Андрей Белянин - Охота на гусара
Словарь малопонятных и не всегда вразумительных слов
Авангард – красивое жизнеутверждающее и искусствоведческое слово! Сразу вспоминаются Хлебников и Малевич, но вообще-то с военной точки зрения – это те, кто идут впереди… и получают первыми, по первое число!
«Аннушка» – ласковое название ордена Святой Анны 1-й, 2-й или 3-й степени. Там же ордена Святого Владимира и Георгия, последний был как сугубо офицерский, так и исключительно солдатский. Впрочем, их «Вовочками» и «Жоржиками» почему-то не называли…
Арьергард – то же самое, что и авангард, но с точностью до наоборот. Сидеть там было тихо, скучно и непочётно, а впереди идущие ещё и обзывали «задницей»…
Банник – здоровенный ёршик на палке, именно им забивают… снаряд… в пушку… туго!
«Безе» – в жаргонном гусарском обращении значило «французский поцелуй». Впоследствии послужило названием пирожного…
Ботики – именно так гусары ласково и нежно называли свои коротенькие сапожки.
«Ворчуны» – самая старая, опытная и верная гвардия самого Наполеона. Говорят, только им он позволял критиковать свою политику и в лицо называть себя «коротышкой». В последнее верится с трудом…
Доломан – гусарский мундир венгерского покроя. Каждый полк имел свой цвет мундира и разные маленькие заморочки. Параллельные шнурочки от горла до пупа придавали сходство с Кощеем Бессмертным, но дамы млели… Во все времена!
Инфантерия – пехота. Название наверняка придумали гусары, презрительно считающие всех, кто ходит пешком, – инфантильными…
Канонир – артиллерист, как раз-таки и забивающий туго… в пушку!
Кивер – цилиндрический головной убор с козырьком, двуглавым орлом, султаном и всякими висячими побрякушками. Мог быть использован для чего угодно в буквальном смысле…
Лафет – ложе для пушки, обычно на колёсах. Очень удобен как катафалк для почётной транспортировки павших героев.
Маркитант – торговец, снабжающий выпивкой своих же солдат. То есть спекулянт в форме и при исполнении…
Манкировать – избегать, косить, уклоняться от исполнения супружеского долга.
Ментик – вовсе не маленький мент, а короткая зимняя куртка. Традиционно надевалась на одно плечо, дабы правая рука чувствовала себя свободнее в бою.
Мундштук – часть удил для управления лошадью. Не путать с мундштуком для курения, оно для лошадей чревато…
Панталоны – сугубо мужские штаны, чаще встречались в пехоте.
Пинд – горный хребет, где селятся музы и сожительствующие с ними поэты. Денис Давыдов тоже бывал там, но наскоком…
Повод – тоже часть удил, а не обязательно то, что ищут ради оправдания пьянки.
Пруссаки – немцы из Пруссии, обычно рыжие, с торчащими усами. В память о них мы до сих пор ласково называем прусаками… тараканов!
Рейтузы – опять сугубо мужские штаны, но чаще встречались в кавалерии.
Ретирада – отступление. Слово, ненавидимое Суворовым, но успешно применённое Кутузовым, дабы заманить Наполеона на зимние каникулы в Москву.
Сабля – очень похожа на шашку, но кисть руки обычно прикрыта надёжной гардой. И пальцы целее, и дизайн посимпатичнее, и всяких кисточек понавешать можно…
Синекура – непыльная работа для блатных маменькиных сынков, коих хватало и в те времена.
Тамбурмажор – дирижёр в костюме клоуна. Нет, ну сами на картинках посмотрите, разве наши военные могут одеваться, как амазонские попугаи?!
Ташка – гусарский ридикюль. Сумка, где хранились разные полезные вещи, от расчёски для конского хвоста до активированного угля.
Темляк – витой красивый шнур, которым «привязывали» саблю к руке – вдруг потеряется.
Фалды – разрезанный хвост фрака. Встречались как на гражданке, так и в военной форме. Особенно смешно трепыхались при отступлении…
Фанаберия – зазнайство и понты с распальцовкой на пустом месте.
Фанфары – прямые потомки иерихонских труб, только размером поменьше. Особенно популярны в быту, когда надо загреметь вниз по лестнице.
Фуражир – солдат, снабжающий армию продовольствием. То есть грабитель в форме и при исполнении…
Чекмень – традиционный горский кафтанчик. Их по дешёвке развозил на турецкой войне граф П.А. Строганов и даже подарил один Денису Давыдову, за что и получил благодарность «дурными стихами»…
Чепрак – эдакий коврик под седло. Обычно украшался вышивкой и вензелями, мог скатываться валиком, заменяя подушку, на одеяло не тянул исключительно по размерам.
Чикчиры – исключительно гусарские штаны без карманов, ибо уже в те времена держать руки в карманах считалось неприличным.
Шашка – дли-и-и-нный кавказский ножик без гарды. Просьба не путать с дымовою или игральною.
Мемуары героя, или Путевые заметки гусара
Не сей ли есть сын отечества?
А.Н. Радищев«Охота на гусара» – не роман с единым сюжетом, а сборник гусарских баек и анекдотов, нечто вроде «Приключений бригадира Жерара» Конан Дойла, этакие путевые заметки, жанр, весьма распространенный во времена самого Давыдова, но почти совершенно забытый ныне. Объединяют описанные случаи рассказчик, он же главный участник происходящего, и глобальное событие – Отечественная война 1812 года. Война – не фон, не рамка, а ткань происходящего, полотно, в котором приключения гусара – пусть яркая, но только нить. Однако как волосинка, попавшая в шестеренку, может остановить огромный механизм, так и одна яркая нить меняет рисунок полотна.
Казалось бы, сто раз прав герой, повторяя про себя разумные доводы, которыми руководствовался Наполеон, завоевывая мир, то, что мечтал привнести в страны всей Европы великий корсиканец: «культуру и просвещение, экономические реформы, освобождение от рабского труда всему народу, политическую стабильность, уверенность в завтрашнем дне…» Но в нашей стране если и делалось что-нибудь разумно, то никак не великие дела. Еще классик сказал: горе – от ума. Так и живем до сих пор, если посмотреть: по наитию свыше, высшим промыслом. И против разумных установлений француза поднимается вся нация. Один из исследователей «русской идеи» писал: «Национальный – значит носитель национальной идеи, Русского Духа, того, что в России непреходяще. Идея (от греч. эйдос) – это первообраз, слово однокоренное с „идеалом“. Говоря о Русской идее, не политическую формулу имеем в виду, а всю культурную традицию, в том числе литературную. Что такое история? Это культура народа, реализовавшаяся во времени. А что такое культура? Это национальная идея (совокупность идеалов) или в конечном счете промысел Божий об этом народе, реализовавшийся в пространстве». Вот это и оказывается главным, тем, что во многом объясняет бездумность, бесшабашность, безалаберность русских людей – и их живучесть: они верят в Божий промысел! Недаром страна наша издавна зовется – Святая Русь. Поэтому поднимается народ: нельзя предать промысел Божий.
В России встречаются два мировых начала, Восток и Запад: нега и лень, чувственность и созерцание и – сухая логика слов и активная деятельность, культура духа и – цивилизация. Особенность философии Андрея Белянина не в оригинальности, а в наглядности, реалистичности; Белянин не рассуждает, а яркой кистью художника рисует – и в точных мазках категории и концепты предстают запоминающимися, точными образами, самой жизнью.
Наполеон – символ Запада как цивилизации. Бонапарт несет технический прогресс и материальное благополучие, социальные реформы сверху. Что, конечно, для России не подходит. Остроумная басня «Голова и Ноги» – тому вернейшее подтверждение: народ и власть – единый организм, меняться может только целиком.
Сейчас сложно сказать, что двигало в действительности реальным Давыдовым, но героя романа Белянина вдохновили высшие силы. Гусар стал орудием Божьего гнева, да позволительно нам будет выразиться так. Отсюда потусторонние гости в снах Дениса Васильевича, отсюда мистический подтекст глобальных событий, встреч с Наполеоном и Кутузовым. Кому-то астральные встречи и битвы персонажей могут показаться слишком современными, притянутыми за уши в произведении историческом, однако стоило бы вспомнить, что именно восемнадцатый век – расцвет мистики, процветание масонской ложи в России, вхождение в моду кручения столов и тому подобная ерунда (на наш взгляд). Правда, стоит помнить, что тогда вера в Бога была не просто нормальным, а естественным явлением, образом жизни всего общества. Любая мистика являлась лишь разновидностью веры, суеверием, процветавшим в просвещенном обществе, которое отходило от веры искренней, искало доказательств и не могло найти.
