. — Уйду в монастырь и там закончу свои дни. Надо взяться за мое дело кому-то помоложе.
— Ну что вы, капитан, — возразил я. — Кто может быть энергичнее вас? Именно ваша непреклонность вызывает наше искреннее восхищение и желание видеть вас на этом ответственном посту еще многие годы.
Голова полицейского была забинтована так, что он казался старушкой из горного селения, укутанной в платок. Кожа лица была желтой, болезненной, но глаза блестели и не отрывались от моего лица. Его даже пули не берут. Я взглянул на часы. Времени было в обрез. Капитан Боро уже в пути. Мои резервы на исходе, а враги в любой момент могут получить подкрепление из Лигона. Поэтому я начинаю штурм их линии обороны. Ее фортов. Один из опорных пунктов — этот немощный старик.
— Какое же дело заставило столь занятого человека снизойти до больного старика? — спросил капитан.
Я оглянулся. Полицейский стоял в дверях. Капитан ценил свою скромную персону, не смел остаться без охраны.
— Прикажите полицейскому выйти, — сказал я.
— Выйди, — сказал капитан. — Постой в коридоре.
— Я несколько раз старался найти с вами общий язык, — сказал я.
— Меня нельзя купить.
— Я не о деньгах. В интересах округа, чтобы между нами царило понимание.
— У вас было полное понимание с губернатором. Это мешало мне, потому что я не раз получал приказ остановиться на пол-пути.
— Губернатор — это наше прошлое. У меня с ним были свои разногласия, я никогда не считал его своим другом. Зато вам теперь повезло. В качестве комиссара вы получили родственника.
— Это не относится к делу.
— Мы квиты. Однако я все еще надеюсь, что мы договоримся. Хотя бы перед лицом бедствия, которое надвигается на наш город.
— Вы хорошо информированы, князь, — сказал капитан. — И когда же, по вашим сведениям, оно нагрянет?
— Неизвестно, — сказал я печально. — Русский геолог, который вез бумаги в Танги, умудрился потерять их по дороге. Теперь русские говорят, что не могут сказать точного срока.
— А мне сказали, что документы у русского геолога кто-то украл. И, возможно, не без помощи Матура.
— Ну вот, видите, как легко распространяются в нашем городе слухи. Мне горько сознавать, что подозрение пало на достойного человека, который приехал сюда по своим делам, не имеющим отношения к землетрясению.
— Покупать спичечную фабрику?
— Как заблуждаются те, кто считает вас больным и немощным. Вы, господин капитан, как орел, с высоты обозревающий мелочную суету и человеческие деяния.
— Меня удивляет это решение господина Матура. Он делец, а никто из дельцов не стал бы покупать фабрику, которую могут в любой момент национализировать.
— Предположим, что господин Матур плохой делец, предположим, наконец, что в страхе перед национализацией старый владелец продал ее Матуру за бесценок.
— Тантунчок? За бесценок?
Я предпочел оставить эту тему. Старик умело уводил меня от главного разговора.
. — Господин капитан, я пришел к вам не для того, чтобы обсуждать сделки господина Матура.
— Почему же? Господин Матур ваш близкий друг…
— Я мог бы подружиться с вами, но никогда с бенгальским торговцем… Я пришел к вам с просьбой.
— С просьбой?
— Как вы знаете, мое сердце давно раскрыто в сторону вашей прекрасной дочери. Более того, Лами привлекла к себе симпатии моей матери, что сделать нелегко. Я, как вам известно, веду себя по отношению к Лами как джентльмен. Ни разу не воспользовался влиянием для того, чтобы привлечь Лами. Мне хотелось бы, чтобы ее сердце открылось навстречу моему по доброй воле…
Он не отвечал. Может быть, устал. Я продолжал:
— Склоняясь расположением к вашей уважаемой дочери, господин капитан, я рассматриваю вас как моего отца. Я не обращаю внимания на ваше нерасположение ко мне, потому что оно мотивируется служебным долгом. Через своих людей с громадным трудом я достал и передал с Лами лекарство для вас…
Капитан поморщился. Не сдержал злости, шакал.
— Я так и думал, — сказал он тихо. — Она обманула меня.
— Не сердитесь на Лами за ложь. Я лично просил ее не открывать правду. Что за радость мне добиваться вашего расположения подарками! Мы оба мужчины и понимаем, что лишь наши достоинства могут нас сблизить.
Я уже потерял пятнадцать минут. Машины капитана Боро едут к сосновой роще.
— Я пришел просить вашего согласия на то, чтобы Лами стала моей женой.
